Миллениум - Николай Симонов

Вечером, когда они сели за ужин, к ним в квартиру без предупреждения нагрянули гости. То ли Галина Павловна проговорилась, то ли Дим Димыч, оставленный "на хозяйстве", простодушно ответил кому-то по телефону, что, дескать, "папка и мамка решили пожениться и поэтому их нет дома", это уже не имело никакого значения. Галину Павловну пришли сердечно поздравить ее коллеги по работе в обкоме комсомола и Доме детского и юношеского творчества. Гости явились с цветами, двумя тортами и шампанским, правда, пробыли недолго, где-то около часа: произнесли слова поздравления, познакомились с, наконец-то, объявившимся отцом Дим Димыча, попили чаю и тихонько разошлись, шокированные причиной длительного отсутствия Павлова и поразительным портретным сходством отца и сына.

— Зачем ты им представился, как таксист и бывший зек-рецидивист? Ты ведь геолог и журналист. Что теперь про меня будут говорить? Это же провинция! — упрекала Павлова его официальная супруга.

— Да, не получилось суаре, — согласился Павлов и сразу перешел в наступление: Мне, что надо было врать, будто я — Штирлиц или Робинзон Крузо?

— Сказал бы, что ты — геолог Павлов, освобожденный из китайского плена. Тот самый, которого показывали в программе "Взгляд", — сердилась Галина Павловна, признавая в глубине души, что врать нехорошо.

И все-таки "суаре", а по-русски — вечеринка, состоялась, на следующий день, в воскресенье. Постаралась соседка по коммунальной квартире Марина Алексеевна Князева, в субботу, поздно вечером, вернувшаяся из отпуска (она гостила со своей шестилетней дочерью в городе Ржеве Тверской области у своей бабушки). Оказалось, что она и Павлов — старые знакомые, не видевшиеся двенадцать лет. Для него было настоящим сюрпризом узнать в бойкой темноволосой и черноглазой молодой женщине ту самую спортсменку Марину, рядом с которой он ночевал в спортзале средней школы на улице Красина накануне злосчастной командировки в Новосибирск.

Галина Павловна, конкретно, про Марину ему ничего до этого не говорила, кроме того, что она — учительница физкультуры и мать-одиночка с вредными привычками. Их соседские отношения, скорее всего, были далеко не идеальные, поскольку при равном количестве детей они занимали неравную жилплощадь: Галина Павловна — две комнаты, а Марина — одну. То, что Галина Павловна вышла замуж за москвича, Марина Князева восприняла, как подарок судьбы, и не скрывала своей радости по поводу предстоящего, как она догадалась, переезда соседки с мужем и сыном в Москву с последующим освобождением для нее дополнительной жилплощади.

Утром на кухне, во время завтрака, Марина вручила Галине Павловне свадебный подарок: обеденный сервиз на 12 персон, — новенький, даже не распакованный. Сервиз достался ей после развода и раздела совместно нажитого с бывшим мужем имущества. Сказав Галине Павловне столько добрых слов, сколько она не сказала ей за два года совместного проживания в одной квартире, Марина тонко намекнула на то, что презент было бы неплохо "обмыть": пригласить в гости общих знакомых. Она имела в виду юных корреспондентов "Пионерской правды", которых Галина Павловна сопровождала в поездке в Москву в мае 1978 года. Разумеется, — заметила Марина, — тех, кто сейчас в городе и располагает свободным временем.

Предложение Марины показалось Галине Павловне достойным внимания. У Павлова было такое же мнение, и он дал согласие на финансирование предстоящего мероприятия, желательно, как он сказал, в формате расширенного семейного ужина, тогда как Марина и Галина Павловна замахнулись на вечеринку, но не в пошлом, а в классическом значении этого слова.

История слова "вечеринка" в литературном русском языке весьма показательна. Оно присутствует еще в Словаре Академии Российской (1789–1794 гг.), с толкованием "вечерняя беседа, дружеское вечернее собрание".

У Пушкина читаем: "В начале 1812 года полк наш стоял в небольшом уездном городе, где мы проводили время очень весело. Помещики окрестных деревень обыкновенно приезжали туда на зиму, каждый день мы бывали вместе, по воскресениям танцевали у предводителя. Все мы, то есть двадцатилетние обер-офицеры, были влюблены, многие из моих товарищей нашли себе подругу на этих вечеринках; итак не удивительно, что каждая безделица, относящаяся к тому времени, для меня памятна и любопытна". Ясно, что под словом "вечеринка" Александр Сергеевич подразумевал вечернюю встречу соседей для делового общения, знакомства и танцев молодежи.

Со второй половины XVIII века слово "вечеринка" приобретает более демократические интонации. В этом смысле весьма примечательна картина художника-реалиста Маковского с одноименным названием. За чайным столом и вокруг него при багровом свете керосиновой лампы сидят и стоят представители разных поколений и обсуждают "жгучий вопрос". Молодая девушка с некрасивым, но воодушевлённым лицом говорит речь. Её жадно слушают, горят глаза. Кто рукоплещет, кто понурил голову в раздумье. Не вызывает сомнений, что изображенные на картине персонажи — члены подпольной революционной организации. А вот пример из Горького: "У Лютова будет вечеринка с музыкой, танцами, с участием литераторов, возможно, что приедет сама Ермолова" ("Жизнь Клима Самгина").

В советское время слово "вечеринка" теряет былое величие и принижается до значения неофициального и неэлитарного мероприятия, в отличие, от "приема" или "банкета". Читаем у Эдуарда Лимонова: "Патефон, чаще всего трофейный, с ручкой, подобной рукояти, которой заводились автомобили того времени, собирал вокруг себя офицеров и их жен так же верно, как позднее проигрыватель, а еще позднее магнитофон. Танцы под пластинки, разбавленные алкоголем, назывались запросто — "вечеринка".

Ближе к концу советской эпохи "вечеринка", это — уже сборище молодежи у кого-то на дому с громкой музыкой и танцами до упада, иногда с чем-нибудь еще более пошлым, что на сухом языке милицейских протоколов зовется "совместным распитием спиртных напитков" с конкретизацией криминальных последствий. Татьяна Жуганова пишет: "В доме у Бориса гремела музыка. Почти весь класс собрался на вечеринку. Нарядные девчонки, такие непривычные и вдруг такие все красивые, хлопотали у стола и приглашали растерянных и присмиревших мальчишек. Всё шло по программе. Шутки, игры, загадки, танцы. Сначала многие стеснительно жались в уголке, но после выпитого вина веселье стало шумным. Количество спиртного незаметно пополнилось. Программа праздничного вечера вскоре была напрочь забыта. Кто-то уединялся и решал свои душевные проблемы, кто-то просто приклеился к столу и не собирался его покидать ни на минуту, кто-то танцевал, забыв про отдых". ("Вечеринка")