Арсенал эволюции - Андрей Морголь

требовалось восполнить.  Обычно,  по идее,  таким  страдальцам  что-то

вливают  капельно  в  вену,  но  где  уж  мне.  От  черного   балахона

валявшегося неподалеку  мертвого  колдуна я  оторвал  широкий  лоскут,

обернул его вокруг  культи поручика  и закрутил  на обломанное  древко

копья. Получился жгут. Рану левой голени забинтовал более-менее чистым

куском ткани, который откуда-то притащил Прут. Тем временем  посланный

в рощу волк принес  в шлеме немного воды.  Я приподнял голову Атома  и

попробовал влить  ему  пару глотков,  но  командир даже  не  пошевелил

губами. Как  бы в  трахею не  попало —  захлебнется. Я  сел на  землю,

развел руками и обреченно закачал головой.

    — Не знаю, что может  его спасти. В тыл  ему надо, к снабжению,  к

волшебникам. И то думаю — вряд ли что поможет. Слишком плох.

    — Мы донесем, — решительно заявил Черпак.

    — Кто-нибудь из нас может отвезти вашего воина, — сказал Варрык. —

Но только до линии фронта, не дальше. Люди могут неправильно понять.

    — Скорее всего, на скаку  вы из него оставшуюся жизнь  растрясете.

Хотя… другого выбора,  пожалуй, нет. Давай,  Черпак, сажай  командира,

будешь придерживать его в пути.

    Варрык отдал приказание  своему собрату, и  тот послушно  подошел,

опустился на живот. Солдаты бережно подняли поручика и взгромоздили на

хребет серому.  Атом  сидел обмякшей  безвольно  куклой,  устроившийся

сзади Черпак  с  трудом  удерживал  своего  командира.  Губы  рядового

судорожно подергивались: он  едва сдерживал слезы.  Я знал  наверняка,

что поручик не доедет, и от этого хотелось протяжно завыть.

    — Ваше благородие, — с умоляющим взглядом обратился ко мне  Дрозд,

— если  волк не  довезет их  до  самого тыла,  Черпак не  справится  в

одиночку нести сударя поручика. Позвольте и нам с Прутом сопровождать.

Всю службу вместе, как-никак.

    Я лишь глянул на Варрыка. Тот согласился. Дрозд с Прутом, не теряя

ни минуты,  взобрались  на  второго  волка. Я  подошел  к  серому,  на

которого  усадили  поручика,  запустил  ему  в  гриву  ладонь  и  тихо

попросил:

    — Ты уж как-нибудь поаккуратней с ним, а?

    Хищник фыркнул, тряхнул  головой и пружинистым  шагом посеменил  в

сторону холмов.

    — Живые доспехи  доставьте князю!  — крикнул  я вслед  удаляющимся

фигурам  и  спустя  минуту  едва  слышным  шепотом  добавил  то,   что

предназначалось лишь одному человеку в их эскорте: — В последний путь…

    Чудес не бывает: поручик висел на волоске, готовом в любую секунду

оборваться.  Из  таких  экстремальных  состояний  обратной  дороги  не

бывает, —  чтобы  понять  это, не  обязательно  иметь  соответствующее

образование и колоссальный опыт.  Достаточно чутья, достаточно  просто

взглянуть на человека. Атома везли в тыл, но не для того чтобы спасти.

Просто поручик, впрочем, как и каждый погибший воин летучей роты,  был

достоин большего,  чем погребение  в общей  братской могиле.  Мы  дали

Атому шанс быть похороненным  с почестями, подстать настоящему  герою.

Хотя героями были без исключения  все бойцы, сложившие сегодня  головы

на опушке небольшой дубравы.

    Также следовало бы доставить в тыл Живые доспехи. Проскакивала  до

этого шальная мысль оставить их, надеть самому, но я побоялся подобной

ответственности. Пусть лучше  Радзивилл со свитой  решает, кому  вновь

торжественно вручить эти  железяки. Да  и где теперь  Кащера искать  —

черт его знает? Но искать надо! Этот ублюдок должен за все ответить!

    — Эй, человек, — один из волков присел рядом. — Там, среди трупов,

кто-то стонет.

    Найти источник шума  оказалось непросто.  Вообще удивительно,  как

серый умудрился что-то расслышать из груды разбросанных тел. Отшвырнув

мертвого колдуна в  сторону и бережно  переложив погибшего  солдатика,

услышал, что  стон издает  один из  наших волшебников.  Его  погнутые,

обляпанные кровью латы с глубокими следами когтей колдунов на позолоте

уже не были  такими ослепительно  блестящими, как в  лагере. Убитый  в

схватке вороной чародея подмял под  себя седока, придавив к земле  его

ногу. Видимо, это и спасло кудесника от верной смерти. Выбывший из боя

участник  вскоре  был  прикрыт   парой-тройкой  трупов,  и  про   него

благополучно все забыли. Уткнувшегося в землю лица волшебника видно не

было, но измазанные грязью и кровью кудряшки страдальца недвусмысленно

указывали, что  стенающим чародеем,  на радость  мне, оказался  Скокс.

Только вот стоит ли радоваться на самом деле?

    Я повернул  голову  кудесника  так,  чтобы  увидеть  его  лицо,  и

ужаснулся. Волшебника можно было смело снимать в третьесортном  фильме

ужасов,  не  особо  заботясь  о  гриме.  Половину  его  лица  покрывал

поверхностный ожог. Да, вражеские  чары ошпарили Скокса неглубоко,  но

вздувшиеся на  коже причудливыми  россыпями пузыри  разных размеров  с

мутным  водянистым  содержимым  и  опаленные  под  основание  брови  с

ресницами заставляли  вздрогнуть от  одного  только вида.  При  мысли,

насколько это должно  быть больно, я  поежился и непроизвольно  провел

рукой по щеке. Другую половину лица волшебника толстым слоем  заливала

кровь. С  этой же  стороны  темя чародея  украшала шишка  размером  со

спелую  сливу.  В  центре  этой  шишки  зияла  вдавленная  рана,   уже

запекшаяся, но судя по виду, она еще совсем недавно кровила. Буквально

в одном шаге от волшебника внушительной глыбой лежал камень размером с

голову  слона,  боковушка  которого   была  покрыта  кровью.   Картина

произошедшего прояснилась: Скокс, получив по лицу горячим заклинанием,

далее бой продолжить не смог, так  как его скакуна сразили враги.  При

падении  чародей  расквасил  голову  о  камень,  потерял  сознание  и,

придавленный  конем,   дождался  окончания   битвы.  Когда   опасность

миновала, волшебник благополучно пришел в  себя и, не рискуя  привлечь

внимания неприятеля, принялся стонать.

    Сам чародей теперь пребывал в несколько пришибленном состоянии. Он

не пытался двигаться, смотрел  в одну точку  и не переставая  тихонько

постанывал. Видать, знатно приложился о камень.

    Преодолевая брезгливость,  я ощупал  голову Скокса  вокруг  шишки,