Девятый Замок - Хаген Альварсон

В замке Эоргард, что возвышался над хуторами и поселениями Эрсфьорда, на востоке Хлордира, уже начался пир. Весёлые крики и пляска огней пугали подступающие летние сумерки. Духи тьмы притаились под кровлями, покорно дожидаясь своего часа. Люди из рода Эорингов и жители городка под замком провожали девятый день Аррена, месяца урожая. По всему Северу сегодня готовили столы в честь праздника Вигмар, праздника викингов.

— Смотри, брат, — сказал, усмехаясь, Дэор, — начали без нас!

— Оно к лучшему, — пробасил брат-здоровяк. — Тебе не следует много пить на празднике до того, как тебе скажут играть на большой арфе и говорить висы.

— Будто кто-то меня слышит, — отмахнулся Дэор.

— Перестань! Тебе ведомо — ярл ценит тебя! Нет такого мужа в нашем хирде, кто не скажет: верно, не Дэор Хьёринсон худший из скальдов! Так что, брат мой Дэор, хватит пустого скромничанья, оставь его молодым девам, и пойдем лучше в баню, а потом — сразу в зал. Пить и петь!

— И то правда, Бьёрн, не годится вваливаться к ярлу, смердя как двое свинопасов. А то как бы не выгнали нас в хлев, к поросятам…

Бьёрн рассмеялся — нелегко найти безумца, который попробует вытолкать такого медведя, как он, прозванный Хримбрестир — Ломающий Льдины, старший сын кузнеца Рагнара.

Рагнар Скафтарсон, не худший в тех местах кователь коней, был дружен с охотником Хьёрином Торкельсоном, и сыновья их почитали друг друга братьями. Они оба сбежали в отрочестве к Готлафу Эорингу, ярлу Эрсфьорда. Молодой вождь, немногим старше побратимов, как раз затеял поход на Восток, и ему надобны были отчаянные сорвиголовы. А устроить викингский поход, как в древние времена, было уже не так просто: король Страны Заливов Бьернслейг поддерживал порядок, установленный его предком Хрудом Стальной Дланью, а тот запретил грабить там, где живут люди…

Но Готлафу ярлу было плевать. Он славно пограбил, а добычей поделился с конунгом, и тот ограничился простым порицанием. Однако Готлаф более не ходил на восток — лишь на запад, в Тролльмарк. А Дэор Хьёринсон и Бьёрн Рагнарсон всегда были с ним, прикрывая своими телами во всех битвах.

Однажды в Морсинсфьёлле они повстречали альва. Им довелось биться в одном строю. Дэор спас его. В награду высокородный научил хлорда премудростям искусства сказителя и арфиста. С тех пор минуло несколько лет. Несколько лет Дэор был придворным скальдом Готлафа, и всегда ему внимали с радостью и без скуки.

В тот день друзья отправились в Эрсбю, проведать родичей. Засиделись и вернулись поздно. Кто-то намекал на необычайную близость двух мужей, но Дэор догадался, кто именно, а Бьёрн… Впрочем, это другая история.

Когда побратимы привели себя в порядок, солнце село, и длинный день закончился. Тот день был посвящен Эрлингу Эльватеру, Всеотцу, Тэору Хозяину Молний и Тьорви Однорукому, богам сражений и поединков. Уже были принесены жертвы, а бурное застолье только разгоралось. Побратимы вошли в пиршественный зал, битком набитый танцующими, перездоровались со всеми и принялись работать челюстями, уминая рыбу и мясо, капусту с клюквой и яблоками, запивая холодным пивом. После чего присоединились к хороводу.

Когда большая часть гостей попадала без сил, спиллеманов отпустили, и люди вновь собрались за столом. Служанки быстро поменяли блюда, и на столе возникли ягоды, плоды и вино. Все притихли, ибо то был знак, что настало время скальду порадовать добрых людей.

Дэор хотел было встать и подойти к большой арфе, что стояла в углу, как всегда, но Готлаф поднял ладонь и заговорил:

— Сегодня нас потешит мой гость из Тьяльне, Эрвинд Нактехалль. Это хороший скальд. Дэор будет заменять его отныне. И пусть не держит обиды.

— С чего бы это?! — крикнул Бьёрн.

— Это странное решение, ярл, — добавил старый вислоусый Менрик. — Не долго ты думал над своим словом. Мне известен дар Эрвинда. Ты не можешь не знать, что Дэор владеет кённингами не хуже.

Готлаф размахнулся и воткнул кинжал в дубовую столешницу. Взор его сверкал.

— Я уважаю твои седины, Менрик, я помню твою службу и моему батюшке, и мне, однако пока что я владетель кольца ярла, а не ты! Так что впредь не смей выносить суд моим словам!

— Дело твоё, ярл, — Менрик даже не моргнул. — Но за лёгкие слова тяжело платить.

— Я буду помнить о том, — насмешливо пообещал Готлаф. — Давай, Эрвинд!

Эрвинд Нактехалль из Тьяльне был живой легендой Севера. То был великий скальд, и предания о нем были сложены еще при его жизни. Он вроде бы мог заставить слушателя танцевать до упаду, успокоить бушующее море, говорить с животными и многое другое, что больше пристало чародею. Однако его появление в таком медвежьем углу, как Эоргард, указывало на правоту Менрика. Великий скальд не стал бы искать пропитания у тролля меж ушей.

Пришелец вышел вперед, поклонился гостям и сел за арфу. Он был высок и худощав, на вид имел пять десятков зим, хотя, возможно, борода его старила. Его пальцы пробежали по струнам, рождая звук.

Честь орлу чертога

Пришлеца приветить.

Мне не стоит, право,

Первым называться,

Коль другой сказитель

Кольца тут сбирает.

Чтоб узнать, кто лучше

Кённингом владеет,

Тингом слов не худо

Нам измерить правду.

Такую вису сказал он бархатным голосом. И все молчали, ибо гость вызвал Дэора на поединок слов. Дэор поклонился ему. И тоже сказал вису:

Ветер, Голос Ночи,

Эрвинд Скальд из Тьяльне,

Честь мне оказал ты,

Битве слов доверив!

— Да будет так, — молвил Готлаф.

Первым по праву старшего был Эрвинд.

— Эту песнь я пою в честь хозяина Эоргарда, славного Готлафа сына Асугрима сына Хальгрима, и зовется она "Слово Эрика Тораринсона".

И запел.

Вот, поведать можно:

Снорри-хёвдинг младший

Вёл оленей моря

К берегам родимым.

Не было удачи

В Скагрекке сражаться:

Хальдор Конунг Моря

Подстерёг в проливе.

Парус продырявил,

Захватил добычу,

Вязов битвы Снорри

Там недосчитался.

Хродгар-ярл не бросил

Родича в несчастье:

Дрался многохрабро,

Воронов кормил он.

Фюльгъи отвернулись

У Альвинагарда:

Снорри-хёвдинг славный,

Хродагр-ярл могучий,

Берсерк Олаф Хорне,

Виглаф-скальд там пали.

Эрик Тораринсон,

Юный вепрь боя,

Много лун подряд он

В плену унижался.

Сиды-маркеманы

В лес рабов свозили,

Нету худшей доли,

Чем раба обноски!

Горько просо плена,

И водица тухла;