Цена власти. Искра - Евгений Региневич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну ничего, скоро в них тоже отпадёт необходимость, и как удачно, что конкурент принцу на престоле — именно старший экзекутор, прямо лучше не придумаешь. Император уничтожит Орден, а Церковь пригреет рассеянных бойцов и возьмёт на себя его функции, после чего одним ударом обезглавит секту продавших свои души демонам и водрузит на своё чело венец спасителя. Лучше и быть не может. А благодаря уже личным заготовкам самого Лина, есть надежда, что и магов в итоге удастся прижать к ногтю. И тогда в Империи у Церкви не останется соперников. Если не считать таинственного союзника, само собой.
Это и был основной смущающий Лина фактор. Кто он такой? Что он хочет получить в итоге? Зачем ему это всё? Откуда у него печати вызова демонов? Какими силами он реально обладает? А раз непонятны мотивы и силы, то нет и гарантии, что в итоге тебе не уготована в этом плане роль разменной монеты.
Только глупцы мечтают превратиться из разменной фигуры в центральную. Ведь даже центральную фигуру можно при определённых условиях принести в жертву ради конечной победы. Фигура не может выиграть ни при каком раскладе. Она может только уцелеть и занять более высокое положение. Выиграть может только сам игрок. А значит, быть фигурой в чужой игре Церковь не имеет права. Ну ничего, время ещё есть, а разведка Церкви не зря считается старейшей и лучшей во всей Империи.
Он потянулся и поднялся из кресла. Подошёл к окну и замер у стекла, глядя на вечернюю столицу. На столицу, которая скоро должна стать Святым городом, сердцем Матери нашей святой Церкви Карающего Света. Стать или сгореть дотла. Третьего варианта мужчина в чёрных, украшенных серебром одеждах для этого города не видел. И не важно, какая цена будет уплачена за это. Ведь платить будут все, кроме него.
***
Песок и ветер. Они вечны, как сама пустыня. А ещё жажда. Третьи сутки мы идём по пустыне в очередной дальний рейд. Десяток легионеров, я, Эйсиан, Лемал и, само собой, Кристина. Она вообще двужильная, идёт в каждую разведку, нас чередует, а сама всегда впереди на белом коне, точнее верблюде, и не белом, а верблюдистом что ли, какого цвета верблюды вообще? Песчано-серо-коричнево-жёлтого? Вот и сейчас едут с Эйс в стороне и о чём-то беседуют, закрывшись пологом от подслушивания. Вообще, за эти недели Эйс сошлась с инквизитором, словно всю жизнь лучшими подругами были. Тёмная даже мне не всегда рассказывает, о чём они говорят. Тут я её, конечно, вполне понимаю, наша куратор — личность, столь окружённая всяческими тайнами, что и подступиться страшно, поэтому лучше о ней лишний раз даже между собой не говорить. Целее будем.
— Скоро уже к малому оазису подойдём, — этого десятника я не знал, изуродованный жутким шрамом через всё лицо, без носа и с половиной уха, он всегда держался особняком, ни с кем не общаясь. Даже имени своего нам не назвал, десятник и всё. Но солдаты на привалах обмолвились, мол, человек крайне надёжный и опытный, так что леший с ним, с именем, главное, не дурак.
— Тут иногда караваны останавливаются, те, кто восточнее от пути отходит, мародёры те же, да и разбойники бывают, малые банды. Рассказывают, где-то в этих местах есть гробница Древних. Вот дураки её и ищут уже какое столетие. Не приведи Карающий Свет, найдут на свою голову, да погань какую в мир выпустят.
Эйс, прекратившая секретничать с Кристиной, сдержанно фыркнула, выражая своё отношение к лезущей из древней гробницы погани. Вполне с ней согласен, как представлю, как эта самая погань все века один песок жрала, то ей только посочувствовать остаётся. Но вот что-то вроде того алтаря вполне может попасться, полезть само оно не полезет, но опасность всё равно представляет. Хотя, как позже рассказала Кристина, будь тот алтарь посвящён не бесследно сгинувшей расе, а вполне себе существующим демонам, то, выпив жизни десятка-второго искателей сокровищ, мог открыть портал для кого-либо из низших.
Место в оазисе оказалось занято. Трое оборванцев с тощими верблюдами даже не пытались сбежать, понимая, наши животные намного более здоровые и быстрые.
— Кто такие?
— Просто люди, господин. Путешествуем. Вот на ночлег остановились. Мы люди бедные, с нас взять нечего.
— Ты никак нас разбойниками считаешь, деревенщина?
— Нет, господин, — низенький тощий мужичонка затрясся, как лист на ветру, — мы же не совсем дураки, понимание имеем, такие важные и хорошо вооружённые господа не могут быть разбойниками!
— Грабители развалин? — Кристина направила пятками своего горбатого скакуна чуть вперёд и, подняв руку, зажгла на ладони ослепляющий шарик света, как бы намекая, врать магу не лучшая идея.
— Магесса! Ох, попали-то… — все трое рухнули на колени и уткнулись лбами в песок, — Не казните, госпожа! Тока мы это… И в самом деле-то простые крестьяне.
— А лопаты и кирки зачем? Огород тут разбить решили? Арбузы с виноградом выращивать будете? — десятник уже успел спешиться и деловито ворошил небогатый скарб бродяг.
— А даже если и так, то что из того? — один из молчавших до того разогнулся и поднялся с колен, с вызовом глядя на нас, худой, жилистый, он не был похож на крестьянина, скорее из разбойников, эдакий поджарый пустынный волк.
— Поговори мне ещё тут, смерд! — десятник зло оскалился, от чего его изуродованное лицо стало ещё более отталкивающим, — Указ Его Величества Императора Леордана Первого: Поиск древних артефактов и всего, связанного с древней магией, строжайше запрещён кроме случаев, когда на данное действо имеется специальный указ, подписанный самим Императором или его наместником и утверждённый Матерью Нашей Святой церковью Карающего Пламени! Все уличённые в чернокнижии и поиске богомерзких сокровищ, осквернённых тьмой, должны быть задержаны и препровождены на церковный суд. Если сие не представляется возможным, то должно пресечь их действия любыми средствами, на усмотрение верных детей нашей Церкви!
Похоже, последнее уже не из указа Императора, а из какого-то специального эдикта самой Церкви.
— Это не земли Империи, это свободная земля, и мы свободные люди. Мы поклоняемся своим богам, а не вашей церкви, ваши запреты нас не касаются!
Ну, в чём-то он, может, и прав, вот только Империя считает своими все земли, на которые ступает нога её легионов.
Удар затянутого в
