Обратный отсчет: Равнина - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подвесной фонарь из питомника убрали, но он был и ни к чему. Всё помещение заливал холодный зеленоватый свет. Под костяными «ветками», заслоняющими обзор, шевелились чешуйчатые спины. Один из Пожирателей зарылся головой в груду камней и глины и чем-то хрустел. Другой лежал, растопырив чешуи, на небольшом холмике. Он раздался вширь и перестал шевелиться, только вскинутые усы беспокойно подёргивались. Ещё пару ветвистых усов Гедимин разглядел под переплетением «веток». «Одно гнездо, второе… Как местные умудрились пересчитать яйца? Разве что наблюдали за кладкой,» — думал сармат, высматривая четвёртое существо. «Сколько их будет, когда вылупятся? Выживаемость у них хорошая…»
Шест коснулся края проёма. Гедимин шагнул в сторону от захлопнувшегося «лючка», убрал с лица тёмный щиток.
— Спасибо, — сказал он смотрителю. Тот вымачивал «насадку» в жидкой глине и о сармате, казалось, забыл.
— Пусть мастер Айсиек не волнуется, — пробормотал смотритель, разглядывая глинистую муть. — Всё обещанное он получит в свой черёд…
Рапторида на перекрёстке снова слушала оживлённое верещание Бронна — видимо, очередной рассказ об охоте. Гедимин опустил височные щитки. Обратную дорогу он помнил.
16 день Жизни, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени
«Вот и стоило просыпаться на два часа раньше⁈»
Гедимин досадливо сощурился на печь, увешанную белыми лентами, и шевельнул затупившимися когтями. Вбивать их в плотный белый «пластик» определённо не стоило — металл сточился, а вещество не поддалось и на миллиметр.
«И эти элементы тоже неподвижны,» — сармат перечеркнул очередную строчку на экране. Эта была последней в длинном столбце рядом с изображением печи. От каждой строчки вела стрелка к элементу орнамента.
«Значит, двигать их по отдельности бесполезно. Или есть какая-то очерёдность. Или нужны ключи…» — Гедимин тяжело вздохнул. «У меня ключ есть. Но не тот.»
Двух часов хватило, чтобы засунуть ключ-рогульку в каждую подозрительную пару ямок. В стене нашлись две новые ниши размером со спальный отсек; в одной висели вперемешку сухие растения, шкуры и тряпки, в другой стояли пустые короба. Входная дверь, как Гедимин и думал, этим ключом не открывалась.
«Интересно, есть ли для этих механизмов лучевые команды,» — сармат покосился на дозиметр. Показаний за прошедшие дни накопилось много. «Если бы тут не фонило всё подряд…» — он досадливо сощурился. Ось времени давно была размечена и подписана, — вот тут загрузили в установку рэссеновую руду, тут она «перемигивалась» с печами, а тут Шесек открывал ворота… График интенсивности излучения непрерывно дёргался, но вычислить, какая пульсация к чему относится, до сих пор не удавалось. «Ну вот. Опять фон растёт…»
Стена зашевелилась, открывая широкий проём. Гедимин услышал оживлённый писк.
— Рано ты сегодня встал, — сказал сармату Шесек. — Пламя только-только разгорается.
«Верно,» — Гедимин криво ухмыльнулся. Сквозь потолок были не видны антенны-энергопередатчики и ослепительный луч над ними, но дозиметр его «чуял». «Ежедневный сброс энергии…»
— А вблизи посмотреть можно? — спросил он. — Есть тут лаз на крышу?
Шесек фыркнул.
— Глаза-то потом отрастут? Давай лучше работать. Вечером пойдём в купальню. Хоть окунёшься. Вы там, у себя, когда бочки поставите? А то как под дождём — сверху льёт, а в спину дует. Зашёл и выскочил. Разве так искупаешься?
— Зато чистый, — буркнул Гедимин, пытаясь понять, что Скогну от него надо. «Бочки? На кой там бочки? Сидеть в них, как в яме с водой?»
…Гедимин перевернул опустевший короб и шагнул в сторону. Подмастерья вцепились в рычаги. Под потолком загудело. Сармат вздрогнул, оглянулся на Шесека, — тот, сморщив нос, смотрел на закрытые ворота.
— Опять кого-то принесло. Надеюсь, по делу.
Гедимин приподнял височные пластины. Боль от ожога как раз успела притихнуть, когда Шесек дошёл до двери.
— Туриккори? Что, охота надоела?
— Мы, стражи, на службе, — отозвался инсектоид из-за узенького проёма. — Нравится нам это или нет. Слушай слова Хранящего Сердца!
— Yurrr? — проурчал Шесек, наклоняя голову набок. За проёмом громко щёлкнули жвалы.
— Стаи уходят в туман и холод. Завтра подует горячий ветер. Хватит ли жара, чтоб нергет пролился? — нараспев проговорил инсектоид. «Как с экрана читает,» — подумалось Гедимину.
— Понятно, — сказал Шесек. — Скажи Кайшу от меня «спасибо».
Не дожидаясь ответа, он закрыл ворота и недовольно фыркнул.
— Нергет! Посреди охоты — совсем некстати. Значит, к вечеру все сбегутся сюда. И засядут ещё на день. Работы не будет. Но болтовни хватит на год.
«Нергет,» — Гедимин оглянулся на спальный отсек — жаровня-«портал» осталась там. «Значит, тут прогноз узнают за сутки до катаклизма. Интересно тогда, где Дасьен берёт предварительные. Сам высчитывает?.. Айзека надо бы предупредить.»
…Гедимин хотел поставить отливки на ребро, но Шесек, нафыркав на него, открыл второй склад. Пустую волокушу уже утащили; остановившись у порога, сармат видел лежащие вдоль стены, на толстом слое грубого волокна, тёмно-синие пластины. С противоположной стороны, на мягком войлоке, застланном тканью, были разложены тонкие зеленовато-серебристые щитки. Прикрыв глаза, Гедимин видел, как массивные синие пластины смыкаются, и серебристый тхелен ложится на них внахлёст. «Герметичный защитный экран…» — сармат прикинул, сколько ещё деталей можно уместить на складе, и остался доволен. Однотипные пластины делались одновременно для разных ворот; на каждой Гедимин проставил значок — для какой из шестнадцати «крышек» станции она предназначена. «Можно было бы отливать крышки целиком…» — сармат представил, как тащит пластину весом в тонну, выше его роста, и осёкся. «Ничего. Если не налажать со сваркой, получится не хуже. Айзек всё проверит, если что — подправим.»
…Подмастерья, выходя из цеха, оживлённо пищали, но терпеливо ждали, пока Шесек закроет ворота и пробормочет что-то ритуальное. Гедимин оглядывался по сторонам. Последний отрезок коридора, ведущего к литейне, был пустынен, но уже с ближайшего перекрёстка доносились шорохи и повизгивания. Выйдя на эту развилку, сармат едва не запнулся о куда-то бегущего Скогна. Мимо, смерив его подозрительными взглядами, прошли четверо стражей.
— Надо
