Светила - Элеанор Каттон

Проводив ее взглядом, Притчард продолжил с прежней настойчивостью:

– Ну должен же Стейнз где-то быть, – доказывал он. – Человек бесследно не исчезает. Что нам известно доподлинно? Давайте подведем итог. Мы знаем, что Анна последней видела его живым. Знаем, что она солгала насчет опиума – сказала, что сама съела эти пол-унции, когда я своими глазами видел: это откровенная ложь. А еще мы знаем, что теперь она собирается призвать его с того света.

Фрост вдруг заметил, что пиджак сидит на Притчарде кое-как, шейный платок не выглажен, а рубашка заношена едва ли не до дыр. Да и бритва, по-видимому, давно затупилась, раз выбрит он так неровно, проплешинами. Эта не высказанная вслух критика внезапно придала Фросту уверенности.

– Вы, похоже, Анне не слишком доверяете, не так ли, мистер Притчард? – осведомился он.

Притчард от такого предположения словно бы слегка опешил.

– Есть веские причины не доверять ей, – холодно заметил он. – Как я только что вам перечислил.

– Я о личном отношении, – возразил Фрост. – Как к женщине. Я так понимаю, вы невысокого мнения о ее порядочности.

– Порядочность шлюхи – да скажете тоже! – взорвался Притчард, но продолжать не стал.

– Мне любопытно, что вы о ней думаете. Вот и все, – промолвил Фрост, помолчав.

Притчард глядел на Фроста, словно не видя.

– Нет, – выговорил он наконец, – я не доверяю Анне. Ни на грош не доверяю. Я ее даже не люблю. Причем мне самому жаль, что все так. Занятно, не правда ли? Мне страшно жаль.

Фрост чувствовал себя крайне неуютно.

– Трех шиллингов оно ни разу не стоит, как по-вашему? – заявил он, имея в виду вечеринку. – По правде сказать, я ждал большего.

Притчард тоже сконфузился.

– Запомните накрепко, – наказал он, – во время сеанса глаз с миссис Уэллс не спускайте.

Собеседники отвернулись друг от друга, делая вид, что разглядывают людей в толпе, и на краткий миг в их лицах отразилось одно и то же отстраненное, слегка разочарованное выражение, присущее тому, кто сравнивает неприятную ему окружающую обстановку с иными сценами, настоящими и вымышленными, которые уже произошли либо происходят сейчас где-то в других местах.

– Мистер Балфур, не могли бы вы уделить мне минутку вашего времени?

Балфур поднял глаза: перед ним стоял Харальд Нильссен, который смотрелся подчеркнуто щегольски в ярко-синем жилете. Глядел он с непоколебимой суровостью, как человек, твердо решившийся задать неприятный вопрос, и на душе у Балфура заскребли кошки.

– Разумеется, – отозвался он. – Разумеется, могу уделить… конечно могу! Безусловно и всенепременно!

Как же глупо ведут себя люди, когда понимают, что их сейчас за ушко да на солнышко, подумал он. И последовал за Нильссеном сквозь толпу.

Оказавшись вне гостиной, за пределами слышимости, Нильссен резко остановился.

– Я сразу к делу, – заявил он, разворачиваясь лицом к собеседнику.

– Да-да, – согласился Балфур, – давайте сразу к делу. Так и надо. Как вам вечеринка?

Из гостиной донесся взрыв смеха и негодующий женский вопль.

– Мне по душе, – отозвался Нильссен.

– Анны, однако ж, не видать.

– Нет.

– За три-то шиллинга, – промолвил Балфур. – Ну и цена! Ну да мы наши денежки выпивкой окупим, так? – Он глянул в зеркальце.

– Я сразу к делу, – повторил Нильссен.

– Да-да, пожалуйста, – пригласил Балфур.

– Каким-то образом мистер Лодербек узнал о моей комиссии, – начал Нильссен. – Завтра он опубликует в газете открытое письмо. Разнесет в пух и прах доброе имя Шепарда, и все такое. Я письма еще не видел.

– Вот те на, – посетовал Балфур. – Вот так так! Да, понимаю. Понимаю.

Он рьяно закивал, хотя и не Нильссену. Они стояли практически бок о бок, Нильссен обращал свою речь к заключенной в рамку гравюре на стене, а Балфур – к панельной обшивке.

– Начальник тюрьмы Шепард набросал ответ, – продолжал Нильссен, все еще адресуясь к гравюре, – который будет напечатан сразу под письмом Лодербека в завтрашней газете. Ответ я видел; сегодня днем Шепард прислал мне копию.

Он вкратце пересказал Шепардово опровержение – и озабоченность Балфура на миг отступила перед безграничным изумлением.

– Чтоб мне провалиться! – воскликнул он, впервые глядя в лицо собеседнику. – Вот ведь черт из тихого омута! Чтоб начальник Шепард – да до такого додумался! Сказать, что инициатива была вашей… Что ваше капиталовложение на самом деле – безвозмездное пожертвование! Чтоб мне провалиться! Он вас в угол загнал, так? Экая самонадеянность! Вот ведь гадина ползучая!

– Это вы рассказали мистеру Лодербеку о моей комиссии? – осведомился Нильссен.

– Нет! – запротестовал Балфур.

– И даже не упоминали о ней – вскользь, случайно?

– Нет! – заверил Балфур. – Ни словом не упоминал!

– Ладно, – тяжко вздохнул Нильссен. – Спасибо. Извините, что побеспокоил. Значит, это кто-то из остальных.

– Кто-то из остальных? – встрепенулся Балфур. – Вы хотите сказать, кто-то из «Короны»?

– Да, – кивнул Нильссен. – Кто-то нарушил слово. Я, конечно же, ничего не говорил Лодербеку, и я уверен, что об этой инвестиции не знает никто, кроме двенадцати участников совета, принесших клятву.

Балфур панически заозирался:

– А этот ваш мальчишка?

– Он ничего не знает, – покачал головой Нильссен.

– Может, в банке кто-нибудь.

– Нет, это была частная договоренность – и единственный экземпляр контракта хранится у Шепарда. – Нильссен вздохнул. – Послушайте, – промолвил он. – Простите, что вывалил это все на вас, ну то есть что стал расспрашивать и что в вас усомнился. Но я же знал, что вы близки к Лодербеку, и… ну словом, хотел удостовериться.

– Безусловно! Ну конечно же!

Нильссен мрачно кивнул. Глянул сквозь дверной проем гостиной на толпу гостей – на Притчарда, который был выше любого присутствующего на целую голову, на Девлина, увлеченного беседой с Клинчем, на Левенталя, что разговаривал с Фростом, на Мэннеринга, что наполнял бокал из графина и развязно хохотал над чьей-то шуткой.

– Погодите минуточку, – внезапно произнес Балфур. – Вы сказали, в Шепардовом опровержении упоминаются Лодербек и Лидия Уэллс.

– Да, – смущенно подтвердил Нильссен. – Он эту интрижку сделал фактически достоянием гласности, заявив, что Лодербек должен выложить все начистоту. В том-то и…

– Но откуда, ради всего святого, Шепард прознал об интрижке? Не думаю, что Лодербек стал бы…

– Я ему сказал, – выпалил Нильссен. – Я нарушил клятву. Ох, мистер Балфур, он загнал меня в угол – он понял, что я что-то скрываю, а я и сломался. У вас есть все основания на меня злиться. Все основания. Вы абсолютно правы.

– Ничуть не бывало, – отозвался Балфур. Для него эта исповедь обернулась нежданным облегчением.

– Теперь Лодербек поймет, что вы предали его доверие, – убито продолжал Нильссен, – и к завтрашнему утру весь Уэстленд узнает, что миссис Уэллс была его любовницей, и он, чего доброго, потеряет место в парламенте, и все из-за меня. Мне так стыдно… честное слово, стыдно.

– Что еще вы ему рассказали? – осведомился Балфур. – Как насчет Анны… и шантажа… и платьев?

– Нет, что вы! – шокированно запротестовал Нильссен. – И про Карвера я ни словом не обмолвился. Упомянул лишь, что миссис Уэллс была любовницей Лодербека. Вот и все. А теперь начальник тюрьмы Шепард взял и разболтал об этом всему миру – на страницах газеты.

– Да ладно, ничего страшного, – утешил Балфур, хлопнув Нильссена по спине. – Все в порядке! Шепард мог об этом где угодно узнать. Если Лодербек спросит, я скажу ему, что за всю свою жизнь и парой слов с Шепардом не обменялся, и это будет чистая правда.

– Мне страшно жаль, – понурился Нильссен.

– Ничего, – утешил Балфур, потрепав его по плечу. – Ничего-ничего.

– С вашей стороны очень великодушно так говорить, – вздохнул Нильссен.

– Рад помочь, – заверил Балфур.

– Все равно в толк не могу взять, кто же на самом деле продал меня Лодербеку, – промолвил Нильссен, помолчав. – Наверное, придется еще поспрашивать. – Он вздохнул и, обернувшись, вновь принялся разглядывать лица в толпе.

– Послушайте, мистер Нильссен, – начал было Балфур. – Мне тут кое-что вспомнилось. По поводу… по поводу… да нет, пустое. Так вот. В следующий раз, когда мне понадобится какая-нибудь работенка на комиссионной основе – если что-то подвернется, ну, знаете, как оно бывает, – я, пожалуй, к мистеру Кохрану обращаться не стану. Я, конечно, пользуюсь его услугами давным-давно, но тут вдруг задумался, а не настало ли время перемен. Держу пари, после всей этой истории любому из нас понадобится человек, на которого можно опереться. Тот, кому можно доверять. Так вот, говорю вам, что в будущем с полным правом рассчитывайте на мои заказы.