Под музыку Вивальди - Александр Величанский

«Гол король от веры в перья…»

Гол король от веры в перья,в мантию… А сброд,сброд стыдится лишь неверьясвоего: грядетцарь в парче!.. Пацан-козявкавякнул: «Гол король!»Но царю не стыдно – зябко,только зябко, голь!

«Человек, как волк обложен…»

Человек, как волк обложеннебылью своей.Как клинок, тебя из ноженя не выну. Лей,лей любовь, вино, понежельется. Но по мне —ты лишь небылью своей жестиснута, а не.

«Мы, как сплетни, пересуды…»

Мы, как сплетни, пересудысообщались, как сосудысилой пустоты,в нас зиявшей – рты,пальцы, нервов многоточье…Колбочки часов песочных:как их не верти,срок один в них – ты.

«Хоть отъявленною явью…»

Хоть отъявленною явью,как стеклом литым.я и сдавлен, всё же я в ней —как в сосуде джин —блики пылью вековоюпоросли, как мхом…Что мне явь? – а мне б: на волюиз нее тайком.

«Сообщилось судно течью…»

Сообщилось судно течьюс вечностью пучин.Но морские волки, те чтознают, что почём —судно кинули, и, судяпо всему – спаслись.Терпят бедствие на суднетолько стаи крыс.

«В чем сосудов сообщенье?..»

В чем сосудов сообщенье? —в том ли, что ни коей щельюне пренебреглавлага спрохвала?В том ли, что чекушку, скажем,мы до дна допьеми ее наполним нашимнедобытием?

«Уходите без оглядки!..»

Уходите без оглядки!Состраданья соль,даже если слезы сладки,каменеет… Больне застынет изваяньемваших, что ль, особ —не имея очертанья,станет соли столп.

«Звук, я чист перед тобою…»

Звук, я чист перед тобою,при моих грехах —кто нас разольет водоюхоть на вздох и прах?Безъязыкая музыка,что тебя я без? —атмосферы ль синей зыбкаили мрак небес?

«Близ холма, что всем известен…»

Близ холма, что всем известенкак гора Парнас,я бесхитростных овец икоз убогих пас.Крючковатым был мой посох —им – единый мах —я ловил ягнят и нес ихв гору на руках.

«Было как-то ненароком…»

Было как-то ненарокомутро, но не дня.Провода набрякли током.Транспорта возняначалась. В кофейной гущеощущений, плечвсяк душе своей грядущейдвигался навстречь.

«Зренье видит всё заранье…»

Зренье видит всё заранье.Вкуса уксус лишь —блажь. Беспало осязанье —душ не заголишь.Высечен из глыбы запахтлена. Слух обросстрахом. В порах полосатых —ухо, горло, нос.

«Кладбище желтее птицы…»

Кладбище желтее птицырайской. Листопадсредь крестов, оградпал навеки ниц он.Выше тишины,обнаженней Божья страха,как восставшие из праха,дерева черны.

«Ради боли утоленья…»

Ради боли утоленья,втаптывая в грязьгрешных нас (в свои творенья),станут, открестясь,воспевать решетки, нарыи параш дерьмо —кто на родине Эдгара,кто в краю Рамо.

«На людское поголовье…»

На людское поголовьепогребальной глины комьяпадают с небес.Высь небес их весполнит силою ударной —беспощадной, богоданной…И глядит толпа,вздевши черепа.

«Выдохся июль. Всё шире…»

Выдохся июль. Всё ширевремени уходмежду нами. Вотдаже тополя в квартирене клубится пух,семенем набухший. Впрочем,во дворе на лавке склоченсонм седых старух.

«Отвлекаясь от бумаги…»

Отвлекаясь от бумаги,ну, хотя б на миг,скажем, что у нас в продмаге(прямо в нем) мясникудавился. Были толки,отчего и как.Но ни кто не смыслил толкомв смерти, в мясниках.

«Не ночами – утром к чаю…»

Не ночами – утром к чаюжду ее, вернее чаюпоявленья: вдругвторгнется и рук,уст моих коснется бурно,вспыхнет, как смола…А уйдет… я пуст, как будтоженщина ушла.

«Не запомнил я, казалось…»

Не запомнил я, казалось,цвета этих глаз,но наутро все казалосьцвета этих глаз:в сквере – лиственницы, ели,девы, дети, спаниели,блик асфальта ли,голый дом вдали.

«Годы сменит вдруг година…»

Годы сменит вдруг година.Человек в свой срокк Богу лепится, как глина,жаждет, как песок.Бог на черепки воззритсяс чистой высотыили на песок – крупицыкварца и слюды.

«Как сквозь землю провалилось…»

Как сквозь землю провалилосьсолнце в море. Светстал рассеян, словно вспомнилчто-то. Мчались с дюнв волны три наяды юных,тешась прытью ног.Сколько же им было десятьнаших лет назад?

«Ты ушла из жизни. Да, я…»

Ты ушла из жизни. Да, язнаю – из моей(я живьем не погребаюженщин ли, друзей).Жутко ладя шутки те же,плоть, тоску, тщеславье теша,злая, как молва,ты еще жива.

«Воробьи. Скворцы. Вороны…»

Воробьи. Скворцы. Вороны.Голуби с ленцой.Каски из пластмассы. Робы.Ватники. Лицочерной «Волги» из. Ухабылезут на бугры.Псы бездомные. Прорабы.Крысы и воры.

«Не склониться мне привычно…»

Не склониться мне привычнонад загаром безграничным,не очнуться вдругсредь уснувших рук.Жажда обернулась местью:сух колодец – в немродинок твоих созвездьяне увижу днем.

«Глухоты лохань…»

Глухоты лоханьсобственную всклянь —чу! – качнула… Но покудав мире Бах и Букстехудесуществуют, всё же как-томожно слышать вдругхоть тревожных пиччикатомоцартовский звук.

«Сторонитесь душ…»

Сторонитесь душ,тех, что слишком ужодиноки. Ведь они-тотак и льнут к вам. Что же скрытоза злосчастным иходиночеством – средь пылив однокомнатной квартирегде-то между книг.

«Ночь. Кварталов электрички…»

Ночь. Кварталов электричкивкруг столицы мчат ритмично —ветер пустырейгасит поскорейв мимолетных окнах тени —паранойя сновиденийдо ненастных утргонит спящих внутрь.

«В бурю, в вёдро, как младенцев…»

В бурю, в вёдро, как младенцев,к платьицам, к дубленкам – к сердцу,прижимая их,из домов нагихклочья комнатных собачек(всех их как-то звать)вынесут и чуть не плача,ставят на асфальт.

«Истеричная беспечность…»

Истеричная беспечностьвечеринок. Чок!С девочками, из-за плеч насзрящими. Дичок(чок!) с бородкой, словно ключикот чужих квартир, —надокучили мне, внучек,и чума, и пир.

«Лот в Содоме мимоходом…»

Лот в Содоме мимоходомжил. В тоске на дом,окруженный пьяным сбродом,что глядеть? – огнемон гори! Но движет еюта же страсть одна:в любопытстве каменеетЛотова жена.

«Сосны в синеве и бельма…»

Сосны в синеве и бельмаоблачности глыб.Несмотря на корабельный,просмоленный скрип,покачнувшись, точно пьяныйсушей мореход,бор стоит, навек отпрянувот балтийских вод.

«В душной дюне навзничь лягу…»

В душной дюне навзничь лягу.Как росы ночную влагу,дюн дневных песок —лап, когтей и ногтысячи следов впитал он,их рассыпал, разметал он,оттого в пескахднем бесследно так.

«Оттепель теперь – наслышка…»

Оттепель теперь – наслышка.Стужа: ни гу-гу.Слесарю, что, выпив лишку,ночь проспал в снегу,ампутировали парутароватых рук:«Уж не то слесарить, падло,нечем выпить, друг!»

«Рос я при социализме…»

Рос я при социализмепобедившем. Поздно в жизния очнулся. Звукизо всех наукпоздно выбрав понаслышке,я с тех пор поднесь —весь – вокзальная одышка:опоздал… конец.

«Пропаганды гной ли, бомбы…»

Пропаганды гной ли, бомбы,ампул ли напалм,как инверсии в любовныхсопряженьях – намстоль привычных компанейски —или негде? или не с кем? —пухнут города —или некогда?

«Облик ли, душа ль из слов, не…»

Облик ли, душа ль из слов, непроясненных в нейчеловек куда условней,относительней,нежли тот язык, на коемговорят о неминогда… но будь покоен —редко: днем с огнем.

«А на улице-тихоне…»