Длиной в неизвестность - Вокари Ли

— Ручку? Обычно дарят руку и сердце.

— Ручку, — Тору хлопнул себя по лбу, — какой же позор, Ками-сама, — простонал он. — Мне нужно перевестись в другую школу.

— А ведь ты наверняка когда-нибудь девушку найдёшь, — сказал Юмэ. Голос его звучал измождённо, — вы до старости проживёте непорочными душами?

— Не найду, — категорично ответил Тору, — проживу жизнь в одиночестве.

— Как грустно, что я не вхожу в твои планы, — нарочито опечаленно сказал Юмэ, — а я-то, дурак, думал, что мы стали так близки. Я рассказал тебе так много, почти как… — он вдруг осёкся, но вскоре продолжил, не давая возможности спросить, — а ты даже не видишь меня в своём будущем.

— Ты же не девушка, — всерьёз оправдался Тору, — я не могу на тебе жениться.

— Ты сказал «не могу», — Юмэ немного повеселел. Тору стало спокойнее — переживать чужое расстройство было тяжелее собственного. — Но не сказал «не хочу».

— Я не имел в виду…

— Ты покраснел, я же вижу, — Тору рефлекторно закрыл лицо и уши руками. Он, находясь в полном замешательстве, отвернулся от смеющегося Юмэ и не знал, что ответить на странное замечание.

— Ладно, ладно. Я обещал показать кое-что.

Юмэ поднялся на ноги и в следующую секунду с комнатой стало происходить что-то необъяснимое: Тору глупо уставился на позеленевшие стены, исчезнувшую лампочку и покрывшийся травой пол. Через мгновение стены будто растворились, сменившись уходящим вдаль пейзажем. От прежней комнаты осталось лишь стекло, отделяющее Тору от Юмэ. Оно растянулось в ширину, не давая возможности выйти за его пределы и увидеть друг друга.

— Ну как? — спросил Юмэ.

Тору огляделся: за его спиной стоял невысокий домик на два этажа и щуплый чердак — от запылённых окон и выцветших деревянных панелей веяло стариной и уютом. Дом открывал вид на просторное поле и скромный сад: цветущая сакура и берёзы? Мать не раз говорила о берёзах, как о главных российских деревьях, а сакура считалась одним из символов Японии, поэтому Тору был удивлён, увидев их здесь.

— Я подумал, что твоей японско-русской душе понравится такой сад, — добавил Юмэ, — можешь подойти и посмотреть. И в дом зайти можешь, и по полю побегать босиком.

— Это ты сам сделал? — спросил Тору, с восторгом оглядывая просторы. — Визуализация?

— Она самая, — гордо хмыкнул Юмэ, — всё сам. А ты пользуйся случаем и моей добротой и талантом.

Тору неуверенно кивнул и сделал шаг. Трава щекотала босые ступни, попадала под штанины и вызывала неконтролируемый смех.

— А мы где? — спросил Тору, двигаясь в сторону дома. — Я не знаю такого места.

— Я бы хотел жить здесь, когда стану стариком, — ответил Юмэ, — тихо и спокойно. И красиво, мне кажется. И никакого лишнего шума. Всё как ты любишь, мистер «не-могу-жениться-на-своём-друге».

Тору шагнул на деревянную ступеньку, ведущую к крыльцу дома. Пол скрипнул под ногой, и звук прошёлся по коже мурашками. От стен пахло древесной свежестью и лаком — запахи были настолько натуральными, что можно было забыть о том, что всё происходило во сне. Тору приоткрыл дверь и заглянул внутрь: на полу был расстелен ковёр, стены украшали многочисленные картины и, что ему особенно приглянулось, пустые рамы.

— Да, кстати, — сказал Юмэ, подойдя ближе. Стекло двигалось вместе с ним, но Тору настолько привык видеть мир через матовую поверхность, что почти воспринимал его частью пейзажа. — Эти рамы для твоих картин. Повесишь в следующий раз.

Тору растерянно уставился в стену. Юмэ в самом деле создал это для него?

— Если ты научишь меня.

— Да тут и уметь нечего, — ответил Юмэ, — перед сном посмотри на эти картины, чтобы запомнить, и думай о них, когда будешь засыпать. А потом представь их уже здесь. Я, в принципе, всё это так и создаю.

— Это слишком просто, чтобы быть правдой.

— Жизнь тоже слишком проста, чтобы быть правдой, — сказал Юмэ, — но она есть. Нам ли говорить о правде?

— Я до сих пор иногда думаю, что всё это только воображение, — мечтательно прошептал Тору, рассматривая стены. В доме была продумана каждая деталь: от двери до ведущей на второй этаж лестницы. Скромные перила, покрытые чёрным деревом, начинались на уровне третьей ступени. Тору вопросительно посмотрел в сторону Юмэ.

— А, это, — заметил он, — это чтобы скатываться по ним удобно было. А по поводу снов…верю, что тяжело принять. Тебя успокоит, что нас таких около двухсот человек? По всему миру, от самых развитых цивилизаций до африканских племён.

— Почему это происходит? — спросил Тору, быстро вбежав наверх. — Это сумасшествие?

— Что-то вроде усовершенствованного осознанного сна, — пояснил Юмэ, — знаешь такое? Когда можешь управлять сновидениями и всё такое. С ума не сойдёшь, наверное. Но мы все уже немного сумасшедшие, тебе не о чем переживать.

— А те люди, — попав на второй этаж, Тору ощутил себя окутанным теплом и уютом пространства. Большая комната была полной противоположностью той, в которой они впервые встретились: ни тесноты тёмных стен, ни тусклого света ламп — и главное — многочисленные окна пропускали внутрь солнечные лучи. Тору сглотнул, подходя ближе к стоящей в центре комнаты широкой кровати. — Какими были те люди?

— С племенными я даже говорить не решался, — посмеялся Юмэ, — мне казалось, они проломят даже это стекло. С цивилизованными было проще, иногда даже интересно. Однажды темнокожий парень читал мне лекции об истории Америки.

— А эта кровать, — Тору сел на прогнувшийся под его весом матрац, — она двуспальная.

— Всегда сплю так, — невозмутимо сказал Юмэ, — а иначе тесно.

— Я иногда сплю на полу, — ответил Тору, догадываясь, какое место ему было отведено. Спать на полу рядом с чьей-то кроватью было…необычно. Но после плена тёмного и тесного помещения лежать, смотря в потолок просторной и уютной комнаты, казалось настоящим благом.

— Ну зачем на полу? Спи рядом, я не кусаюсь. Да и так точно с кровати не сползу, хотя бы с одной стороны.

— Я никогда не спал с мужчинами, — Тору почувствовал, как уши начали гореть. Он прикрыл их прохладными ладонями и осознал, как, должно быть, глупо звучали его слова.

— Ещё бы ты спал, — посмеялся Юмэ и прыгнул на кровать, заставив Тору вздрогнуть от неожиданности. Стекло приняло размер комнаты и теперь служило надёжной перегородкой. Тору выдохнул с облегчением. — Приставать не буду.

— Я знаю.

— Так уверен?

— Доверяю тебе, — улыбнулся Тору и лёг рядом, глубоко вдыхая запах свежести и уюта.

Солнце садилось. Краснеющие лучи мазками ложились на замерший за стеклом силуэт — Тору засмотрелся на нежность, с которой закат обнимал беззаботность дня. Поцелуи солнца багровели на коже, с трудом чувствовалось доходящее