Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

– Итак, какое он дал окончательное заключение? – спросила Иветта.

– Его предварительное заключение, что это было самоубийство.

– Вот и все.

– Его работа заключается не в том, чтобы предлагать теорию, – напомнил ей Карлссон, – а в том, чтобы сообщить нам, в каком состоянии было тело. Наша работа заключается в том, чтобы рассматривать все возможные варианты.

– У нас слишком много вариантов, – заявила Иветта. – И все они, черт возьми, возможны.

– Именно поэтому мы и собрались сейчас. – Карлссон сердито откусил от бутерброда, и остальные подождали, пока он прожует. – В любой момент Кроуфорд может спросить, какие у нас успехи, и, честно говоря, я не знаю, что ему можно ответить. Мы не знаем, кем на самом деле был Пул. Мы не знаем точной даты его убийства, лишь приблизительную, в районе пяти дней, следовательно, не можем проверить алиби так, чтобы от этого был толк. Мы не знаем, где он был убит, так что криминалисты ни хрена нам не дали. Мы приблизительно знаем, как он был убит, но мы не знаем, зачем ему отрезали палец. – Он помолчал, пытаясь лучше сформулировать мысль. – Мы охрененно много знаем о том, почему его, возможно, убили. Он был аферистом и вором. Если бы кто-то трахал мою жену, мне бы захотелось его убить. Если бы кто-то трахнул мою жену и заставил ее украсть у меня деньги, мне бы захотелось отрезать ему палец, заткнуть этот палец ему в глотку и задушить его голыми руками. Если бы кто-то обманул мою мать, мне бы захотелось его убить. Если бы кто-то попытался заставить мою мать изменить завещание так, чтобы все имущество досталось чертову аферисту, мне бы захотелось его убить. Если бы кто-то шантажировал меня алкоголизмом, то и в этом случае мне бы захотелось его убить. Так что…

– Но алиби сыновей миссис Ортон подтвердились. Джереми Ортон день и ночь работал над делом поглощения какой-то компании, а Робин Ортон лежал в постели с гриппом.

– Алиби… – устало произнес Карлссон. – Я не знаю. Он ведь мог подняться с кровати. И ведь из Манчестера ходят экспрессы?

– Два часа пять минут в пути, – тут же ответила Иветта. – Как насчет Жасмин Шрив?

Карлссон кисло рассмеялся.

– Поскольку я знаю, какого качества были программы, которые она выпускала, я бы дал ему зеленый свет на то, чтобы обмануть ее.

– «Домашний доктор» был не так уж и плох, – возразил Мюнстер.

– Да это вообще бред был, – не согласилась с ним Иветта. – Делать выводы о психологии людей, исходя из цвета их обоев.

– Это было, скорее, порочное удовольствие. – Ньютон явно находился в хорошем расположении духа, веселье било из него ключом.

– Хватит уже оценивать телепередачи, – сказал Карлссон. – Как бы хорошо или плохо она ни работала, похоже, она легко отделалась. Может, она ему действительно понравилась; может, он просто не успел ее обжулить; а возможно, он все-таки обжулил ее, но как именно – мы пока не знаем. И ведь существует еще возможность того, что он обжулил не того человека, кого-то, о ком нам еще ничего не известно, – возможно, человека из своего прошлого, – и этот кто-то нашел его и проучил.

– Слишком много «возможно», – заметила Иветта.

– А наш главный свидетель безумен и постоянно бредит. А второй главный свидетель мертв. – Он еще раз откусил от бутерброда. – Короче, ничего хорошего. Но вопрос в том, что нам теперь делать?

Воцарилась тишина, и единственным звуком, который нарушал ее, был шум жующих челюстей.

– Ну? – сказал наконец Карлссон.

– Ладно, – вздохнула Иветта. – Вообще-то нам очень много чего известно.

– Продолжай.

– Мы знаем, что он зарабатывал деньги, обманывая богачей. Мы знаем, что он спал с Айлинг Уайетт и что он, вероятно, собирался шантажировать Жасмин Шрив. Он обчистил Мэри Ортон и попытался убедить ее внести изменения в завещание. Как ты заметил, в деле очень много мотивов – хотя мотив Жасмин Шрив, по-моему, похож на мотив сыновей Ортон: это мотив, о котором она сама не знала. Мы знаем, что у него была чертова уйма денег, которые у него кто-то украл – или он переложил их в какое-то другое место, и нам не удалось узнать, куда именно. – Она помолчала. – Пока не удалось. Мы также знаем теперь, как он находил своих жертв.

– Правда? – Ньютон наклонился вперед. – А я почему-то не в курсе.

– Простите, – вмешался Карлссон. – Я не знал, что мы должны докладывать вам о всех вновь открывшихся фактах расследования.

– Они все использовали один банк? – попробовал угадать Ньютон. – Или все делали покупки в «Харродз»?

– Второе предположение ближе к истине. Они все купили очень дорогие предметы, сделанные из дерева, в фирме, где Пул недолго работал. Когда он ушел, то захватил с собой список клиентов, предположив – и, похоже, справедливо, – что у них у всех есть лишние деньги.

– Умно, – заметил Ньютон.

Карлссон подумал, что он получает слишком большое удовольствие от происходящего.

– К сожалению, это не помогло нам продвинуться в расследовании. – Он повернулся к Иветте. – Как ты считаешь, что нужно предпринять теперь?

– Надавить на Айлинг и Фрэнка Уайеттов. По отдельности.

– Надавить? – удивился Карлссон. – В каком смысле?

– Дайте мне поговорить с Фрэнком Уайеттом и изложить ему следующий сценарий: вы заявили Роберту Пулу, что вам все известно, вы поругались, потом подрались, вы случайно убили Пула, запаниковали и избавились от тела. Если он честно признается в этом, прокурор, возможно, согласится выдвинуть обвинение в убийстве по неосторожности, и, возможно, Фрэнк, если ему удастся разжалобить судью, отделается даже условным сроком.

Карлссон ненадолго задумался.

– А как насчет отрезанного пальца?

– Возможно, там было кольцо, по которому его можно было опознать.

– Значит, он отрезал палец в состоянии паники?

– Вот так мы ему все представим.

– А как насчет денег, которые исчезли со счета Пула?

– Пул, возможно, сделал это сам, чтобы замести следы.

– И где они теперь?

– Где-то закопаны. Потеряны навсегда. Или лежат на счете за границей. – Снова воцарилась тишина. – Ну, все концы подчистить невозможно.

– А Джанет Феррис?

– Самоубийство, – быстро ответила Иветта. – В связи с пошатнувшимся душевным здоровьем.

Карлссон хмыкнул.

– Ладно. Притащим Уайеттов сюда для допроса. А перед этим надо раскопать о них как можно больше информации. – Он посмотрел на настольный календарь. – Утро среды, – сказал он. – Первым делом, Крис, пойдешь и проверишь алиби обоих до этого момента.

– Я думаю, что это Жасмин Шрив, – неожиданно заявил Ньютон.

Повисло молчание, и лицо Карлссона медленно расплылось в улыбке.

– Что?

– Простите, – поспешно извинился Ньютон. – Не обращайте на меня внимания.

– В конце концов, над этим делом уже работает психотерапевт. Почему бы не выслушать консультанта по вопросам управления? Итак, почему вы считаете, что это Жасмин Шрив?

– Она может потерять больше, чем остальные. Я видел интервью с ней. Она все еще находится в плену фантазий о том, как вернется на телевидение. Если бы ее унизил аферист, у нее не осталось бы ни единого шанса на возвращение. И любой, кто видел ее по телевизору, знает, как она страдает. Если она почувствовала, что ее предали, она могла пойти на все.

– Спасибо, – сказал Карлссон. – Надеюсь, вы простите меня, если я не отправлю вас опрашивать для нас Жасмин Шрив. Я сам с ней побеседую. И если ваша теория окажется правильной, то Иветта и Крис приготовят вам шикарный обед.

– А почему вы сами не хотите его приготовить? – ехидно поинтересовалась Иветта.

– Тогда это уже не будет наградой,

– А чем займется доктор Кляйн?

– Похоже, она уже подумывает о том, чтобы выбыть из команды.

– Почему? – удивилась Иветта. – Ей надоело?

– Похоже, она сорвала злость на том фотографе. – Мюнстер усмехнулся Иветте, заметил взгляд Карлссона и тут же принял серьезный вид.

– Она мне все рассказала, – возразил Карлссон. – Дралась не она, а двое ее друзей.

– Это не очень профессионально, – заметил Мюнстер. – Она попала в газеты. Потом эта драка с фотографом, и она снова попадает в газеты. Это все равно, как если бы в нашем расследовании участвовала Бритни Спирс.

Карлссон покачал головой.

– Я думаю, она почувствовала, что слишком много на себя берет. Она чувствовала, что подвела Джанет Феррис. – Он смял обертку от бутерброда и швырнул ее в мусорное ведро. Шарик отскочил от края и упал на пол. – Вообще-то мы и сами, прямо скажем, не на высоте.

В дверь постучали, и показалась голова женщины.

– К вам посетитель, сэр, – извиняющимся тоном объявила она.

Лорне Керси было лет тридцать пять – сорок, решил Карлссон. У нее были коротко подстриженные каштановые волосы и круглые очки. Она не пользовалась косметикой, но носила небольшие сережки, а ее изящные пальцы украшали кольца. Она завернулась в огромную оранжевую куртку и обула теплые сапоги, но все равно, похоже, мерзла. Ее муж, Мервин, был низеньким пухлым человечком с седеющими волосами и выглядел старше жены. Он сидел словно аршин проглотил, почти не шевелясь и сложив ладони, как при молитве. Время от времени Лорна протягивала руку и нежно прикасалась к мужу – к плечу, руке, бедру, – чтобы утешить его, и тогда он смотрел на нее и улыбался.