Моряки Зелёного Моря - Deuscreator

- Сейчас! После второй вспышки! - крикнул Отто.

- Нет! – по-человечески выкрикнула Сова. - Нет!

Демоница кинулась вперёд, но была перехвачена; камбионша и Хэнк попытались повалить её на пол каюты, используя цепь. Когти сверкнули в бликах света, Отто дал ещё одну вспышку вместе с божественным словом, которое оглушало потусторонних существ. Кобра инстинктивно сжал зубы, готовясь к рывку.

Кобра подскочил, схватил Сову за плечи и помог остальным её связать. Она дёргалась, заставляя цепи скрипеть. Её мышцы внезапно вздулись силой почти двух пескомерок, и лишь вспышки Отто ослабляли её.

- Сова, держись! Не давай ей сломить тебя. Не двигайся, мы сами всё сделаем. Доверься мне, - Кобра старался говорить как можно проникновеннее, глядя Сове в лицо. И даже когда та резко бросалась, пытаясь зубами вырвать ему глаза, он уворачивался, но всё равно держал её.

- Убью! Я вырву твоё сердце! Умоюсь в твоей крови! - до хрипоты орала она вперемежку с совиными взвизгами. Её отсутствующий глаз казался глубоким чёрным пятном, внутри которого горел болезненный кровавый свет. - Убью! Убь.. Мркг! Вгрг!

В конечном итоге её удалось скрутить и поднять на плечи, чтобы она не отталкивалась от пола. Её лицо затянули плотной тканью, облитой священной водой, чтобы не кусалась, и чтобы влияние демона сошло с её головы.

Сквозь кожу Совы на свету проступали вздувшиеся сосуды и символы. Её тело казалось перекрученным, словно что-то ломало её изнутри невидимой страшной силой, выходящей из кожи вместе с паром от святой воды.

- Несите её на выход!

- Так… хорошо… Всё в порядке, Сова, мы рядом.

- Через коридор, налево, ой, направо, направо! Сюда, короче, бача!

- МГМРК!

- Ох! Ну и идиоты…, - испуганно выдохнул Ворчун, стараясь не мешать, но и не способный просто игнорировать процесс.

Её вытащили наружу. Сова брыкалась и дёргалась, вопила и изгибалась, пыталась крыльями порвать цепи, которыми была обмотана. Малина, её сова, испуганно прыгала, в итоге села к Кобре на плечо и громко ухала, расправив крылья, глядя в её сторону, пока её уносили, стараясь держать над собой.

Выход из Исследователя не прошёл без эксцессов. Наружу выбрались Молчун и Хэнк. Эвелина держала Сову, собираясь рывком спрыгнуть с борта Исследователя и приземлиться с ней внизу, не дав ей себе навредить, однако когда камбионша отправилась в полёт, план пошёл не так. Сова взбрыкнула, со стороны показалось, будто из неё вырвалась длинная пернатая шея, они приземлились с грохотом; одержимая скрежетала окровавленными зубами и куском кости - камбионша всего лишь сжала своё крыло, рывком отскочив от бешеной.

- Останки раскидаю по круге! Затоплю сами дюны! Кровью! Кровью! Нет! Нет!

Тряпка с лица свалилась на песок, кожа у рта Совы покрылась белым пятном, то расползаясь, то сужаясь, источая пар.

Сова стала двигаться активнее; магические путы Алекса с неё слетели, тот соскользнул с лестницы, кинулся в сторону Эвелины, ослабив хватку.

Одержимая одним силовым движением, Сова подобно гусенице вскочила на задние лапы и издала оглушительный болезненный рёв, в воздухе засияли кровавые символы, пока она кружилась на месте, словно её ноги были не связаны, а вкопаны в землю.

Молчун кинулся на неё, схватил за плечи и рывком повалил на песок. Вместе с Хэнком они навалились и крепко вцепились, пытаясь не дать ей вырваться, но Сова, даже связанная, умудрялась рывками раскидывать двух мужчин выше и шире себя. Кобра настроил свою энергию и направил, чтобы удержать демона, сплести вокруг него магические путы, сжать, не давая двигаться.

Ветер бросал в глаза редкие горсти песка и шумел в ушах. Группа довольно собранно разделилась на две: одни отправились в отмеченный Отто пролом в штормовом столбе, другие остались снаружи.

Отто шёл впереди; созданный им магический шар медленно и безмятежно летел за ним, хотя крики Совы будто сотрясали всю гору.

Молчун крепко держал Сову за ноги и, прижимая к себе, тащил так, чтобы не давать ей дёргаться. Позади него Хэнк нёс Сову под руки. Та брыкалась, рвалась, изгибала шею, шипела и свистела, выдавая из себя все силы. Рядом камбионша с порванным крылом страховала их, помогая держать голову Совы так, чтобы та не изгибалась, пытаясь ухватить кого-нибудь. Кобра шёл по другую сторону, страховал, но в основном стремился успокоить и показать, что они стремятся ей помочь.

Иногда это даже давало эффект; Сова прерывала отчаянные попытки освободиться рыданием и напряжённым сопением. Она прикусила язык до крови и иногда просто отрывисто ревела, пуская сопли. Её волосы казались мокрыми и жидкими вместо привычных, пышных и сухих. Перья на лице вымокли и иногда источали из себя тонкие чёрные струйки.

Демон понял, что вырваться не получится, и попыталась вонзить в саму себя когти, но общим заклинанием Алекс и Кобра сковали её магическими путами, держа практически в коматозном состоянии, где она лишь дёргала головой из стороны в сторону, глядя по сторонам невидящими чёрными глазами.

***

Плохо. Плохо. Плохо.

Страшно. Страшно. Страшно.

И бить. Бить. Бить. Бить.

Тебя буду. Тебя буду. Тебя буду.

До исступления, до отупения, до потери сознания, до потери себя. Буду. Буду. Буду.

Большая сова пыталась сломить и подчинить маленькую птичку, застрявшую меж когтей. Она щёлкала окровавленными клювами с ломтями её плоти и вырванными перьями. Она топила её в белом море безумных голосов. И доставала, тогда когда её собственные когти начинали в нём растворяться.

И всё же маленькая птичка держалась между когтей. Она держалась крепко, как камешек, застрявший в подошве ботинка. Как рыбья косточка в зубах. Как глупость, звенящая в голове толпы.

Казалось, истощена, однажды потеряет сознание и больше не проснётся. Больше никогда не увидит снов. Потеряет все силы к сопротивлению. Рухнет. Безвременно уснёт.

Но птичка физически не могла спать. Она была истощена намного сильнее, чем вы можете себе представить; она не чувствовала ни боли, ни страха, ни желаний, ни надежд, ни сна, ни бодрствования. Лишь бесконечное исступление и рыдание, когда в голове не осталось ничего, кроме гудящих голосов, что перестали хоть как-то восприниматься.

Даже ощущение “я” оставалось тоненьким как нить, на которой повис выбитый глаз, свисая из разбитого