Длиной в неизвестность - Вокари Ли

К ушам прилило тепло. Как же неловко он себя почувствовал! Если Юра заметит его смущение, то избежать вопросов не удастся. А как объяснить ему, что краснеешь, вспоминая школьного учителя? Юра точно сочтёт его безнадёжным извращенцем. Тору шумно выдохнул и интенсивно потёр уши ладонями, пытаясь отогнать воспоминания. Выходило так же скверно, как привести себя в чувства и скрыть смущение: сейчас на него в самом деле смотрела половина аудитории — вторая половина уже потеряла к представлению всякий интерес. Его снова станут считать чудаком и психом, затем в его жизни появится новый Танака Иори, круг замкнётся — ему придётся переиграть свою жизнь, а значит, жить ещё почти на десяток лет больше. Тору не мог этого допустить, не мог вынести внепланового продления своего срока и совершенно не желал ничего слышать о бессмертии и о Танаке Иори. Только Танака Иори так же упрямо не желал покидать его мысли: блики очков мелькали перед глазами Тору издевательски изломанным калейдоскопом.

— Ты не пугайся, это всё совершенно законно, — успокоил Танака, — дел по горло, вот и приходится просить учеников. Прости уж, Акияма-кун.

Тору замер, вслушиваясь в только что произнесённые слова. Ручка в его пальцах стала влажной. Перед ним в самом деле когда-то извинились в первый раз. Как нелепо.

— В каком клубе ты состоишь?

— Рисовал раньше, — ответил Тору. Он едва не вспотел, боясь допустить ошибку. Писать карандашом было значительно проще.

— А сейчас?

— А сейчас я пока нигде, — пожал плечами Тору.

— Не нашёл ничего по душе? Может быть, запишешься к нам? Ты, мне кажется, неплох в литературе.

«Ты так и будешь нигде, — подумал Тору, — был ли в этих годах хоть какой-то смысл?»

Когда Танака Иори упомянул литературу, Тору почувствовал, как что-то внутри оборвалось. Даже учитель будет над ним подшучивать? Будь проклят день, в который он непростительно сглупил и принёс в школу блокнот.

Тору промолчал, но Танака-сэнсэй продолжил.

— Я курирую литературный клуб и ручаюсь за своих ребят, — улыбнулся он, — заодно подружитесь.

— Танака-сэнсэй, вы шутите? — переспросил Тору. — Я совершенно никчёмен в литературе. Как в заучивании, так и в создании.

— Ну зачем же ты так, Акияма-кун? У меня опыт большой, таких, как ты, вижу сразу, — сказал Танака Иори, принявшись за свою часть бумаг, — талантливый парень. Только уж очень скромный. Скромность украшает человека, когда не затмевает его достоинств. Позволишь мне прочесть твои строки?

— Танака-сэнсэй, пожалуйста.

Тору почувствовал, как к глазам вновь подступили жгучие слёзы.

— Акияма-кун, я не смеюсь. И ребята тоже просто неудачно пошутили. Разве нужно из-за этого хоронить свои таланты?

— Всё в порядке, Танака-сэнсэй, — кивнул Тору, — я обязательно подумаю об этом. Благодарю за предложение. Я обещал родителям сходить вместе на ужин, простите, — закончив с бланком, он оставил ручку на столе, — оставьте себе, у меня ещё есть. До свидания, Танака-сэнсэй.

Не успев услышать ответ учителя, Тору поклонился и выбежал из кабинета, закрыв за собой дверь. Должно быть, Танака-сэнсэй тогда посчитал его диким грубияном и захотел оставить наедине со своими проблемами, дать утонуть в них и захлебнуться слезами и ненавистью. Тору думал вернуться и извиниться, но это выглядело бы ещё более странно — учитель и вовсе посчитал бы его дураком и никогда не стал бы иметь с ним дело. Тору сжал зубы и зажмурился — из темноты и вспышек перед глазами возникло ухмыляющееся лицо Юити.

Удивительно, что Танака Иори, спустя столько лет, пронизанных многочисленными знакомствами и случайно обретёнными связями, оставался для Тору одним из самых ошеломляющих людей. Он перевернул его жизнь с ног на голову, просто оказавшись рядом в нужный момент. Было трудно сказать, получил ли Тору ценный опыт, однако до сих пор лишь одному человеку удалось предать его доверие. Воспоминание нехотя кольнуло в груди. Тору сразу встряхнул головой, не позволяя себе вновь погрузиться на дно однажды сковавшего его отчаяния.

Случившееся с Танакой Иори покрыло его сердце, пусть и непрочным, но толстым панцирем, за которым он прятался от протягивающих руку помощи людей, отвергая их попытки приблизиться. И это не могло не играть ему на руку.

— Ты что-нибудь успел запомнить? — спросил Юра, скучающе жуя бутерброд. — С первого курса говорят одно и то же, может, до нас, идиотов, и дойдёт когда-нибудь.

— Угу, — кивнул Тору. На самом деле, он с трудом мог вспомнить, о чём говорил преподаватель, но, если сказанное хоть сколько-нибудь соотносилось с прочитанным дома, судьба обещала быть милостивой.

— Не препарируем без охлаждения, — посмеялся Юра, — а теперь хочется. Да я же вижу, что ты ничего не понял. Ты даже не слушал, у тебя лицо потерянное было. О чём думал?

— Ни о чём.

— О чём-то думал, но врёшь. Ты не только безответственный студент, но и врун? — подшутил Юра. Тору, не настроенному на шутки, вдруг захотелось дать ему увесистый подзатыльник.

— Ни о чём важном.

— Уже не «ни о чём», а «ни о чём важном», прогресс, — прокомментировал Юра, — а дальше?

— Ни о чём важном, что могло бы тебя касаться, — сказал Тору, но в следующее мгновение подумал, что был слишком груб. Повезёт, если Юра не обидится, хоть он и не из обидчивых. Меньше всего Тору желал начинать разборки и перепалки, но для того, чтобы их избежать, у Юры было так мало чувства такта…

— Понял, не лезу в твою частную жизнь, — затолкав в рот остатки бутерброда, Юра поднял руки на уровень груди, — сдаюсь.

«Это же такая дешёвая манипуляция, — подумал Тору, — но почему теперь так хочется ему всё рассказать? Он же на это и рассчитывает. Но почему я не должен говорить? Разве я вспомнил что-то плохое? Я могу не упоминать всё, чтобы не быть в глазах Юры мерзавцем, а в своих — безвольным и ведомым слабаком».

— Ты так напрягся — сейчас пар из ушей полезет.

— Юр, обещаешь не считать меня сумасшедшим? — спросил Тору. Голос его слился с шорохом смятого пакета.

— Что? — Юра забросил рюкзак на плечо и, потянувшись, встал. — Конечно, я же уже считаю тебя сумасшедшим.

— Мне нужно с тобой поговорить. Я был не прав, прости. Это правда важно.

— Я весь внимание, — посмеялся Юра, остановившись.

Тору не решался заговорить: Юра всем видом показывал насмешливую незаинтересованность. Носить в себе тяжесть мыслей было невыносимо: Тору по-настоящему хотел, чтобы первым человеком, наяву узнавшим о тайне его прошлого, стал именно Юра, но было ли правильным взвалить на него этот груз? Если бы он мог ещё раз обсудить всё с Юмэ…