Моряки Зелёного Моря - Deuscreator

И тут началось самое сложное…

***

Это как палкой гонять жука - нет ничего сложного. Когда прут окажется в руках, ты сам вспомнишь, что нужно делать.

Кобра пересекся взглядам с Молчуном и пламенными очами камбионши. Они уверены, напряжены и надеются сделать всё, что в их силах. Голос Отто почти тонул в вопле Совы; она перекусила тряпошный кляп, освободив голос, но соратники не давали ей освободить тело от оков.

Она смотрела только на него. Её чёрные глаза впились в чешуйчатую кожу. Её зубы иногда стучали, а иногда кривились в болезненной страшной улыбке. И всё же он продолжал повторять:

- Всё скоро закончится. Держись, Сова. Мы вытащим из тебя демона. Всё будет хорошо.

Он повторял это как заведённая игрушка. Символы на её теле горели пламенем и истекали чёрной кровью, а она этого не замечала. Под её кожей словно ползали когтистые лапы, пытаясь вырваться наружу; она лишь немного жмурилась.

Когда он на неё смотрел, казалось, реальность становилась страшнее, где-то на грани его взгляда её одежда рвалась, показывая пернатую монструозную пасть с зубами, похожими на осколки птичьего клюва.

- Ко-обРа-а… - Ему показалось, будто в её рту пророс хрипящий динамик, звучащий в унисон вместе с иногда агоническим криком, рвущимся из-под её кожи. - К-о-о-оБ-р-р-а…

Что-то рядом не то хлопнуло, не то взорвалось. Символ от Отто засиял ярким-ярким светом, потом свечи начали вспыхивать разными цветами: ослепительный белым сиянием, обжигающе золотым пламенем, синим кристаллическим отсветом.

Отто что-то говорил о законе, взывал к мировому порядку и принципам, по которым действовали миры. Говорил о законе тела, проскочило что-то, кажется, о ножах. Но Кобра не различил большинства слов, они тонули под толщей оглушающих звуков. Кобра сосредоточился только на Сове.

“Кобра”, - вдруг услышал он голос, почувствовал на своём лице невидимые стальные когти. - “Я… Я огонь, выжатый в пустоте. Потерянная между верхом и низом, зажатая меж тьмой и светом, сознанием и забытьём”.

- Я знаю. Я вижу твою боль, я слышал твои крики, - кивнул он, медленно прошептав ей слова, крепко сжимая её руку. - И я рядом с тобой. Даже если ты не знаешь где ты. Я рядом, Сова.

“Боль. Я не знаю, сколько я смогу её терпеть, прежде чем она снова заставит меня уйти. Но я стараюсь…”

- Не уходи, - прошептал он, не зная, что вообще говорить в таких ситуациях. - Оставайся со мной. Мы скоро уже закончим, и тебе нужно быть в твоём теле. Держаться всеми силами, слышишь, Сова?

“Тепло. Твои слова текут теплом”, - прошептала она, сдерживая слёзы. - “Я не хочу. Но под кожей моей течёт проволока. Кости мои сжимает моя собственная плоть. Чувства мои играют против меня. Как болезнь, чума. Как слабость”.

- Ты уже говоришь со мной, пожалуйста, не прекращай.

«Тогда тебе придётся за неё побороться!» - внезапно вскрикнула она, а Сова внезапно дёрнулась, во вспышке её тень показалась огромной. Она изогнулась.

- Я убью тебя! Вырву твои глаза! Разорву артерии! - завопила Сова. - Иди! Иди ко мне, если ты так хочешь! Я вызываю тебя! Сразись со мной! Я убью тебя!

Цвета вспыхнули по-другому. Зелёный, словно яркие деревья с картинок. Пляшущий фиолетовый, звенящий светом иных миров. Холодный белый, что дул столетней стужей, закаляющей плоть.

Ему показалось, будто тень потекла из Совы, из её глаз, заполняя пространство. Кобре показалось, что он провалился в темноту. Молчун что-то крикнул прямо над ухом, но Кобра не разобрал…

Всё провалилось в глухую, оглушающе тихую пустоту.

Он остался совершенно один. Почувствовал, что больше нет под ним твёрдого стекла. Лишь легкое тепло её истощённых израненных рук с когтями и твёрдой птичьей кожей. Но и оно исчезло, словно утекший из рук песок.

Ничего.

Лишь холодный медный вкус, царапающий язык. Потом появились звуки.

Кап. Кап-кап. Кап.

Он поднялся на ноги и обнаружил, как живой силой под его голыми ступнями текла вязкая холодная жидкость, прилипающая к коже. Как его тело двигалось, а мышцы перекатывались под чешуёй. Он чувствовал себя маленьким, словно камень, брошенный в пропасть. Но решительно вдыхая и выдыхая, он чувствовал себя сильным, словно линворм, вырвавшийся из-под земли, готовый проглотить путника.

Он сделал всего несколько шагов, и ему показалось, что он покрутился на месте, проносясь сквозь пространство. Он сжал кулаки, поднес их к лицу, глазами напряжённо вглядываясь в темноту. Он всем своим естеством знал, что приближается бой - важный бой, решающий бой. И проигрывать его он не собирался.

Здесь нет света, но Кобра чуял, как давил на него потолок, с которого капали горячие масляные капли, остывающие, стоило им только коснуться его. Как пол гудел и вибрировал, словно вода, в которую кинули камень.

Оно вышло из темноты; сначала когти, потом перья, потом лицо, искажённое радиоаппаратурой. Провода, воткнутые в кожу, проволока, до крови стянувшая многочисленные лапы. Динамики глубоко в клюве и чёрные, светящиеся маленькими красными светодиодами, глаза.

- Ты оч-ч-чЧень яРостНо Ц-ц-цепляеш-шься за т-тело, - демон изогнул голову, перевернул её и приоткрыл клюв. – Нра-аВвится.

- Не могу сказать того же. Ты покинешь Сову и больше никогда к ней не вернёшься. Ни к ней, ни к остальным.

- Он-на стТ-ан-ет обуз-ззЗой, - прошипел демон, хрипя десятками динамиков. - Н-нет сиЛ. Н-нет яр-рости. Пул-ля сраз-З-ит п-п-П-плоть.

Шея совиного отродья с хрустом перевернулась. Красные светодиоды гуляли во тьме, когда демоница обходила его кругом.

Она резко бросилась; её движения пугающе быстры. Подняла лапы. Кобра увидел, что их не две и не четыре - их десятки, растущие у неё под брюхом, ощетинившиеся когтями и готовые разорвать его на кусочки.

Он кинулся в сторону, уходя с линии прыжка, и перекатился, чувствуя, как в голову ударила кровь. Как же с ней бороться? Здесь нет ни винтовки, ни пистолета, ни даже но… Ножа?

Он почувствовал в толще воды, в которую опёрся рукой, твёрдую рукоять. Схватив, потянул, выуживая ярко-алый, словно водянистый, клинок, истекающий жидкостью.

Стоило хоть одной капле с него упасть, как по чёрной поверхности сразу же побежали алые круги. Клинок был монструозен, подобен самому демону, и всё же более привычен. Надёжен, как продолжение руки.

Кобра никогда не был мечником; он мог закуситься с противником ножом, мог колотить его