Призма тишины - Роман Викторович Титов

Эйтн повернулась обратно и, глянув на фигуру в грязно-белом платье, застыла.

– Ку-ку! – саркастично хмыкнула Бавкида, снимая с себя морок и распрямляясь во весь рост. Платье леди Риссы болталось на ее костлявой фигуре тем же мешком, что и любимая накидка, а собранные в две косы седые волосы струились по плечам подобно змеиным хвостам. Хитрая тварь все это время прикидывалась, поменявшись местами с леди Риссой и скрыв истинные лица под маской иллюзий. – Бросилась на помощь мамочке? Умница, дочка.

Она сделала жест, каким в сказках злые ведьмы обычно наносят проклятья, – подняла вдруг ставшие совершенно свободными руки на уровень груди и резко растопырила пальцы.

Невидимая сила отбросила Эйтн назад.

Ни вопль, ни попытка броситься вперед на перехват значения, разумеется, не имели, и тем не менее я все это сделал: заорал и помчался с протянутыми руками, чтобы поймать ее при падении. Высота была приличная, а сила толчка такой, что весьма миниатюрную Эйтн отнесло на несколько метров, что само по себе грозило серьезными травмами при приземлении.

Конечно же я не забыл про Тени и, пока голосил, точно умалишенный, заставил подчинявшиеся моей воле силы прийти в движение и остановить падение.

Эйтн зависла метрах в пяти от пола.

Я, чуть крякнув от напряжения, постарался аккуратно спустить ее вниз, но с удивлением обнаружил, что не могу этого сделать. Эйтн оставалась висеть там, где застыла. Она не кричала и не ерзала, лишь затравленно смотрела на меня, как будто осознала то, сути чего до меня пока не дошло.

Тогда на сцену выступил Паяц и подсказал:

«Старуха, Сети».

Я глянул на Бавкиду. Злость, моментально вспыхнувшая на еще не угасших после Мамы Курты угольках, облизывала нутро черным пламенем. Я процедил:

– Отпустите ее.

Та, по-видимому, чрезвычайно довольная собой, оскалилась:

– Человеческие тела что хрустальные куколки – хрупки до невозможности. Сожмешь чуть крепче, – она демонстративно сжала кулак, сорвав с губ Эйтн болезненный стон, – и безвозвратно сломаются. С ними следует играть осторожно. И вот с этой самой осторожностью, дорогой мой Сет, я хочу, чтобы ты отступил и не мешал мне завершить свое дело.

Грудь мою разрывало от желания броситься на бывшую наставницу и голыми кулаками выбить из нее весь дух, в ушах стоял гомон, который ничто не могло заглушить, а в глазах – кровавые пятна. Но нашлось место и разуму, который голосом Паяца просил не пороть горячку.

Медленно выдохнув, я как мог спокойно проговорил:

– Вы сами сказали, что вы не убийца, мастер. Зачем же хотите поступить с точностью да наоборот?

– Все ж до банального просто, золотце, – ответила бывшая наставница. – И по канонам Адис Лейр. Цель оправдывает средства.

Чудовищным усилием заставив себя не переводить взгляд на Эйтн, будто застрявшую в невидимых ловчих сетях паука, я возразил:

– Но что это за цель? Если грань истончится, погибнут тысячи невинных людей. Возможно даже миллионы. К этому вы стремитесь?

Старуха мельком глянула в сторону кольца, затем – снова на меня. О том, что творилось за пределами Обсерватории, все, казалось, начисто позабыли.

– Это ты на Шуоте подобной чуши набрался? Я так и думала. Тамошний Хранитель – мастер слагать небылицы.

– Зачем ему лгать?

– Затем, чтобы никому и в голову не пришло коснуться могущества, о котором когда-то мечтали юхани. Ты же сам видел, что моя Обсерватория сделала с Шенгом! Его сила возросла стократно. – Она резко перешла на деловитый тон ученого, занятого немыслимо какими великими размышлениями. – Да, внешне, наш очаровательный пухляш, конечно, тоже изменился, но я убеждена, что и этот момент можно поправить. Если отыскать верный подход к вопросу. К слову, кое-чего я уже добилась и, как видишь, не раздалась вширь.

– И вы ни на мгновение не допускаете, что шуотский Хранитель был прав?

– Сомнения для глупцов, Сети. Они мешают величию развиваться в своей истинной форме. А именно к этому я и стремлюсь. Нет, я уверена, что он лгал. Но даже если и нет… Что ж, всегда кто-нибудь умирает, разве нет? Цена прогресса временами бывает крайне высока. Вся суть в выборе, который, между прочим, у тебя весьма прост: отойти в сторону или стать причиной смерти любимой девушки.

Что ж это был честный выбор – я не говорю справедливый, но честный. По крайней мере, настолько, насколько могла позволить себе Бавкида.

Я отпустил Тени и кивнул.

«Мудрый выбор, парень».

Старуха ничего не сказала, лишь позволила Эйтн мягко опуститься на пол.

Только тогда я, кажется, по-настоящему позволил себе вдохнуть, а потом броситься к любимой и заключить ее в объятья. Понимал, что надо что-нибудь сказать, но вместо этого придумал занятие получше.

Эйтн ответила на поцелуй со всей страстью, на какую была способна, а когда отстранилась, то сразу же занялась сильно раненой, но, как оказалось, еще живой матерью.

– Ну до чего ж приятно на вас смотреть, – осклабилась Бавкида. – Прямо-таки глаз радуется. А теперь закончим.

И она снова ухватилась за поручни пульта, куда продолжила вливать пропущенную сквозь себя энергию Теней.

Я больше не пытался ничего предпринять. Наученный горьким опытом, позволил себе просто стоять и смотреть, как наливается силой гигантское кольцо снаружи. При всем при этом я начал ощущать странную усталость. И это не было связано с тем ощущением, что довлело надо мной чуть раньше. В этом ощущалось нечто иное, более связанное с тем, что у меня внутри.

Паяц не упустил возможности все прояснить.

«А ты думал, твое бренное тело без каких-либо трудностей перенесет вливание такой мощи? Помнишь, что сказала твоя славная наставница насчет хрупкости человеческих тел? Так вот у лейров они на самом деле лишь самую малость крепче».

– И что это значит, лейр бы вас побрал?

«Как-то нелогично использовать подобные обороты в нашем с тобой случае, не находишь?»

– Да мне вообще по…

Остаток фразы потонул в чудовищной силе грохоте, сопровождавшем дикий выброс, накрывший все пространство над Яртеллой. В космосе, как известно, звуки не слышны, однако рев, который пронесся по орбите, казалось, вворачивался не только в уши, но и в сами клетки, из которых состоят барабанные перепонки. Пол под ногами зашевелился, а конструкция, за которую остервенело цеплялась Бавкида, задребезжала. Стало до того жутко, что захотелось найти какую-нибудь темную щель и забиться туда навсегда.

«Началось».

Все, кто был в центре управления,