Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1 - Екатерина Гичко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мерочки? — портной как кинжал вытянул из жестяной коробочки гибкую измерительную ленту, и наагалей с тяжёлым вздохом начал снимать верхнее одеяние.
Он ещё пояс развязать не успел, как одна из дверей отворилась, и внутрь заглянул… Шширар.
— О, мой помощничек, — обрадовался портной, — всю ночь не покладая рук помогал разгружать шелка.
И Дейна заподозрила, что все прибывшие ночью «шелка» будут куплены наагалеем.
— Ох, пойду посмотрю, — глаза наагалея вспыхнули любопытством, и он, сбросив верхнее одеяние, пополз к Шширару.
Дейна двинулась за ним, но господин резко развернулся и, наставив на неё палец, с прищуром прошипел:
— Посмеешь пойти за мной, и я искусаю твою аппетитную грудь и зацелую вкусные губки. И без яда! От стыда сдохнуть не выйдет.
Женщина нахмурилась и отступила.
— Умница. Посмотри пока с Решем ткани и отберите на свой вкус что-нибудь своему добрейшему господину.
И уполз за дверь.
Правда, мгновение спустя выглянул и с улыбкой наказал Дейне:
— Если вдруг позову, прихвати кнут и личико посуровей сделай. Не скучайте.
Реш, высокий, но довольно изящно скроенный наг с фиолетовым хвостом и короткими каштановыми волосами, с глубочайшей тоской уставился на ткани и неохотно потянулся к ярко-розовому шёлку. Портной застонал.
Дейна мрачно уставилась белый хлопок, в который бы она с большим удовольствием завернула наагалея, но всё же отвела взгляд и оценила выбор Реша.
— Ужас.
— Глас разума, — вторил ей портной.
— Для его целей самое то, — тоскливо выдохнул наг, — в бабу-то рядиться.
— Это цвет маленькой девочки, а не взрослой женщины, — холодно отозвалась Дейна и без трепета перебрала дорогущие ткани. — Вот этот оттенок лучше, — и вытянула отрез тёмно-розового, пионового оттенка.
И невольно отметила, что он действительно подошёл бы наагалею с его-то белой кожей и светлыми волосами. А если ещё пошить нижнюю рубашку из снежно-белого сатина…
— Восемь саженей вот этого и шестнадцать белого сатина.
— Какой оттенок белого интересует? — портной заинтересовано подался к Дейне.
— Ослепительно-белого, чтобы как снег хрустел.
— А что, мы даже это не возьмём? — удивился Реш и ткнул пальцем в отрез розовой шерсти, на взгляд Дейны совершенно ужасной.
— О, боги! — портной закатил глаза к потолку. — И почему у вас всех такой дрянной вкус?
— Если дрянной, тогда чего держите? — не обиделся Реш.
— Так семь веков уже с полок сметаете! В корысть себе и держим!
Наг глумливо хохотнул, и Дейна, сообразив, что чего-то не понимает, присмотрелась к ткани.
— Можно на подкладку пустить.
— Зачем? — поразился наг.
— Ты одежду наагалея трогал?
— Чаще, чем хотелось бы…
— Она же у него почти вся тонкая. Утеплить подкладкой, и не нужно страдать, что замёрзнет.
Наг озадаченно хлопнул глазами, поражённый, что столь простая мысль не пришла ему в голову.
— Ещё восемь саженей этой замечательной шерсти, и всё.
— Всё? — удивился портной.
— А наагалей покупает больше?
— Да полмагазина порой скупает, — фыркнул Реш. — Можешь брать, что хочешь, и о деньгах не думать.
Дейна растерянно моргнула. При всём богатстве отца она всегда помнила, что может потратить лишь небольшую сумму. Дядя считал, что они с Шерром должны знать цену деньгам, особенно своим собственным.
Но это же не её деньги… Женщина прикусила нижнюю губу и, решительно вытянув тёмно-бордовый отрез, бросила его на стол. Ткань вином растеклась по поверхности, одуряюще роскошно шурша складками.
— Десять саженей этого.
— Прекрасный выбор, — портной с благоговением подался к ней, потеснив нага. — Откровенно вам скажу, обычно слуги наагалея отличаются полным отсутствием вкуса. А как вам эта расцветка? Изумрудная зелень…
— С цветом лица наагалея она будет как саван, — решительно отмахнулась Дейна.
— И то верно. А что скажете на счёт этого? Дым предгорий, прозрачная голубизна неба…
Нежнейший шёлк светло-голубого цвета с жемчужным оттенком Дейна одобрила. Потом сама отобрала роскошный отрез синего сатина с едва видимым серым узором из гор, нашла рулон теплейшей шерстяной ткани, легчайший кусок, сплетённый из пера кухарина — жёсткого и бархатистого, — и остановилась у полок с отрезами драгоценных тканей из Зираны. Плотные, но лёгкие как пух полотна переливающимся водопадом опускались на пол и собирались почти живыми волнами, того гляди в пол утекут. Дейне ещё ни разу не доводилось покупать зиранский саша̀х, выделенных денег не хватало, чтобы приобрести отрез, которого бы хватило на пошив платья. Один раз отец подарил ей рулон изумительного, сапфирового сашаха, при этом папа выглядел столь ошеломлённым, словно поверить не мог, что потратил такую прорву денег на тряпку.
В платье, пошитом из того сашаха, Дейна потом вышла замуж.
Губы сжались в тонкую линию.
Женщина осторожно погладила бархатистую мягкую ткань, насладилась ощущением, что та сейчас утечёт сквозь пальцы. Носить такое на теле было неописуемо волнительно. Казалось, что одежда сейчас стечёт вниз, и ты предстанешь перед всеми голой.
Дейна сглотнула, и губы тронула едва заметная улыбка. Тёмно-зелёный сашах, то мшистый, то чёрный на складках, дивно бы подошёл наагалею. Дейной овладело странное желание, ей захотелось купить ткань не потому, что господин приказал что-то выбрать. Ей просто захотелось купить именно эту ткань и именно для господина. Были бы деньги, свои бы не пожалела, настолько сильным оказалось необъяснимое желание.
— Можешь для себя взять, — улыбнулся Реш, — для красивой женщины наагалей не пожалеет.
Хранительница отмахнулась от него, силясь удержать в голове образ облачённого в тёмно-зелёное одеяние наагалея. Строгого покроя, ниспадающее до самой земли, с широкими рукавами и высоким воротником. Косой запах на груди, хитро перевитый кожаный пояс и чёрные манжеты нижнего одеяния. Если
