Призма тишины - Роман Викторович Титов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она выловила отголоски этого страха из общего потока и, как истинная последовательница Адис Лейр, использовала этот козырь на полную.
– Слюнтяй! – выплюнула она, улыбнувшись окровавленным ртом до самых ушей.
Она понимала, что ей в любом случае конец. Просто не могла не понимать. Какой бы искусной, могущественной или упрямой Бавкида ни была, истоки ее сил совсем небезграничные. Но напоследок решила ударить побольнее и выбрала самую уязвимую точку, до какой только смогла додуматься.
Воспользовавшись моей же тактикой, Бавкида незаметно искривила поток и, вместо того, чтобы в очередной раз попытаться содрать с меня лицо, потянулась невидимыми ручонками к Эйтн и сомкнула пальцы на ее шее.
Я разгадал маневр, и сердце мое облилось кровью.
Эйтн тоже почуяла неладное. Она посмотрела на меня. В ее глазах плескалась осознанность на пару с покорностью судьбе.
Я попытался помешать. Старался ни о чем не думать, кроме острого желания во что бы то ни стало перехватить власть над Тенями.
Но было уже поздно.
Одним мстительным рывком Бавкида переломила Эйтн шею.
Тихий хруст, который последовал за этим, для меня был сравним с взрывом сверхновой.
Какие-то доли секунды я еще отказывался верить случившемуся, а после заорал так, что от крика этого могло погаснуть яртеллианское солнце.
– Ты сам сделал выбор, – процедила Бавкида. – А это лишь следствие.
Тогда я собрал воедино всю злость, всю ненависть и все желание отомстить, которыми полнились Тени. Чудилось, будто я всосал в себя первобытную тьму всей Вселенной. Сдавил сознанием в крошечную черную точку и метнул эту точку прямо в лоб не заслуживавшей жизни интриганке и убийце.
Глава 30
Опустошение
Да. Так и есть.
И вряд ли подберется слово лучше, чтобы описать все, что происходило дальше.
Старая тварь сдохла быстро.
Не настолько, чтобы не понять, что случилось, но вполне, чтобы осознание не успело перерасти в истинный ужас. И очень жаль. Потому что в глубине души мне хотелось заставить ее пережить все те муки, что она доставила мне, когда отняла Эйтн. Можно сказать, я проявил милосердие. В некотором смысле. Ведь когда тебя постепенно засасывает в точку, расположенную в центре твоего собственного лба, ощущения едва ли будут приятные.
Но откуда все взялось: знание, навык? Подобному в Цитадели не обучали.
Я смотрел, как неодолимая сила, сравнимая разве что с гравитационным притяжением какой-нибудь черной дыры, корежит и ломает Бавкиду и пытается протолкнуть ее в то, что представляло собой мое концентрированное отчаяние и злость. Старуха не произнесла ни звука, – ей бы это в любом случае не удалось, – и до последнего пялилась на меня своими жуткими глазищами, пока те не лопнули подобно перезрелым плодам гоби и не исчезли в крошечной бездне вместе со всем остальным.
«Что ж, не в первый раз тебе удалось удивить меня, парень, – проговорил Паяц, когда все закончилось. – И это притом, что каждая твоя мысль была как на ладони. Отменное мастерство. Выше всяких похвал».
Он еще что-то бормотал, но я не слушал. Мое внимание приковало к себе изломанное тело Эйтн, лежавшее под боком у бессознательной матери.
Я ждал, когда нахлынет горе. Когда снизойдет пелена отчаяния и закружит перед глазами, напрочь отсекая все, что когда-либо приносило радость. Но минуты утекали, а ничего не менялось. Только пустота, не спеша расползавшаяся от того места, где могла бы быть моя душа, и дальше по телу, пока все оно не превратилось в бесполезную пустышку, сосуд для нового жильца.
«Не искушай меня, Сети. Я ведь могу и воспользоваться предложением».
– Меня зовут Сет Эпине.
«Точно. Ага. И как я мог забыть? Хе-хе. А еще, кажется, кое-кто приходит в себя».
Я уж было решил, что это такая странная попытка утешить, но быстро сообразил, что речь совсем не обо мне. Я заметил, как шевельнулась Бавкидина хламида, под которой все это время лежала леди Рисса. Как бледные руки с ухоженными ноготками откинули капюшон и открыли растерянное, но по-прежнему полное ужаса и абсолютной растерянности лицо.
– Ч-что случилось? – спросила риоммская госпожа задушенным полушепотом.
У меня духу не хватило рта раскрыть, но в конце концов это и не понадобилось. Совсем скоро она сама все поняла, увидела тело дочери и на очень долгое время потеряла дар речи. Я понятия не имею, какие чувства она в этот миг испытала, и не уверен, что хочу это знать, учитывая все сложности в их отношениях. С меня вполне хватило и собственного горя, которое и на горе-то не походило. Скорей уж отзвук, печальное эхо того, что могло бы быть, но не случилось.
Спустя еще какое-то время леди Рисса подползла к Эйтн и, крепко сжав ее бездыханное тело в объятьях, разрыдалась.
Я предпочел на это не смотреть.
Снаружи что-то происходило. Нет, кольцо Обсерватории оставалось таким же мертвым, как и должно в отсутствие прямой подпитки. Изменения постигли поле боя. Стервятники лейров, до последнего отражавшие атаки риоммского флота, начали отступать. Большую часть истребителей перебили при попытке убраться, однако нескольким все-таки удалось скрыться в гипере. Яртеллу больше некому было защищать. Империя Риомма победила.
По крайней мере, в этой битве.
– Ты! Проклятый лейр! Это все ты!
«Ну вот и началось».
Я рассеянно повернулся. Нежно баюкая тело мертвой дочери, леди Рисса указала на меня обвиняющим перстом.
– Ты виноват в ее смерти! Это все из-за тебя!
И что на это возразить?
Я кивнул:
– Это все я. – Без сарказма или скрытого подтекста, только чистая констатация.
Леди Рисса едва ли ожидала такой покладистости и еще на добрый десяток мгновений ушла в себя, обливаясь слезами.
– Ты думаешь, это конец?! – выпалила она, между рыданиями. – Думаешь, все так и закончится?
Можно было сказать, что я не думал ни о каком «потом». Все, что имело значение, это конкретное сейчас, а уж чем оно должно завершиться казалось вполне очевидным – Обсерватория должна исчезнуть из этого мира. Навсегда. Но, глядя на риоммскую госпожу, я лишь пожал плечами.
Само собой, леди Рисса истолковала это по-своему.
– Знай, Сет Эпине, что война на этом не закончится! Я не успокоюсь, пока не очищу Галактику от таких, как ты! Мои войска пройдутся по каждой звездной системе в
