Неоновые огни Орлеана. Преступление - Оксана Бовари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Давай прикинем, какой носик будет тебе к лицу? — предложил он.
— Бостонское исследование! — вспомнив, выпалила Моника. — Крис хранит его в сейфе пентхауса. Он заглядывает туда каждый раз, когда напьется…
— Исследование это пустышка, — с прищуром возразила Химера. — Ривьер лично признал перед советом, что его не существует. Он бредит.
Моника не знала, что на это ответить. Она тоже не раз была свидетельницей, как Крис частенько сходил с ума по поводу и без.
— Но я больше ничего не знаю… — заскулила она.
— Что будем делать? — встревоженно спросила Авелин, обращаясь к боссу.
Совершенно расслабленная, Химера взглянула на Монику почти с грустью и сожалением. Ее негромкий мистический голос завораживал, заставляя вслушиваться в каждое слово.
— Я довольно давно вижу тебя с Ривьером. Похоже, ты значишь для него нечто большее, чем другие. Любишь его?
Моника незамедлительно кивнула. Возможно, если вызвать у Химеры жалость и сочувствие, то можно спастись. Она ведь тоже женщина, она поймет, а заложников принято выкупать.
— Очень люблю!
— А он тебя?
Здесь Моника не спешила с ответом, вспоминая разъяренное лицо наследника, когда он выставлял ее за порог пентхауса.
— Наверное… конечно любит! Он мне все оплачивает и вот-вот сделает предложение…
Химера загадочно хмыкнула, будто сомневалась в чем-то из сказанного.
— Наверное, он не хотел бы, чтобы ты пострадала.
— Он сделает все, чтобы меня вернуть, — энергично закивала Моника. — Заплатит любой выкуп! Пожалуйста, дайте мне с ним поговорить…
Тяжелый взгляд Химеры переместился на Авелин:
— Отправь ему весточку. С фотографией. Жалко девчонку.
— Миллионов пять? — прикинул здоровяк. — Как думаешь? Или на десять расщедрится?
Моника задрожала. Неужели они всерьез обсуждают цену на ее жизнь?
В ее руке оказался мобильник. Трясущимися пальцами она набрала номер Криса.
— Крис, это… это твоя Monique, — не удержавшись, она всхлипнула. — Крис, любимый, прости меня…
Наследник ответил однозначным непечатным направлением.
— Моника, отвяжись! — гаркнул он. — Все кончено! Я не разблокирую тебе кредитку.
— Нет-нет, стой! — судорожно вздохнула Моника и торопливо загундосила: — Я не об этом, мне нужны деньги, но… не поэтому. Я в беде, Крис… ты мне нужен… Я…
— Да-да, ты до безумия меня любишь, я знаю, — ехидно перебил ее Крис. — Отвяжись, я сказал! Отсоси Химере, если Зу-зу опять сгрызла твою сумочку. Пока этот ублюдок еще на свободе.
Под звук сброшенного вызова из глаз Моники самовольно полились слезы. Если бы она могла! Если бы это помогло!..
— Они настолько в ссоре? — нахмурилась Химера, посмотрев на Авелин. Та пожала плечами:
— Он не отвечает на требование выкупа. Даже на фотки. Кажется, теперь она бесполезна.
— Нет! Нет, пожалуйста, отпустите меня! — затряслась Моника. Пластиковые стяжки впивались ей в запястья. — Я никому не скажу! Я буду работать на вас… У меня есть драгоценности… и квартира! Двухэтажная! В Сити-центре. Я отдам ее вам. Ключи у меня в сумочке…
— Это та, где одна только гардеробная больше моей квартиры? — спросила Авелин. — Неплохо.
— Все что угодно! — горячо пообещала Моника.
Холодный взгляд Химеры оценивающе просканировал фаворитку:
— Ты ведь знаешь, кто заплатил за твои шмотки, слуг и салоны?
— Крис действительно любит меня! — отчаянно веря в это, объяснила Моника. — Он немного злится, но прошу, дайте мне еще раз ему позвонить…
— Левый берег. Вот кто платит за твои сумочки, туфельки и косметику. — Химера вытянула руку и грубо мазнула пальцем по губам Моники, стирая с них алую помаду. — За твои цацки и твой модельный носик платит рабочий, по двенадцать часов вкалывающий на нефтеперерабатывающем заводе в Долине рака. Платит несовершеннолетний мальчишка, которому пришлось бросить школу и стричь твой газон, чтобы прокормить младших братьев и сестер. Люди Макнила отрезают должникам пальцы, по одному за каждую неделю просрочки, и целые семьи выселяют за пределы города, чтобы у тебя была элитная квартира в новеньком пентхаусе с видом на залив. А мать-одиночка, стирающая твои простыни и натирающая зеркала до блеска, платит по три кредита, чтобы Зу-Зу носила модную курточку и ошейник с бриллиантом. Но ты — никто, ты…
— Погодите, — Моника остановила ее и с недоумением фыркнула: — Пусть зарабатывают больше и живут как я, в чем проблема? Даже вы смогли бы найти себе спонсора, вместо того чтобы… О нет! Вы что, серьезно о них печетесь? О них? Боже, а еще говорят, что Химера умен!..
Монику настолько проняло от наивности грозного преступника, что она залилась смехом. Впрочем, насмешка быстро оборвалась в ее горле, когда она поймала на себе взгляд Химеры. Взгляд раскаленного металла.
— Твой любимый сделал выбор.
Химера навела на Монику револьвер. Искусная гравировка на кончике дула лаконично сообщала, что время разговоров прошло.
— Нет!
От нереальности происходящего Моника зажмурилась. Из-под ее век черными бороздами просачивались слезы.
— Нет, пожалуйста!.. — завыла она и потрясла прикованными руками. — Простите! Я сделаю все, что хотите… Пожалуйста!
Гигант и панк хранили мрачное молчание. Пронзительно лаяла Зу-Зу. Прикрыв рот рукой и подавляя рвотные позывы, Авелин взбежала вверх по лестнице.
Неясное горькое сожаление на лице Химеры сменилось на отчетливое отвращение, и лишь взгляд оставался прежним.
— Ты — пустышка. Твоя никчемная жизнь не стоит и десятой части жизни моей Маюри. — Голос Химеры был холоден и тверд, как сталь. — Она незаслуженно попала в жернова войны, и, боюсь, мне придется убить десятерых любовниц Ривьера, чтобы хоть как-то компенсировать утрату, — сказала она так, будто речь шла о смете расходов на ремонт. — Ты станешь показательным примером, роковым символом того, что Ривьер больше никого не способен защитить. Я беру тело, которое ты предлагаешь. Тиару оставь себе. Она все равно фальшивая.
Мелькали тени в окне. Моника молила их о помощи.
— Помогите! Химера, Химера здесь!
Фаворитка из последних сил пыталась высвободиться. Ее тело билось в истерике, мольбы превратились в нечто нечленораздельное, и Химера одним нажатием на спусковой крючок успокоила бедняжку.
* * *
Неожиданный выстрел со склада раздался резко и глухо, как хлопок пиньяты, разбитой тайком от родителей, а за ним наступила роковая и бесповоротная тишина.
— Она что, правда убила ее? — не поверила Кармин, резко отрываясь от спинки дивана.
Джи медленно выдохнула, словно наконец дождалась хороших новостей о поступлении в университет или же об успешно вырезанном аппендиците. Бледная, взбудораженная актом мести, она признательно кивнула Миранде, когда та вернулась из подвала.
— По-моему, ты всегда была против убийств, — с осуждением заметила Кармин.
— Раньше была. Но Ривьер перешел черту. Он должен страдать, и чем больше, тем лучше, — уверенно сказала Джи. —
