К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ. - Георгий Чиж

В них Невельской черпал не только уверенность в своем деле, но и в исконных правах русских на территории, прости­рающиеся до самых южных пределов нижнего течения Амура.

– Ты знаешь, Катюша, – говорил он жене, – ведь, ока­зывается, уже в 1644 году здесь, на Амуре, был наш Василий Поярков. А в сорок девятом Ерофей Хабаров. От Хабарова принял команду над казаками Онуфрий Степанов. Енисей­ский воевода Пашков требовал от Сибирского приказа, чтобы поскорей утвердиться на Шилке. В 1684 году учреждается Албазинское, или, по-другому, Приамурское, воеводство. Алексей Толбузин – воевода. Наши русские люди здесь два века тому назад жили. И не только на левом берегу, но и на правый захаживали... Мало того, что жили, еще и занима­лись крещением желавших его принять. Тунгус вроде Пет­рушки Оленного и даур Намоча, впоследствии Федор, даже подавали об этом челобитную великому государю, как лю­ди, платившие ясак русским.

Поселившись в новых землях, русские тщательно исследо­вали и описали решительно все течение Амура до самого устья и заходили даже далеко к югу в Китай до сплошных китайских и маньчжурских селений. Захаживали и на остров Сахалин. Тяга к переселению на Амур временами была тако­ва, что якутским и енисейским воеводам приходилось строить заставы. Конечно, жаль, что многое пришлось потом оста­вить, но кто же виноват, что правительство недостаточно поддерживало переселенцев?

«А ездил я, Игнашка, – писал Милованов воеводе, – вниз по Зее-реке и по Амуру для осмотру хлебородных земель... И если Великий государь позволит, на Зее быть большим пашням и заводам. Нашел железную руду... С усть Зеи по Амуру вниз ехать на коне половину дня все лугами и старыми пашнями до того города, а город земляной, иноземцы зовут его Айгун...»

Видишь, и море около устья исследовали!.. «В прошлых годах, тому будет лет 38, казаки даурские камышники зимовали многажды...» Ну, вот!.. «Только усть реки Амура по правой стороне еще русские не проведали...» Вот тебе и наши права! Неужто опять упустим?

Своим сотрудникам Невельской буквально не давал пере­дохнуть. Не успели Орлов с Чихачевым вернуться с Амгуни, как опять очутились в пути: Орлов – узнать правду о виден­ных Миддендорфом каменных столбах, принятых им за по­граничные с Китаем, а Чихачев с Березиным и двумя каза­ками шествовали с нагруженными нартами к югу, до селения Кизи, где Амур почти вплотную подходит к берегу пролива и лодки перетаскивают волоком.

К концу декабря разосланные партии стянулись со всех сторон к Петровскому. Прибыл верхом на олене прямиком из Николаевского хоть и больной, но полный упрямой энергии Бошняк.

Итоги 1851 года показали, что на всем обследованном пространстве по Амуру и притокам туземные племена не имеют никакой власти и что из-за Амура приходят к ним маньчжуры только торговать, а иногда и обижают. Обеща­нию русских защищать их от обид очень радовались. А в по­следних числах декабря два гиляка и тунгус пришли изда­лека в Петровское и принесли жалобу на соседнее с ними гиляцкое селение, жители которого отняли у них имущество. Пришлось послать отряд из пяти вооруженных солдат во главе с Березиным.

Березин созвал жителей трех соседних селений, получил от насильников награбленное обратно, а потом, убедившись, что зачинщиками недоразумения являются приезжие маньчжуры, подстрекающие гиляков против русских, в присут­ствии всего народа заставил их в течение трех дней таскать бревна. Наказанные падали перед Березиным ниц и обеща­ли на будущее время за разрешением споров с гиляками об­ращаться в Петровское. Это была большая победа!

Новый год в экспедиции встретили шумно и весело: как и в Иркутске, катались на салазках с гор и на собаках, езди­ли верхом на оленях. Наряжались в гиляцкие костюмы, а потом, убедившись в том, что их костюмы более приспособ­лены к местным условиям, стали носить их. Гиляки эту затею очень одобрили и гордились.

Безобразные мешковатые парки и громадные мягкие ме­ховые сапоги портили фигуру – люди стали как-то приземи­стее, их походка, с перевалкой, живо напоминала медвежью, но зато опушенные мехом лица казались моложе и красивее.

– Катя, – признавался Геннадий Иванович, не сводя с нее, как бывало прежде, глаз, – ты нестерпимо красива!

– Какое странное определение! – смеялась Екатерина Ивановна, но была довольна.

И под его влюбленными взглядами, пригретая вниманием и ласками, она чувствовала себя юной, прелестной и счастли­вой.

Под этими впечатлениями летели, нет, не летели, только писались, а затем плелись черепашьими шагами письма к Марии Николаевне в Иркутск. И очень много времени спустя они все еще тяжело брели по горам и обрывам, через ручьи и речки к Аяну, месяцами терпеливо дожидаясь там оказии; плыли по воле ветров, на случайных парусниках, к Охотску или Петропавловску, болтались в тюках и сумках на спинах лошадей и оленей, на собачьих нартах. И только полгода спустя строгая и величавая Мария Николаевна, на­плакавшись над ними у себя, говорила собравшимся за чаем:

– Катя поет мужу дифирамбы и счастлива!

– Огородом занимается? – неизменно спрашивал Сергей Григорьевич.

– Невельским не очень доволен Николай Николаевич, – небрежно ронял возмужавший Миша и пояснял: – Не кор­ректен по отношению к Российско-Американской компании, может сорваться!

– Уж очень церемонится твой Николай Николаевич с этой компанией! – с сердцем возражала Мария Николаевна. – Ее давно бы надо «под башмак»!..

– Тут, голубчик, необходимо юлить. Петербург, пони­маешь! – вмешивался Сергей Григорьевич и, досадливо махнувши рукой, уходил к себе, к книгам...

...Новый год ничего не изменил: Дмитрий Иванович Орлов с тунгусом-переводчиком на собаках уже в первых числах января направился к верховьям речек бассейна Амгуни. Бошняк с переводчиком гиляком Позвейном и казаком Парфентьевым готовились к походу на собаках на Сахалин – проверить, действительно ли есть там каменный уголь. Он нужен был для ожидаемых пароходов. Чихачев с тунгусом Афанасием, переваливши с реки Амгунь на реку Горин, ста­рались добраться по ней до Амура и с весной по течению плыть до залива Нангмар, чтобы установить, не лаперузовское ли это «Де-Кастри». Березин с топографом Поповым выгребали Чихачеву навстречу, против течения Амура с севе­ра. Попов должен был зимовать в Кизи и там с Чихачевым встречать ледоход и весну.

В разгар работы прибыла из Аяна почта. Петербург и Иркутск категорически требовали: не распространять иссле­дований далее амурского лимана и окрестностей Николаевского и стараться завести через гиляков торговлю с сосед­ними племенами.

– Они меня с ума сведут, – кричал Невельской, вскаки­вая и потрясая перед лицом лежавшей в постели Екатерины Ивановны листом. – Никак не хотят понять, что здесь промедление смерти подобно! Не буду я их слушать! Лучше быть разжалованным без вины, чем сознательно стать преступником!