Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

Они свернули с центральной улицы, и Гарри повел Фриду через лабиринт улиц, иногда сверяясь с телефоном.

– Все, пришли, – объявил он. – Я так думаю.

Они стояли перед стальной дверью чего-то похожего на склад. Гарри нажал на кнопку звонка. На фоне статических помех зазвучал чей-то голос.

– Гарри Уэллс плюс один, – произнес Гарри.

Раздался щелчок, и он толкнул дверь. Они вошли и поднялись по металлической лестнице. Наверху открылась еще одна дверь, и на пороге их встретила женщина. Она была крупной, с великолепными, мелко завитыми светлыми волосами, торчащими во все стороны, и буквально завернута в белый передник с единственной вертикальной полосой темно-красного цвета. Она провела их в маленькую квартиру без внутренних перегородок – сплошные некрашеные доски, кирпичные стены, открытые трубы и металлические радиаторы центрального отопления. Большие окна выходили на Лондонский Сити. Из пяти самодельных столов четыре уже были заняты. Женщина подвела их к свободному столу, и они сели.

– Я Инга, – представилась женщина. – Я из Дании. Мой муж Пол – из Марокко. Мы готовим вместе. Я принесу вам вино и еду, выбирать вы не можете. Никаких аллергий или пунктиков нет?

Гарри вопросительно посмотрел на Фриду.

– Простите, я забыл у вас спросить.

Фрида покачала головой, и Инга ушла, однако вскоре вернулась, неся кувшин белого вина и тарелку соленой рыбы со сметаной. Когда они снова остались одни, Фрида посмотрела на Гарри.

– Что это, черт возьми, такое?

Гарри внимательно рассмотрел содержимое тарелки.

– Больше похоже на датскую кухню, чем марокканскую, – решил он.

– Нет, я об этом. – Она жестом обвела помещение. – Обо всем этом.

– А-а, это? Это неожиданно возникший ресторан. Их можно найти, если знать, где искать.

– Неожиданно возникший?

– Они появляются и исчезают: в них странные люди делают странные вещи для небольших групп людей.

– Он… гм… работает на законных основаниях? – забеспокоилась Фрида.

– Надеюсь, что так, – пожал плечами Гарри. – Но это вы должны знать. Вы ведь работаете в полиции.

– Не совсем.

Он разлил вино по бокалам.

– Я очарован, – признался он. – Психотерапевт, который работает на полицию… Как так случилось?

– Это длинная история.

– Вот и хорошо, – одобрительно кивнул Гарри. – Я люблю длинные истории.

Пока их стол заполнялся небольшими тарелками с копченым мясом, йогуртами и несладким печеньем, Фрида рассказала ему об Алане Деккере, о поиске Мэтью, о близнеце Алана, Дине Риве, и его жене Тэрри, которая оказалась девочкой, пропавшей без вести за двадцать лет до того. Она немного отредактировала свой рассказ и ничего не сказала ему ни о смерти Кэти Райпон, ни о поселившейся в ней недавно уверенности, что Дин еще жив.

Гарри оказался хорошим слушателем. Он наклонялся через стол, но не слишком близко, кивал, одобрительно бормотал что-то, но не перебивал ее. Когда Фрида закончила, он спросил ее о деле, над которым она работала в данный момент, – об этом типе, Роберте Пуле, и, к своему удивлению, она поняла, что открылась ему. Она описала ему Мишель Дойс, а затем рассказала о Пуле, хоть и умолчала о жертвах последнего.

– Я никак не могу понять, что он за человек, – призналась она.

– Ну вы ведь не встречались с ним лично, а теперь он мертв.

– Я все еще хочу раскусить его. Возможно, таким образом мне удастся понять, кто его убил. С одной стороны, он, вероятно, был аферистом. В то же время он заставлял людей чувствовать себя не такими одинокими. У него, похоже, был дар находить их уязвимые места и утешать их.

– Разве не так действуют аферисты? Втираются в доверие?

– Да. Возможно. Вот только… – Она замолчала.

– Что?

– У меня возникло подозрение, что он немного походил на меня.

Гарри ее слова, похоже, не удивили. Он кивнул, скатал хлебный шарик и уточнил:

– Вы имеете в виду, что он вел себя как психотерапевт с теми, кого обманывал?

– Да.

– Наверное, не очень приятное ощущение.

– Очень неприятное.

– Но я все равно уверен, что вы – потрясающий врач.

Фрида фыркнула.

– Вы просто пытаетесь польстить мне. Вы понятия не имеете, насколько хорошо я выполняю свою работу.

– Я бы доверился и открылся вам.

– Вот только вы этого не сделали. Вы просто задавали вопросы и слушали меня.

– Так спросите меня о чем-то. – Он протянул руки ладонями вверх. – О чем угодно.

– О чем угодно?

– Абсолютно.

– Вы работаете в этой области, потому что любите деньги?

– Хм… Нет, потому что я понимаю деньги и то, как они меняют людей.

– Продолжайте.

– Хороший бухгалтер или финансовый советник – своего рода художник. Вы можете превратить чужие деньги в самые удивительные творческие возможности, во что-то такое, о чем они не смели даже мечтать.

– Чтобы не надо было платить налогов? – уточнила Фрида.

Гарри насмешливо сдвинул брови.

– Вы ведь не из налогового управления, верно? – спросил он. – Речь идет просто о том, чтобы рассмотреть возможности. Для меня это вообще не вопрос денег. Это похоже на прилавки в детской игре. – Он обежал комнату взглядом. – Вот как здесь. Вы спросили, работает ли это место на законных основаниях. Строго говоря, думаю, что нет. Они нашли «серую» область в законе, где-то между рестораном и частным званым обедом, и в пределах этой «серой» области могут развивать свой марокканско-датский творческий потенциал. Что скажете?

– Это Лондон, – пожала плечами Фрида.

Гарри был явно озадачен.

– Что вы имеете в виду?

– Серые области, – ответила она. – События, которые происходят втайне от окружающих: хорошие события, плохие события, странные события.

– А это какое событие? – уточнил Гарри.

– Думаю, хорошее, – призналась она. – Пока однажды здесь или в аналогичном месте не случится пожар, и это место уже не покажется таким забавным.

Лицо у Гарри вытянулось.

– Ну вот, в вас заговорил полицейский.

– Я не полицейский.

– Простите. Разумеется, нет. Следующий вопрос.

– Почему вы еще не женаты?

– Даже не знаю.

Фрида удивленно приподняла брови.

– Я не думал, что останусь неженатым в тридцать восемь лет. Скоро мне уже исполнится сорок – я всегда думал, что в сорок остепенюсь: жена, дети, дом, ну вы понимаете. Что у меня будет жизнь, к которой все рано или поздно приходят. Конечно, у меня были отношения: какие-то – короткие, какие-то – долгие, а когда-то давно я даже был помолвлен с женщиной, которую, как я считал, любил и которая, как я считал, любит меня, но потом… В общем, ничего не вышло. Все постепенно сошло на нет, и иногда я с трудом могу вспомнить, как она выглядела или как себя вела, словно это был сон, да и тот приснился не мне. Думаю, я всегда чувствовал… – он нахмурился и сделал большой глоток вина, – …всегда чувствовал, что я жду.

– Чего ждете?

– Не знаю. Жду, когда начнется настоящая жизнь – жизнь, которая была мне предначертана.

– Настоящая жизнь? – Слова Фриды повисли в воздухе между ними.

– Настоящая жизнь, настоящая любовь. Я не знаю.

Однажды он сказал ей: «Я тебя знаю». Он заглянул ей в глаза и не улыбнулся, и она почувствовала, как его пристальный взгляд прокладывает путь через туннели и потайные двери ее ума.

Что он увидел? Что он нашел, когда вглядывался в нее? Он нашел ее настоящую, ту, до которой больше никто не мог добраться?

Тело не имеет значения. Больше не имеет. Потрескавшаяся кожа и покрытые струпьями губы, грубо обрезанные и сальные волосы, выдающиеся ребра и странные синяки, распустившиеся на бледной, чумазой плоти, не привыкшей к солнцу. Значение имеет только душа. «Ничего не слушай», – внушают тебе голоса. Он сказал: «Я тебя знаю. Положи это на весы. Я тебя знаю». Только это имело значение. Только это.

Глава 34

Совещание состоялось в семь утра, когда на улице еще не до конца рассвело. Повсюду стояли чашки с желто-коричневым чаем, который никто не пил, и печенье «Гарибальди», которое никто из них не ел: Иветта только один раз откусила большой кусок, рассыпав крошки, удивилась собственному поступку и смутилась от громкого хруста, прозвучавшего как раз тогда, когда она должна была говорить. Джейк Ньютон посмотрел на нее с нескрываемой жалостью.

Она разложила на столе карту. Карлссон, Фрида и Крис Мюнстер наклонились и стали ее внимательно разглядывать. Джейк раскачивался на стуле, сохраняя равновесие только благодаря тому, что держался указательными пальцами за край стола, – это чрезвычайно встревожило Иветту и взбесило Карлссона.

– Мы подумали и решили попробовать подвести итог тому, что он успел сделать за свою жизнь, – сказала Иветта, все еще пытаясь проглотить печенье, – где он был, кого видел; попробовать найти принцип и посмотреть, не обнаружатся ли пробелы.