Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

– Это не домашнее животное. Это наказание, – вздохнула она. – А теперь вам пора.

Фрида почти вытолкала их на улицу, а когда дверь закрылась, прислонилась к ней, словно пытаясь не дать открыться снова. Она глубоко вздохнула – раз, другой. И внезапно она услышала какой-то непонятный звук. Он шел изнутри дома или снаружи? Издалека или с близкого расстояния? Она открыла дверь и буквально в нескольких ярдах увидела дерущихся людей. Она не поняла, что происходит. На нее обрушилась какофония звуков: крики, ругательства, взмахи кулаков, звуки ударов. Сделав шаг вперед, она увидела Рубена, Джозефа и кого-то еще, кого не могла рассмотреть, – они хватали и мутузили друг друга, катаясь по земле. Фрида закричала и попыталась ухватиться за что-то – это оказалась замшевая куртка Рубена, – но тут ее ударили, да с такой силой, что она упала. Однако ее вмешательство словно разрушило колдовские чары. Мужчины оторвались друг от друга, и Джозеф наклонился к ней:

– Вы ранены?

Но Фрида смотрела не на него, а на Рубена. Он тяжело дышал, в глазах был блеск, который ее напугал. Другой мужчина – молодой, темноволосый, в куртке с капюшоном и фотоаппаратом на шее, вскочил на ноги и отошел подальше. Он поднял руку и осторожно потрогал нос.

– Ублюдки! – простонал он. – Я полицию вызову!

– Ну и вызывай эту чертову полицию! – рявкнул Рубен, все еще тяжело дыша. – Паразит чертов! Я посмотрю на тебя в суде, перед чертовым жюри!

Фрида рывком поднялась.

– Прекратите немедленно, – потребовала она. – Прекратите, я это всем говорю! – Она посмотрела на фотографа. – Вы целы?

– Да пошла ты! – крикнул он, тыча в нее пальцем. – Вот прямо сейчас копов и вызову.

– Вызывай! – потребовал Рубен. – Я хочу, чтобы ты их вызвал. Хочу на это посмотреть!

Фотограф странно дернул головой, промчался по мостовой и свернул за угол. Они смотрели ему вслед. Рубен поглаживал суставы правой руки и тихонько вздыхал. У Джозефа был виноватый вид.

– Фрида… – начал он.

– Нет! – перебила его она. – Просто прекратите. Уходите. Уходите немедленно!

– Мы только присматривали за вами… – сказал Рубен.

Фрида не могла заставить себя ответить. Она развернулась и оставила их на улице, а когда закрыла за собой дверь, то с силой пнула ее ногой.

Глава 36

Когда она проснулась, в окна лил бледный свет позднего февральского утра. В изножье кровати сидел кот и не мигая таращился на нее желтыми глазами. Фрида села в постели. Скандал на улице долго не давал ей уснуть, а потом отравил ее сны, в которых – она не сомневалась в этом – лицо Дина Рива улыбалось из всех теней и углов. Почему скандал вызвал у нее отвращение? Они ведь просто пытались защитить ее. Разве она на собственном опыте не знает, почему люди иногда действуют импульсивно? Она с усилием выбросила эти мысли из головы.

– Что тебе известно? – спросила она у кота. – Что он тебе рассказал и что ты слышал?

Возможно, этот кот видел, как умер Роберт Пул, а потом – как бедная Джанет Феррис просовывает голову в петлю и отталкивает ногой стул. Но действительно ли все произошло именно так? Фриду тревожили неоформившиеся догадки и подозрения. Она вздрогнула и встала с кровати. Небо было бледно-голубым, в белую полоску. Сегодня уже можно было поверить, что скоро наступит весна, – после такой долгой, холодной зимы. Она приняла душ, натянула джинсы и пошла вниз. Кот путался у нее под ногами и пронзительно мяукал. Она купила кошачий корм в ночном магазине дальше по улице, когда вернулась домой, и теперь вытряхнула какие-то засушенные шарики в пластмассовую миску и стала смотреть, как кот ест. А теперь что делать? Выпустить его погулять? Но он может сбежать, отправиться в свой старый дом и попасть под машину. Или оставить его дома, и пусть гадит прямо на пол? Надо будет вырезать в двери проход для него. Повздыхав, она настелила несколько слоев газеты на полу кухни и заперла кота там. Потом надела теплую куртку, взяла картонную папку и блокнот и вышла на улицу.

В «Номере девять» в воскресенье всегда было полно посетителей, но из-за столика в углу как раз поднялись два человека, и Фрида заняла освободившееся место. Маркус стоял за прилавком и наливал кофе из кофеварки, из которой с шипением вырывался пар. Керри собирала со столов посуду и разносила «полноценные английские завтраки» или тарелки с овсянкой. Увидев Фриду, она остановилась около нее.

– Привет, незнакомка!

– Я это время была немного занята. А где Катя?

Керри махнула рукой куда-то в сторону, и Фрида увидела маленькую девочку за столом около двери, ведущей в жилые помещения: она склонилась над блокнотом и что-то яростно писала, облизывая верхнюю губу.

– Ее надо водить в бассейн или в парк, – вздохнула Керри.

– По-моему, она вполне счастлива.

– Она пишет рассказ. Как начала писать в половине седьмого утра, так и не останавливается. Рассказ о девочке по имени Катя, чьи родители открыли кафе. Рогалик с корицей?

– Овсянку. И свежий апельсиновый сок. Я не спешу.

Керри ушла, и Фрида открыла папку. В ней находились материалы расследования убийства Роберта Пула, которые дал Карлссон, и все, что ей удалось узнать самой, включая вчерашнюю статью в «Дейли скетч». Статью она положила на стол лицевой стороной вниз, чтобы убрать фотографию из поля зрения. Она все внимательно перечитала: обнаружение тела Роберта Пула служащей Отдела социального обеспечения; результаты вскрытия; состояние комнаты Дойс; путаные ответы Дойс во время допроса; опрос жильцов ее дома; опросы Мэри Ортон, Жасмин Шрив, Уайеттов и Джанет Феррис. Она обратила особое внимание на краткие, четкие показания Тессы Уэллс, прикрепленные к копии так и не оформленного завещания Мэри Ортон, и показания, полученные от сыновей Мэри Ортон, в которых сквозило их оскорбленное самолюбие. Прочитала о том, что произошло с деньгами: она отчаянно путалась в терминологии, но все же смогла понять, что Роберт Пул снял деньги со своего счета в банке, перевел их на другой счет, тоже открытый на его имя, после чего снял все деньги. Она просмотрела записи о настоящем Роберте Пуле, умершем несколько лет назад, фотография которого не имела ни малейшего сходства с фотографией их жертвы. Потом долго смотрела на свой набросок, сравнивая его с фотороботом, составленным компьютерами в полиции, и перечитывала собственные расшифрованные записи.

Принесли овсянку. Фрида посыпала ее коричневым сахаром и стала медленно есть, не прерывая работу. Она заставила себя еще раз просмотреть статью в «Дейли скетч», но, наткнувшись на рассуждения о Джанет Феррис, нахмурилась и отложила газету. Открыв блокнот, она просмотрела то, что набросала после встречи с Джанет: ее одиночество, ее привязанность к Пулу, одновременно романтическая и материнская, ее чувство долга. Здесь она дописала в скобках «кот». Его Джанет унаследовала от Роберта Пула, и, заботясь о коте, она в каком-то смысле по-прежнему заботилась о нем.

Фрида задумчиво отложила ложку. Депрессия – мрачное и ослепляющее проклятие, человек ничего не видит за ее пределами. Нельзя увидеть надежду, или любовь, или то, что за зимой наступит весна. Фрида знала это лучше, чем кто бы то ни было, но кот почему-то по-прежнему беспокоил ее. Решив покончить с собой, Джанет Феррис не оставила еды в кошачьей миске, не открыла окно, чтобы он мог выскочить наружу…

Наконец она встала, надела куртку, оставила деньги на столе и, крикнув: «До свидания», вышла на улицу. Ветер был холодным, но не резким. Обычно воскресным утром она сидела в «Номере девять» и читала газеты, затем шла на цветочный рынок на Коламбия-роуд. Но сегодня вместо этого она прошла мимо детской площадки Корамс-Филдс и повернула к Ислингтону и Хайбери-Корнер. Она не знала, застанет ли Карлссона дома, но даже если и нет, прогулка поможет ей собраться с мыслями. Как всегда, прогулка равнялась обдумыванию проблемы. Здания текли мимо, тротуары прижимались к подошвам, а ветер отбрасывал волосы от лица и наполнял легкие.

Наконец она добралась до дома в викторианском стиле, где Карлссон жил в квартире, занимавшей цокольный этаж. Она была там только один раз, и тогда он открыл дверь, держа маленькую дочку, обвившую его словно медведь коала. Сегодня Карлссон был один. На нем были спортивные шорты и пропитанная пóтом майка, а в руке он держал бутылку энергетического напитка.

– Хотите сначала принять душ?

– Что-то не так?

– Вы имеете в виду – помимо всего остального?

– Да.

– Не знаю.

– Дайте мне пять минут. И вам лучше войти.

Фрида спустилась по лестнице и вошла в квартиру, осторожно обойдя маленький трехколесный велосипед и красные резиновые сапожки.

– Поставьте чайник, – распорядился Карлссон и исчез.