Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

– Очень красиво и очень необычно. Кто ее для вас делал?

Старушка подошла к нему – по сравнению с ним она казалась миниатюрной.

– Ее сделали из вяза, который упал в нашем саду несколько лет назад. Я подумала, что будет правильно, если прах Леонарда станет покоиться в урне из дерева, которое он любил при жизни.

– Гм… – Карлссон заинтересованно кивнул. – А вы помните, как звали тех, кто ее сделал?

Она нахмурилась, роясь в памяти, и сказала:

– Компания под названием «Живое дерево». Кажется. Но я могу проверить. Если сохранила документы. А что?

– Она просто бросается в глаза. Очень красиво.

Мэри Ортон просияла. Фрида заметила, как уважительно Карлссон нагнулся к ней, и отвернулась, чувствуя, что ее это почему-то тронуло.

– Почему вам неожиданно захотелось узнать, кто изготовил ту урну? – спросила Фрида, как только они сели в машину.

– Миссис Ортон, Жасмин Шрив и Айлинг Уайетт – у всех в доме стоят красивые деревянные безделушки. Возможно, это связь.

– Вон оно что! Понятно.

– Только возможно.

– Вы очень наблюдательны.

– Что ж, благодарю вас, доктор Кляйн.

– Почему вы начали курить?

Он огляделся.

– Кто говорит, что начал?

– А разве нет?

– От меня что, табаком пахнет?

– Нет. Но слишком сильно пахнет мятой.

– Я не хочу, чтобы мои дети узнали, – сказал он и собирался добавить еще что-то, но сдержался.

– Вы ведь понимаете, что можете им это сказать.

– Нет. Я так не думаю. – Он включил «дворники» и фары. – Боже, вы тоже ненавидите февраль?

Глава 32

«Живое дерево» расположилось в маленькой мастерской в Долстоне, занимая первый этаж здания, где также разместились приют для животных, фирма по изготовлению шляп и мастерская, которая делала вывески. Входя внутрь, словно попадаешь в другой мир. Вдоль всех стен, вплотную друг к другу, стояли деревянные доски. Середина комнаты отводилась под большие станки, пилы и рубанки, одним из которых орудовал молодой человек в белой майке, склонившийся над верстаком; на его голых плечах блестели капельки пота. Густой запах смолы висел в воздухе. Иветте пришлось кричать, чтобы ее услышали. Мужчина выключил станок и выпрямился, вытирая лоб тыльной стороной ладони.

Она подняла повыше свой значок.

– Вы отвечаете за работу на этой фирме?

– Мой отец. Но его сейчас нет. Можете говорить со мной.

Он покосился на Мюнстера, разглядывавшего какой-то агрегат, возможно тиски, с огромным и тяжелым на вид лезвием.

– Осторожно! – предупредил сын хозяина. – Вам отрежет руку, стоит только нажать не на ту кнопку.

– У нас есть список имен, – сказала Иветта. – Я хочу спросить, нет ли среди них тех, которые вам знакомы.

– Ладно.

Она вручила молодому человеку отпечатанный список, он быстро его просмотрел.

– Это мои клиенты, – спокойно произнес он. – Некоторые имена я не припомню. Нужно проверить по компьютеру, но, вполне возможно, это тоже клиенты.

Он направился в угол, отгороженный от остальной части комнаты, где стояли картотека и компьютер, сел за компьютер, постучал по клавишам, открыл файл с именами и прокрутил текст.

– Все, кроме последнего, – сообщил он. – Салли Ли. Я ее не знаю, и в компьютере ее тоже нет. Для остальных мы выполняли разные заказы, иногда несколько раз. Взять, к примеру, Коулов: мы сделали им кровать из старого ясеня, который упал под порывом ветра. Прекрасный кусок дерева. На все про все ушло несколько месяцев.

– То есть вы утверждаете, что все они покупали у вас различные предметы, которые вы делаете.

– Мы не магазин, как вы и сами видите. Люди приносят нам материал из своего сада, а мы превращаем его в предметы. Обычно это миски и разделочные доски – но, в принципе, может быть все, что угодно. Например, миссис Ортон – мы сделали ей урну для праха мужа.

– Как ваши клиенты вас находят?

– Мы даем объявления в нескольких журналах. Журналах для людей, ремонтирующих свой дом.

– Нет ли среди ваших клиентов некоего Роберта Пула? – закинула удочку Иветта.

– Робби? – Он с любопытством посмотрел на них. – Нет. Он не был клиентом. Он здесь работал.

– Он? Когда?

Он на секунду задумался.

– Пришел к нам в прошлом году, но проработал всего несколько месяцев. – Дверь распахнулась от удара плечом, и в мастерскую вошел еще один мужчина; в обеих руках он держал одноразовые стаканчики с кофе. – Даррен, это из полиции. Они спрашивают о Робби Пуле.

– Почему он ушел? – спросила Иветта.

Мужчины переглянулись.

– Какие-то проблемы? – уточнил Даррен. – Нам не нужны неприятности.

– Совершено преступление.

– Все закончилось плохо, – ответил молодой человек. – Пропали деньги. Премерзкое было чувство.

– Вы решили, что это он?

– Мы решили, что это, возможно, он. Нам это казалось единственным объяснением. Мы спросили его напрямик, и он жутко разозлился. Неприятно вышло. Всем.

– Но он ушел.

– Я выдал ему зарплату за несколько недель, чтобы он успокоился. У него все нормально?

– Он умер.

– Что?

– Его убили.

– Твою мать!

– Твою мать! – в ужасе повторил Даррен. – Черт, ну и дела!

– Мы нашли список этих имен у него в квартире.

– Господи! Зачем они ему?

– Именно это мы и пытаемся выяснить.

– Умер!

– Вы нам очень помогли. Возможно, мы еще свяжемся с вами. – Иветта улыбнулась. – Я не думаю, что вам следует винить себя за то, что разрешили ему уйти, – заметила она.

Глава 33

В пятницу вечером, когда Гарри заехал за Фридой, он не стал сообщать ей, куда они направляются. Она села на заднее сиденье такси рядом с ним и обратила внимание, что он рассматривает что-то на экране телефона.

– Я сам еще даже не знаю, – заметил он.

– Что вы имеете в виду?

– Когда не знаешь, все гораздо интереснее, – ответил он. – Мы едем в Шордич. Это все, что я могу сказать.

– Я не понимаю. Что произойдет, когда мы попадем в Шордич?

Гарри постучал по телефону.

– Предоставьте это ему, – предложил он. – Он обо всем позаботится.

– Хорошо, – согласилась Фрида. – Доверюсь ему.

– Должен предупредить вас кое о чем, – продолжал Гарри. – Хочу начать с честности и откровенности.

– Это всегда плохой признак, – заметила Фрида.

– Нет, правда. Я просто хочу как можно раньше посоветовать вам держаться подальше от моей сестры. Тесса Уэллс часть своей жизни живет как законопослушный поверенный, но у нее почти всегда есть скрытый мотив.

– Зачем мне это знать?

– Она позвонила мне сразу же после того, как познакомилась с вами, и все мне о вас выложила. Заявила, что не будет знать ни сна ни отдыха, пока не сведет нас вместе.

Фрида выглянула в окно и только потом ответила:

– Я ведь согласилась просто поужинать с вами.

– Я знаю. Думаю, я просто хочу, чтобы вы признались, если у вас сейчас кто-то есть.

– Никого нет.

– Это хорошо. Почему же мне кажется, что сейчас прозвучит «но»?

– Не знаю. Я не собиралась ничего добавлять.

– Но, может, вы только что с кем-то расстались?

Фрида посмотрела в его серо-голубые глаза. Сколько времени прошло после этого «только что»? Она разошлась с Сэнди в декабре позапрошлого года. Она подозревала, что Гарри решит, что четырнадцать месяцев – очень долгий срок; так решило бы большинство людей. Чем можно измерить отсутствие? Шли минуты, которые стали часами, и часы, которые походили на пустыню без горизонта. Были дни, унылые и безжизненные, как свинец, и целые недели, когда ей приходилось заставлять себя дюйм за дюймом идти вперед. Как узнать, когда сердце готово попробовать еще раз? Возможно, у таких, как она, сердце никогда не бывает готово, и его приходится заставлять открыться.

– Не так давно у меня кто-то был, – мягко ответила она.

– Повезло тому кому-то.

– Нет. Я так не думаю.

– Но все уже в прошлом?

– Он уехал. – Далеко уехал, мысленно добавила она. В Америку, на другой континент. – И я не хочу об этом говорить.

– Не могу себе представить, как кто-то… – Гарри оборвал фразу на полуслове. – Простите. Мы только что познакомились, и я не хочу все испортить.

– Ничего страшного.

– Но я считаю, что вы очень красивая.

– Спасибо. Скажите, вы уже решили, куда именно мы идем, или это по-прежнему тайна для нас обоих? Мы почти добрались до Шордича.

– Точно. Конечно. Погодите. – Он снова посмотрел на экран телефона и открыл окошечко в стеклянной стенке, отгораживавшей их от водителя. – Пожалуй, мы выйдем на этом перекрестке.

Они вышли на центральной улице Шордича.

– Я когда-то работал в одном офисе, здесь неподалеку, – небрежно обронил Гарри. – И в то время я считал – вообще-то не просто считал, а и открыто утверждал, – что это единственный район Лондона, который никогда не станет модным. И вот приблизительно пять лет спустя я прочитал в одном американском журнале, что самое модное место на всем белом свете теперь Хокстон, район в Шордиче! – Он постучал пальцем по экрану телефона. – Ладно. Просто следуйте за мной.