Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

Люди были очень голодны. Это обстоятельство казаки подметили сразу. Целая поджаренная туша косули вмиг оказалась перемолота их челюстями. На своих непрошеных гостей почти не обращали внимания. Из нескольких слов, которыми люди обменялись между собой, Арапов понял, что они далеко не те, за кого выдает одетая на них казенная форма.

Одежда жандармов лишь прикрытие, а их главаря зовут Петр. Один из этих людей, судя по лицу и странному говору, был татарин. Он долго и подозрительно смотрел на них, а потом заговорил, пытаясь привлечь внимание казаков:

– Вы пошто притопали? Али нас не пужатесь?

Арапов не обратил на него внимания. Зато Кочегуров смерил татарчонка презрительным взглядом и, едва сдерживая неприязнь, сказал:

– Тебя хто спрашиват, мусульманин хренов? И не выпячивайся впредь, не то придавлю пальцем, как гниду.

– Што-о-о-о? – Возмущенный до глубины души Закирка вскочил и вскинул ружье. – Што ты токо што сказал, мерин драный?

Есаул смертельно побледнел и попытался через силу улыбнуться. Люди захохотали, уставились на Кочегурова и начали высказывать грубые шуточки. А это для отчаянного и вспыльчивого казака было уже слишком.

Ухватив за ствол направленное на себя ружье, есаул выдернул его из рук противника и так двинул прикладом незадачливого Закирку в грудь, что тот отлетел от него, словно мячик, едва не угодив в костер.

Арапов продолжал спокойно сидеть напротив Борисова, он не изменился в лице, только ноздри его угрожающе вздрогнули.

– А ты очень смел, земляк, – взвизгнул Закирка, выхватив у кого-то из ножен шашку и угрожающе описав ею круг над головою. – Ты што, не ведашь, што мы прямо щас здеся могем сделать с вами все, што нам вздуматся?

– Иш каков ты прыткий, – рассмеялся в ответ Кочегуров. – А ну, рискни своей поганой душонкой!

Тут встал и Арапов.

– Назад! – крикнул он так угрожающе, что татарчонок, оторопев, отступил на несколько шагов. – Энто вы так благодарите нас за то, што мы не перестреляли вас в ночи как куропаток беспомощных?

– Тебя нихто не трогал, – резко, но без гнева заметил, вставая, Борисов. – Твой дружок сам поднял руку на нашево товарища.

– Хто трогат мово брата, тот затрагиват и меня.

Это был искусный поворот разговора. Среди людей послышались возгласы, говорившие о том, что кое-кто согласен и с Араповым.

– Э-э-э, не пойдет эдак, – запротестовал разозленный татарчонок. – Этот шайтан стебанул меня.

– А те што ешо мало, недомерок? – поинтересовался атаман уже с раздражением, так как заметил, что неизвестные в форме заволновались.

– Выходит, вы задираться посредь ночи пожаловали? – засмеялся Борисов. – Убирайтесь-ка с миром, пока целы!

Арапов сдерживался из последних сил. Он уже достаточно хорошо понял, с кем имеет дело, и его гордость была уязвлена.

– Не нарывайтесь на пулю, каторжане! – сказал он грозно. – Подумайте о том, што вы на земле нашей и бедокурить вам здеся не дозволим!

– Ах вот вы как, – взвизгнул Закирка и с обнаженной шашкой бросился на Кочегурова. Но он явно переоценил свои силы. Есаул мощным ударом все-таки отправил его в костер, после чего выхватил саблю и вместе с атаманом отступил за пределы круга обступивших их людей. Прислонившись к толстому дереву, они ждали нападения врагов. В руках Арапова тоже сверкнула сабля.

Все произошло так быстро, что люди не успели даже опомниться. Закирка и еще несколько каторжан обступили казаков.

– На колени, – злобно ухмыльнулся татарчонок. – На колени и убирайтесь апосля к черту на рога. Мне просто лень убивать вас, сявки!

Как показывала ситуация, у большей части каторжан и в самом деле не было охоты нападать на казаков и тем более убивать их. Только один из них был действительно зол. Закирка не мог забыть удара, доставшегося ему от Кочегурова. Схватив ружье, он прицелился из него в есаула и нажал на курок.

Два выстрела грянули разом. С головы татарчонка слетела шапка и улетела в костер. Сам Закирка замер на месте ни жив ни мертв. Из рук его выпало ружье, но он даже не заметил этого.

Пуля татарчонка все-таки успела пробить грудь Кочегурова, и он повалился на снег. Атаман опустился перед ним на колени, острием сабли неспешно распорол полушубок и рубаху, вырезал из раны неглубоко впившуюся пулю, сплющившуюся при ударе о кость, затем перевязал рану лоскутом рубашки. Люди оторопело стояли рядом. Они крутили головами, пытаясь угадать, откуда прилетела пуля, так метко сбившая с головы Закирки догорающую в костре шапку. Когда татарчонка осмотрели и убедились, что с ним ничего серьезного не случилось, о нем больше никто не вспоминал.

– Тащите сюды воды, – приказал Арапов.

Какая же сила заключалась в этом приказе, что он был так послушно выполнен? Два человека тотчас подбежали к котелку и поспешно передали его атаману. Арапов обрызгал водой лицо, грудь и руки есаула. Спустя несколько минут он глубоко вздохнул и открыл глаза.

– Он жив! Он жив! – облегченно вздохнул атаман.

– Сукин сын! – проворчал Борисов, отворачиваясь. Среди людей послышался неясный гул.

– Больно те, Петро? – спросил Арапов.

– Больно? Плечо вот горит и все. А я что, упал?

– Да, сильно ушибся.

– А што энто за люди? – Глаза Кочегурова воинственно заблестели.

– Уймысь, энто наши друзья!

Атаман сказал это не без основания: бросив один лишь взгляд на людей, он убедился, что те действительно стали им друзьями.

Часть четвертая

Когорта несгибаемых

1

Зима показалась Василию Арапову вечностью. Никогда еще время не тянулось для него так долго. Едва темнело, он уже мечтал о рассвете, и наоборот.

Но вот наступила весна, набухли почки, кое-где на деревьях распустились листья – они блестели, как зеленые огоньки.

Атаман стоял на берегу бурлящей реки и никак не мог понять, почему пробуждение земли вызывало в нем такую глубокую печаль.

От берега разлившейся реки тропа вела в глубь леса. Арапов зашагал по ней, пересек поляну. В полдень лес тоже отдыхал: не пели птицы, не носились испуганные разливом косули, и под ногами не шелестела трава. Дикие кабаны и пробудившиеся медведи не искали желудей под деревьями. Но атаман, который уже хорошо изучил лес и так мечтал побродить по нему весной в одиночестве, был словно завороженный. Ему все казалось, что он вот-вот увидит, как заяц, сидя на корточках, жует травку и, шевеля ушами, озирается, нет ли поблизости опасности; а когда рядом появится вездесущая лисица, косой прижмется к земле от ужаса…

Чего и кого только нет в лесу. То лосиху с лосенком увидишь. Жмется в ногах у