Дежавю - Татьяна Шмидко

– Ничего себе! – воскликнул Питер.

– И наш герой защитил прекрасную даму, скрутив им шею. Когда они упали на землю, то они превратились в обычных людей. Потому что они были оборотнями, – сказала я и посмотрела на Клару, ожидая ее реакции.

– А как он их победил, мечом? – спросил Питер, который смотрел на меня во все глаза.

– Нет, голыми руками. Потому что этот прекрасный юноша был… вампиром.

– Ух ты! Я сделаю себе вот такие клыки из дерева и покрашу их в красный цвет… – сказал он.

– Да нет же, глупенький. В том-то и дело, что девушка не знала, кто он такой, пока не напали оборотни! – объяснила я ему. – Он ничем не отличался от обычных людей.

– Ну, это уже интригует, – сказал Мишель, забираясь в палатку. Он снова уселся на кровать и стал слушать.

– Конечно же, интригует. Представьте, какие эмоции можно разыграть: ее удивление, ужас, страх. Его уверенность, что она бросит его, желание удержать, и потом их примирение и ее полное доверие.

Клара внезапно сказала:

– А женщины будут рыдать и потом пойдут домой и поцелуют своих бывших возлюбленных, которые отрастили животы и полысели.

– Ты, как всегда, до ужаса прагматична, – сказал Мишель и добавил: – Ужин-то будет, или мои надежды тщетны?

– О раб желудка жидковласый, забудь про пиво и колбасы… – сказал было Питер, театрально разведя руками, но получил подушкой по голове и замолчал.

– Верни подушку, изверг! – сказал Мишель и скрючился на кровати, пытаясь согреться.

– Хватит дуться. Будешь оборотнем, Питер – вампиром, а Адель его возлюбленной. Я, так и быть, спою перед выступлением и сейчас буду ломать голову над костюмом волка, пока ты, жидковласый раб желудка, будешь ужинать.

Мишель подскочил на кровати и очаровательно улыбнулся. Клара тяжело вздохнула и встала. Я поднялась за ней, и мы сервировали импровизированный стол – на старую бочку поставили широкую доску, которую использовали как афишу и на черствых ломтях хлеба подали твердую кашу из желудей. Их скорлупа сейчас догорала в огне, даря зыбкое тепло. Нам еще повезло – вместе с чумой пришел голод, потому некому было обрабатывать поля – крестьяне вымирали целыми деревнями. Муки не было, мяса и яиц тоже.

Все ели руками медленно, наслаждаясь вкусом еды, потому что могли себе позволить это только раз в день. Я любила нюхать хлеб, вспоминая, как Мари пекла его по понедельникам. Она накрывала горячие буханки белой скатертью с вышитыми птицами, и в доме от этого становилось невероятно уютно. Я скучала по ней, по Санчесу, Кристоферу, Джеку Робертсу, капитану и Муссе. Как бы хотелось еще раз увидеть их! С тоской боролась как обычно – рисовала тех, по ком скучала. Вчера в моем альбоме появился капитан, а позавчера – снова Прайм. Он снился мне не часто – во сне я находила его и просыпалась абсолютно счастливая, не обращая внимания на холод или дождь, голод, грязь и чуму. Во мне горело мое персональное солнце, и все казалось такими мелочами!

Когда ужин закончился, я помыла руки в дождевой воде, чем снова всех напугала. Вода считалась особо вредной субстанцией, с помощью которой в тело человека входят болезненные вещества. Но я помнила все, что говорил мне отец по этому поводу. Он давал читать про римские термы и то, какую пользу от них получали люди. Прайм тоже постоянно купался и меня приучил – он говорил, что все болезни происходят от крохотных существ, которые живут в грязи или передаются по воздуху при чихании или кашле, что их нужно просто смывать с тела и я буду всегда здорова.

Мишель успел разложить нагревшиеся у огня камни по нашим кроватям. Питер, как всегда, улегся возле своей приемной мамы, уткнувшись в ее плечо лбом, а Мишель забрался в кровать и навалил на себя ворох костюмов для выступлений, чтобы было теплее. Я легла в мою кровать в противоположной от него стороне повозки и, закутавшись в плащ, укрылась старым одеялом. Я как всегда мечтала, что когда Прайм услышит о спектакле, который я задумала, то немедленно появится лично и мы с ним больше никогда не потеряем друг друга. Это будет именно то, чего мне хотелось сейчас больше всего. Снова вспомнила его улыбку, наши поцелуи и его слова, полные любви. Я счастливо улыбнулась и уснула.

Конечно, Мишель в роли оборотня был совсем не похож на то чудовище, которое я видела в лесу Калельи, но что делать? Его грим тоже был не настолько ужасен, как мне бы хотелось, – Клара не стала его делать кровожадным, как я ни спорила с ней. Ее аргумент был железным – нас смотрят дети и нельзя их пугать. Ради детей она была готова на любой подвиг и мне не удалось переубедить ее, что оборотень не должен быть похож на доброго волчонка из сказки. Так что Питер смотрелся крайне глупо в этом костюме – на нем был черный кафтан, брэ до колен и красивые белые чулки. На ногах весьма изящные туфли от костюма ирландского леприкона, а на голове подобие волчьей морды. Ее сделал Питер из старого деревянного ведра – пара дырок для глаз и нарисованный белой краской оскал. Выглядело смешно.

Но когда я повернулась якобы в ужасе, то чуть не рассмеялась – Мишель выглядел еще смешнее – он взял у Клары белила и густо нанес их себе на лицо. Для пущего эффекта он нарисовал кармином губы и пару кровоподтеков в уголках губ. Я просила его не чернить брови, но кто меня послушает? Он, к тому же, надел длинный черный плащ, а на голову нацепил шляпу с пером. На руках у него были перчатки с пришитыми медвежьими когтями. В общем, я смотрелась в этой компании крайне глупо в моем длинном белом платье и веночком в волосах. Такие себе разборки двух милых чудовищ и «нежная фиалка» между ними. Но другого выбора не было – мне нужно было учинить скандал в мире бессмертных!

Сегодня был очередной спектакль, и я все время поглядывала на зрителей, которые все прибывали и прибывали. Если я сегодня не встречу вампира, то точно получу мясо на ужин. Уставшие от Гомера зрители ринулись на наш спектакль только потому, что это было что-то новенькое, неся с собой серебряные и золотые монеты. Уже больше трех недель мы показывали его всем желающим. Клара радовалась, как дитя, потому что мы наконец-то досыта ели, и она смогла купить Питеру теплую зимнюю одежду.

Я по ходу пьесы в ужасе повернулась к Питеру и заслонилась от него руками. Клара требовала от меня чуть ли не максимального прогиба назад, но у меня этот маневр не очень получался. Мишель-вампир закрыл меня собой, многообещающе расправив плащ. Я знаю, он гордился этой сценой, потому что выглядел максимально мужественно, ну а я могла наконец-то выпрямиться. Я выглянула из-за его плеча и крикнула: