Светила - Элеанор Каттон

Лидия очаровательно присела в реверансе; Мади коротко, почтительно поклонился. После того гость должным образом засвидетельствовал свое почтение хозяйке, прелюбезно поблагодарил ее за чудесный вечер и похвалил переделки, словно по волшебству преобразившие старый отель. Но невзирая на все его старания, комплименты прозвучали плоско: глядя на Лидию, Мади думал только о Лодербеке и Кросби Уэллсе.

Когда гость наконец умолк, вступила хозяйка:

– А вы интересуетесь оккультизмом, мистер Мади?

На этот вопрос Мади никак не мог ответить честно без риска нанести обиду. Однако замешкался он лишь на мгновение.

– Есть многое на свете, миссис Уэллс, что до поры от меня сокрыто, а я надеюсь, любопытства мне не занимать; если меня и интересуют истины, доселе непознанные, так только того ради, чтобы со временем они стали объектом познания, или, проще говоря, чтобы со временем мне довелось их познать.

– Я вижу, вы преловко управляетесь с одним-единственным словом и его производными, – парировала вдова. – Мистер Мади, а что для вас такое – знать? Похоже, вы безоглядно доверяете знанию – по вашим словам судя.

– Что ж, я так полагаю, «знать» – это видеть предмет или явление со всех сторон.

– Видеть со всех сторон, – повторила вдова.

– Но сознаюсь, что вы застали меня врасплох; над определением я еще не поработал толком и не хотел бы, чтобы мне же в ответ его и цитировали, – по крайней мере не сейчас – сперва дайте толком обдумать, как мне его отстаивать.

– Вы правы, – согласилась вдова, – ваше определение оставляет желать лучшего. Ведь из этого правила есть столько исключений! Как, например, можно видеть со всех сторон – дух? Немыслимо!

Мади снова коротко поклонился.

– Вы совершенно правы, назвав этот случай исключением, миссис Уэллс. Но, боюсь, я не верю, что дух вообще познаваем, для кого бы то ни было, и я со всей определенностью не верю, что дух возможно видеть. Я никоим образом не ставлю под сомнение ваши таланты, но что есть, то есть: в духов я решительно не верю.

– И однако ж, запрашивали билет на сегодняшний сеанс! – напомнила вдова.

– У меня любопытство разыгралось.

– Не иначе, благодаря одному конкретному духу?

– Вы про мистера Стейнза? – Мади пожал плечами. – Я с ним вообще незнаком. Я прибыл в Хокитику недели две спустя после его исчезновения. Но с тех пор я, конечно же, слыхал его имя не раз и не два.

– Мистер Гаскуан сказал, вы приехали в Хокитику, чтобы составить себе состояние.

– Да, очень на это надеюсь.

– И как же вы рассчитываете его составить?

– Посредством упорного труда и тщательного планирования, полагаю.

– Но ведь есть немало богачей, которые трудиться почти не трудятся, да и планов никаких не строят.

– Им очень повезло, – пожал плечами Мади.

– А вы не хотите, чтобы повезло и вам?

– Я хочу иметь возможность сказать, что заслужил свой жребий, – осторожно сформулировал Мади. – Везение по сути своей незаслуженно.

– Что за достойный ответ, – промолвила Лидия Уэллс.

– И правдивый, я надеюсь, – добавил Мади.

– Ага, – подхватила вдова. – Мы снова вернулись к понятию «правда».

Гаскуан между тем глаз не сводил с Лидии Уэллс.

– Вы видите, как напряженно работает ее ум, – заявил он Мади. – Сейчас она на вас как налетит – и разгромит ваши доводы в пух и прах. Готовьтесь.

– Воля ваша, не знаю, как готовиться к разгрому, – усмехнулся Мади.

Гаскуан не ошибся. Вдова вздернула подбородок:

– Мистер Мади, вы – человек верующий?

– Я – философ, – отвечал он. – Те аспекты веры, что подпадают под определение философии, меня чрезвычайно занимают; те, что нет, – оставляют равнодушным.

– Понятно, – протянула Лидия Уэллс. – Боюсь, в моем случае все с точностью до наоборот: меня интересуют только те философские доктрины, что близки к вере.

Гаскуан расхохотался от души.

– Отлично сказано, – погрозил он пальцем. – Просто отлично.

Мади, вопреки себе, поулыбался вдовицыну остроумию, но твердо решился не дать ей одержать верх.

– Похоже, у нас очень мало общего, миссис Уэллс, – промолвил он. – Надеюсь, отсутствие общих взглядов не станет препятствием к дружбе.

– Мы расходимся в вопросе о существовании духов, это мы уже выяснили, – промолвила Лидия. – Но позвольте задать вам иной вопрос. А как насчет души – живой души? Вы считаете, что «знаете» человека живого, притом что никак не можете «знать» человека умершего?

Мади с усмешкой поразмыслил над ее словами. А вдова тут же продолжила:

– Вам кажется, вы в самом деле «знаете» вашего друга мистера Гаскуана, к примеру? Вы его видите со всех сторон?

Гаскуану очень не понравилось служить риторическим примером, и недовольство свое он озвучил вслух. Вдова шикнула на него и снова задала Мади тот же вопрос.

Мади окинул Гаскуана взглядом. По правде сказать, за три с чем-то недели их знакомства он проанализировал характер Гаскуана вплоть до мельчайших деталей. Ему казалось, он понимает масштабы и пределы его интеллекта, природу его чувств и суть и смысл его бессчетных выражений и привычек. Мади полагал, что в целом сумел бы отрезюмировать его характер довольно точно. Но он подозревал, что вдова загоняет его в ловушку, и в конце концов предпочел вежливо отговориться, повторив, что в Хокитику прибыл всего-то три недели назад и за столь краткое время никак не мог составить верное мнение о душе Гаскуана. Такой проект требует явно большего, чем три недели наблюдений.

– Мистер Мади был пассажиром мистера Карвера, – встрял Гаскуан. – Он прибыл на «Добром пути» той самой ночью, когда корабль потерпел крушение.

Это разоблачительное заявление заставило Мади неуютно поежиться. Оплачивая проезд на «Добром пути», он воспользовался чужим именем, и ему совершенно не хотелось афишировать тот факт, что в Хокитику его доставил именно этот корабль, – памятуя о том, что ему довелось наблюдать, наяву или в воображении, за несколько часов до крушения судна. Он так и впился взглядом в лицо вдовы, высматривая тень сомнения или проблеск понимания – свидетельства того, что ей известно о кровавом призраке в трюме «Доброго пути».

Но Лидия Уэллс лишь заулыбалась.

– В самом деле? – промолвила она. – Тогда, боюсь, мистер Мади и в самом деле человек заурядный.

– Почему же? – чопорно отозвался Мади.

Вдова рассмеялась.

– Вы – везунчик, отрицающий само понятие везения, – объяснила она. – Боюсь, мистер Мади, таких, как вы, я встречала во множестве.

Но не успел Мади придумать достойный ответ, как она схватила серебряный колокольчик, резко в него позвонила и объявила хрипловатым полушепотом, который тем не менее разнесся по всему помещению: те, у кого нет билетов, должны немедленно покинуть гостиницу, поскольку сеанс вот-вот начнется.

Венера в Водолее

Глава, в которой Су Юншэн забывает про свой шиллинг; Лидия Уэллс впадает в истерику, а мы получаем ответ из царства мертвых.

Сколь разительно отличалось это собрание от тайного совета в гостинице «Корона» тремя неделями раньше! «Корона» приютила двенадцать человек, а с прибытием Мади их стало тринадцать; здесь, в гостиной «Удачи путника», одиннадцать участников сошлись призывать двенадцатого.

Чарли Фрост, следуя указаниям Джозефа Притчарда, не спускал глаз с Лидии Уэллс: вдова ввела семерых обладателей билетов в гостиную, где А-Су и А-Цю, с блестящими от грима лицами, восседали, скрестив ноги, по обе стороны от очага. Занавески на окнах задернули, керосиновые лампы погасили все, кроме одной, ронявшей красноватый отсвет. Над этой последней лампой на металлической подставке стояло оловянное блюдо с розовым маслом; жидкость, чуть подогреваемая пламенем, наполняла комнату сладким ароматом роз.

Миссис Уэллс пригласила всех занять свои места: в перерыве, пока остальные гости расходились и, покидая «Удачу путника», исчезали в ночи, стулья расставили по кругу в центре комнаты. Отчаянно смущаясь и робея, семеро приглашенных наконец-то расселись. Один то и дело начинал визгливо хихикать, остальные ухмылялись и толкали соседей локтем под ребра. Миссис Уэллс этой возни словно не замечала. Она деловито расставила на тарелке пять свечей по контуру звезды и зажгла их одну за другой. Как только свечи загорелись, а бумажный жгут погас, Лидия Уэллс наконец-то заняла свое место и сообщила приглушенным, заговорщицким голосом, что Анна Уэдерелл все это время подготавливала сознание к предстоящему общению с мертвыми. Когда она войдет в гостиную, к ней нельзя будет обращаться, ибо любой пустяк способен потревожить ее внутреннее равновесие, а это, в свою очередь, помешает коммуникации самой вдовы. Согласно ли почтенное собрание игнорировать Анну?