Огнеслава (СИ) - Гамаюн Марина

— Оставьте нас, — приказал боярин.

Все, кто присутствовал в горнице, казалось только и ждали этих слов, настолько быстро повыскакивали за двери, захлопывая их за собой. Хозяин дома поднялся и сделал несколько шагов к оставшимся в одиночестве сестрам.

— Моя супруга молода, оттого, видать, смущается, — бросив косой взгляд на Зоряницу, произнес он. — Раз не может представить гостя, придется мне самому!

Не зная отчего, Огнеслава непроизвольно отступила назад. Но тут тепло разлилось по венам, а под сердцем сильнее обычного разгорелся её любимый огонечек. Страх отступил. Гордо подняв голову, она взглянула на боярина сверху вниз.

— Приветствую тебя, княгиня! — опираясь о посох, поклонился Златогост. — Никогда не думал, что буду принимать в своем доме княгиню Зеяжска.

Глава 58 Сокол

Предрассветная мгла в тот день была особенно непроглядной. Ни звезд, ни луны, а ещё густой синий туман, который пришел со стороны болот. Мирик проснулся, словно вырвавшись из оков жуткого сна. Чеснок, развешанный матерью в изголовье, на месте. Собравшись с духом, он повернул голову, все спали на своих местах. Ровное дыхание родичей, дрожащее пламя одинокой лампады, которую оставили по его просьбе, тишина. Вытерев со лба холодный пот, сунул руку под подушку. Топор, призванный отпугнуть полуночницу никуда не делся. Почему же не спится и страх тугими тисками сжимает сердце?

Вдруг тихий скрежет раздался за окошком. Дрожащими пальцами он сжал рукоятку топора и, вынув его, сел. Напрягая слух, пытался понять, показалось или нет. Скрежет повторился, но теперь за дверью. Мирик вздрогнул.

— Эй! — раздался шепот матери. — Чего не спишь?

— Там кто-то есть! — тихо произнес он.

— Не выдумывай! Я всюду обереги разложила, полуночница не пройдет… — зашептала мать, но осеклась, услышав, как заскрипели перекрытия, словно кто-то ходил на крыше.

Скрип стих и тут же раздался из сенцев. Испуганно озираясь, она привстав протянула руку и попыталась разбудить брата. Тот не просыпался. Где-то далеко запел петух. Скоро рассвет. Скрежет усилился. Входная дверь затрещала так, словно её ломают. Мать бросилась к Мирику.

— Мама, кто это? — тараща глаза, вопрошал малыш.

— Это не полуночница, — ответила она, оглядывая родню, что спала мертвенным сном. — Полезай в подпол. Что бы ни случилось, сиди тихо. Если ослушаешься, прокляну. Понял?

Сын бледнея, закивал. Откинув половики, она отворила лаз и буквально впихнула туда ребенка. Мирик затаился, будто зайчонок в поле. Он слышал, как следом за дверью затрещал весь дом. Бревенчатые стены стонали под напором нечистой силы. Его матушка сильная ведьма, на любую нежить всегда управу находила, а нынче испугалась. Неспроста это! Он слышал, она шепчет заклинания, знал, его прячет. Хлопнула о пол, сорванная с петель дверь.

— Кто вы? — донеслось сверху.

— Отдай дитя! — не то прошипел, не то молвил кто-то. — Всех под корень изведем иначе, и сама сгинешь, и родичей погубишь!

— Змеиному племени веры нет! Коли явились, в живых не оставите, — вскричала мать.

— Глупая женщина! — прошипел голос. — Отдай мальчишку!

— До утра сами найдете, так забирайте, а нет, никогда найти не сумеет…те… — слова прервались хрипом.

Мирик всё понял, сердце сжалось, а слезы сами потекли по щекам. Помня слова матери, он сжал зубами кулачок. Ни слова, ни звука, удержаться, исполнить наказ, иначе родная матушка проклянет. Каждый глухой стон, доносившийся сверху, заставлял его сильнее кусать пальцы и обещать отомстить. Он вырастет и вернет долг за каждого, кто погиб сегодня, за каждую загубленную змеями жизнь. Снова пропел петух. Воцарилась тишина. Нужно сидеть тихо, пока солнце не встанет, тогда не найдут.

Когда решился выглянуть из укрытия, долго прислушивался, лишь потом осторожно приподнял дощатую крышку. В нос ударил тошнотворный запах крови. Яркое утреннее солнце, падая через окна, освещало общую могилу, в которую превратился дом когда-то дружной и большой семьи. Всхлипывая и борясь со слезами, выбрался из подполья. Потрогал руку матери. Холодная. Взглянуть в лица покойников страшно. Зажмурился.

Вдруг неведомая сила подняла его над полом. Подобно тому, как волна несет мальков, так и эта незримая сила выхватила его из дома, утаскивая наружу. Упав на траву, Мирик поднял глаза и закричал. Огромный змей возвышался перед ним. Взглянув в пылающие золотисто-алые глаза, он прощался с жизнью. Теперь уже не всхлипы, а настоящие рыдания сотрясали щуплое мальчишеское тельце.

Змей смотрел на него, будто оценивая. Внутри чудовища что-то заклокотало. Он вытянул шею и, раскрыв пасть, низверг огонь. Пламя пронеслось над самой головой дитя. Обернувшись, Мирик увидел, как дом занимается и вспыхивает костром.

— Подлая жестокая тварь! — закричал мальчишка. — Я отомщу тебе! За всех отомщу!

Старец Велимир проснулся в холодном поту. Тяжелые воспоминания детства в очередной раз настигли его.

Поднявшись, вздохнул. Вышел на широкую обходную галерею, с которой открывался прекрасный вид на гладь лесного озера. Огляделся. Здесь, в созданном колдовством мире иллюзий всегда светило солнце, тут не было места ночной мгле и холоду. Никто без его дозволения не может проникнуть сюда даже мыслью. Но никакие магические барьеры не способны удержать воспоминаний, живущих глубоко в душе.

— Отче! — окликнул голос самого младшего из учеников.

Велимир степенно повернулся к юноше с взъерошенной шевелюрой, торопливо направлявшемуся в его сторону. Подойдя, парнишка поклонился, протягивая небольшой свиток.

— Вам письмо, отче! От князя Яросвета.

— Странно, — удивился Велимир, принимая послание.

Он не ждал в ближайшее время писем от родителей Огнеславы. Условились, что писать ему они должны только в случае, если произойдет что-то необычное, непредвиденное. Пробежав глазами текст, удивился еще больше. Князь писал, что Огнеслава находится у них.

— Такого не может быть! — возмутился колдун и стремительно направился в самое сердце своего терема, туда, где денно и нощно горел в очаге огонь.

Вскоре он уже стоял над тлеющими углями. Добавив дров и совершив подношение огню, попросил показать ему Огнеславу. Но пламя не откликнулось. Снова воздав хвалу богам, поклонившись и обильнее покормив огонь, Велимир настойчиво попросил увидеть внучку. Огонь взвился, затрещал, но так ничего и не показал.

— Её там нет! — прошептал старец, а после обратился к мальчишке. — Скажи мне, вы следите за Зеяжском?

— Да отче. Во дворец нам хода нет, а вот жизнь в самом городе ясна, — ответил паренек.

— И каковы новости?

— Князь болен. Слег так, что из опочивальни не выходит. Правит сейчас княгиня Огнеслава.

— Она в Зеяжске?

— А где же ей быть, гадюке вероломной? — насупившись, пожал плечами юноша, однако заметив недовольство на лице наставника, сменил тон на более нейтральный. — В её положении не до выездов. Но она точно там, буквально вчера братьям докладывали, что княгиня собирается совет с боярами держать, да и прислуга её регулярно видит.

Велимир задумался. Если Огнеслава действительно в Белом дворце, то он и не должен её увидеть из-за магии змея. Но что тогда значит это письмо? Если бы княгиня покинула Зеяжск, и оказалась в родном доме, он бы легко это обнаружил. Значит, князь Яросвет что-то задумал. Или же попал в беду, и кто-то принудил его написать письмо, чтобы заманить Велимира в ловушку. Следует разведать случившееся, но осторожно.

— Я ухожу, — произнес старец, доставая сумку с колдовскими порошками.

— Отправитесь к князю Яросвету?

— Не сразу. Это терпит. Сначала на юг, а уж потом туда. Если будут еще донесения, ты знаешь, как меня отыскать.

— Да, отче, — поклонился юноша.

Кинув несколько горстей порошка, Велимир дождался пока он ляжет ровным кругом, а после завершил заклинание, растворяясь в пространстве. Когда он возник средь цветущего сада владыки юга, слуги, ухаживавшие за цветниками, бросились врассыпную. После сообразив, кто явился во дворец, попадали ниц. Не обращая на них внимания, колдун отправился к малому дворцу, откуда доносились звуки музыки. Главный евнух, почтительно кланяясь, проводил его в окруженный аркадой внутренний двор.