Сороковник. Части 1-4 - Вероника Горбачева

Я вновь на диване в холле, лежу, скорчившись и зажмурившись, потому что мне страшно открыть глаза и выяснить, почему так тихо.

Потому что рядом я не слышу ни голоса, ни шагов, ни дыхания. Ни чьего-либо присутствия вообще. И понимаю, что оставаться так вечно не могу. Нужно решиться. Открыть глаза. Осмотреться. Увидеть его.

Он лежит на полу, раскинувшись, неловко подогнув ногу и на лицо его, белеющем в темноте, застыло недоумение. Чёрные глаза изысканного восточного разреза меня уже не видят.

— Мага, — дрожащим голосом говорю я и опускаюсь рядом с ним на колени. — Мага, голубчик, прости меня… Ты слышишь? Я же просила — не надо…

Ты умер, и твоё проклятье развеялось. Как бы то ни было — а ты своего добился, вернул мне память. А как мне теперь с нею жить, помня, что мы с собой сотворили? Не бывает невиновных сторон в конфликте. Всегда виноваты оба. Что мы наделали…

Девочки мои, даже, если вы ничего не узнаете, мне никогда не искупить своей вины. Я помню, как вам не хватало отца.

…Кажется, меня снова вот-вот затянет в слоёный пирог, в окончательное безвременье. Бью себя по щекам и от боли прихожу в себя.

…Ты собиралась в квест, голуба? — говорю, словно протрезвев. Ну, так иди, не медли. Раньше выйдешь — раньше напорешься. Как он вот напоролся, что лежит сейчас… мёртвый, божечка мой, он мёртвый… Уходи, уже нет смысла кого-то звать. Паладины лечат, но не оживляют.

Как ты им в глаза посмотришь? И женщинам, так радушно тебя принявшим в своём доме, и своему Наставнику? Ты даже не имеешь права называться его ученицей. Он учит любви, пониманию и прощению, а ты…

Я снимаю с пальца кольцо сэра Майкла и кладу рядом с Магой. Недостойна.

И снова моё сознание перемыкается новым пластом воспоминаний. Я вижу, как умирает отец. Как меняется, наливаясь воском, его ещё живое лицо. Слышу полувздохи-полухрипы. Шёпот: «Всё…» Бой часов — и тишину после. Всё, что так странно и страшно повторила в своей смерти Гала.

Прихожу в себя рядом с телом Маги. Очевидно, сижу давно, потому что ноги застыли. И рука моя — на запястье, рядом с Васютиным браслетом. Что-то я собиралась сделать…

Должно быть, во мне всё ещё бушуют последствия снятия ментального блока. Лучше бы я рыдала, как тогда, на плече у сэра Майкла… Как он тогда ещё сказал Васюте? Обычная, мол, реакция… Нынешний откат намного тяжелее, видимо, из-за давности лет. Надо успеть сделать задуманное, пока меня снова не вырубило. Что я собиралась сделать?

Я отщёлкиваю Васютин подарок. Не хочу тебя помнить, Васюта. Если бы ты не бросил меня, я бы с Магой не встретилась, и ничего бы не произошло…

И не могу припомнить — как он меня бросил?

Что-то по-прежнему со мной не то…

Какое-то время тупо смотрю на браслет. Негнущимися пальцами выковыриваю копию Королевского рубина. Может, уже поздно, я тут целую вечность сижу, и все сроки клинической смерти давно прошли; но ведь не зря Гала говорила, что подобный камушек мёртвого из могилы подымет? Я должна дать Маге хотя бы один шанс.

Поколебавшись, кладу рубин ему на грудь, в область сердца. Камень другой, нежели тот, с кем пришлось однажды иметь дело, и смерть у Маги другая, и я не знаю, поможет или нет. Действую наобум. И жду, пока внутри камушка не загорается крошечная точка и начинает расти, расти… И понимаю: теперь остаётся только бежать. Если опоздала — у меня просто не будет сил объяснить всё, что произошло. Если не опоздала — Мага прибьёт меня сам, как только очнётся. С его-то характером — своей смерти он мне не простит.

И я поднимаюсь и ухожу, потому что чувствую приближение очередного провала в сознании. Успеваю лишь свернуть к левому недействующему крылу.

В этот раз меня перемыкает без воспоминаний. Я проваливаюсь в пустоту, а прихожу в себя от холода. Стою, насквозь промокшая, меня трясёт, а кто-то или что-то настойчиво тянет влево. Первое что я вижу, уставившись в небо — луна в просвете туч. Кроны деревьев, высокие кусты рядом… Это в них я вперлась, меня окатило дождевой водой, вот я и прочухалась. Перевожу взгляд вниз. Пёс-охранник, задумчиво скосив на меня глаза, тащит меня за полу куртки на садовую дорожку. Послушно иду за ним, запинаясь, потому что отчего-то плохо слушаются ноги. И больно. На ладонях у меня глубокие порезы, из которых ещё сочится кровь.

Я хотела уйти, и подсознание, мой верный друг, вывело меня, как могло, даже когда сознание отключилось. Голос, ты тут? Спасибо.

А где это меня так угораздило? Почему руки изрезаны?

Говорили же тебе, что всё заперто на ночь. Должно быть, ткнулась в дверь, выйти не смогла, вот и высадила стекло, уж чем — не знаю. Осматриваю себя, как могу: рукава куртки кое-где посечены, и, похоже, коленка поранена. Порезы, да, но не реки крови, идти не мешают. Значит, нужно двигаться. Сперва выберусь, а уж потом…

Пёс выводит меня на дорожку и настойчиво, упираясь, волочит к замку.

— Нет, — спохватываюсь я, — нет, дружок, мне туда нельзя!

Сейчас он притащит меня прямиком в тёплые и дружеские объятия сэра Майкла! О, да, он, конечно, всё поймёт, утешит, успокоит и…

… и больше никуда меня не отпустит. Кажется, у меня снова идея-фикс насчёт того, что все собрались меня тут удерживать.

Псина приостанавливается, смотрит недоумевающе. Куда идти-то? Пошевелив остатками мозгов, кое-что вспоминаю.

— Ты кто? — спрашиваю. Осторожно наклоняюсь, чтобы рассмотреть ошейник. На его медальоне литера «T».

— Тим? — неуверенно спрашиваю. Он молчит. — Тейлор?

Он наклоняет голову.

— Тейлор, мне нужно уходить. Я ухожу, — говорю чётко. Он, подвигав бровями, снова аккуратно берёт меня за куртку, но тащит в другую сторону, от замка. Послушно бреду за ним, пока не упираюсь в стену, увитую плющом.

— Ну да, калитка, — говорю вслух. — А толку-то? Она ведь заперта?

Раздвигаю мокрые плети, и меня снова обдает холодным душем. Впрочем, на мне и так уже ниточки сухой нет, не страшно. Дёргаю на себя железное кольцо, дверца не поддаётся. Так и есть, закрыто.

— И что теперь? — спрашиваю себя растеряно.

Тейлор встаёт на задние лапы, при этом голова его оказывается на уровне моей, и начинает скрести передними по стене. Остатков сообразительности у меня хватает, чтобы пошарить в этом месте. Под зелёной завесой нахожу в стене небольшую нишу, в ней нащупываю ключ. И готова зарыдать от облегчения.

— Спасибо, Тейлор, — говорю с благодарностью. Глажу красивую умную голову — ребром ладони глажу, чтобы не перепачкать кровью. — Спасибо, умница. Ты молодец. Домой. Возвращайся домой.

И меня снова перемыкает.

Прихожу в себя на ходу, посреди чистого поля. Ноги мои гудят — очевидно, отмахала я уже немало. В подтверждение моих мыслей — и небо светлеет. Я иду по грунтовой дороге, слегка подсохшей после дождя, вокруг — то ли люцерна, то ли фацелия цветёт… какой-то медонос, помню из прошлой жизни, только названия не могу сказать. И сзади слышу мерное собачье дыхание.