Настоящая фантастика – 2011 - Громов Александр Николаевич

Я вздохнул. Еще несколько часов торчать в этом заповеднике идиотов! Но что делать? Я плюхнулся на заднее сиденье, раскрыл пакет чипсов, выудил книгу из своего мешка. Устроился поудобнее, захрустел синтетической картошкой протестующе громко.

Небо ничего не сказал, тоже уткнулся в извлеченное из бардачка чтиво.

Некоторое время мы читали молча, пока не кончились чипсы, попкорн и карамельки. А потом мне стало скучно – и даже книга, перечитываемая раз в десятый, не спасала. Я навалился грудью на спинку переднего сиденья, посмотрел на раскрытую страницу. И рассмеялся.

– Ты что, комиксы читаешь?!

– Ага. Про Супермена.

– Ну ты даешь! Я-то думал, ты умный…

– А ты не думай, – посоветовал Небо.

– И что, интересно?

– Ага.

– Не понимаю… По-моему, гадость полнейшая. И старье.

– Из этого старья растут ноги у большей части массовой культуры нашего века.

– Ты о чем?

– О попытке совместить нечеловеческие силы с человеческой судьбой. Ты думал когда-нибудь, каково это – быть Суперменом?

Я чуть последней карамелькой не поперхнулся. Если кто-то и знает, каково быть Суперменом, то это, наверное, я и есть.

– Дурак он, – сказал я мрачно. – Зачем человеку, который может все, строить из себя обывателя? Он никогда не будет как все, тогда зачем все эти игры в Кларка Кента? Чего он хотел этим доказать? Что тоже может как нормальные люди быть? Так все равно это у него не получилось.

– А что ему еще остается? Есть только два пути – либо влиться в общество, либо противопоставить себя ему. И если Супермен не может влиться по определению, то Кларк Кент на это способен. Более того, он просто обязан это сделать. Иначе был бы он не Супермэн, а генерал Зод. Конформизм или война – третьего не дано.

– Неправда! Можно просто быть собой! Что мне за дело до этого мира? Я не хочу никого спасать, никого завоевывать, я не хочу ничего доказывать! Я просто хочу жить, таким, какой есть, без того, чтобы каждый показывал на меня пальцем и кричал «Чудовище»!

Я так разозлился, что забыл, что речь идет не обо мне, об этом уродском парне в трико. Но Небо не удивился.

– Так это и есть причина для бегства в никуда? – он посмотрел на меня очень внимательно. Мне даже показалось, что посмотрел по-настоящему. Ерунда какая! Разве такое может кто-то, кроме меня?

Даже если это и бегство, то почему бы и нет? – я уставился в окно отсутствующим взглядом. – Это лучине, чем выдавать себя за человека и устраивать весь этот стремный маскарад!

Значит, по-твоему, Супермен – не человек?

Нет, конечно!

Мне кажется, ты не прав, – Небо задумчиво поскреб разнокалиберную поросль на подбородке. – Он действительно нелюдь от рождения. Но он хотел быть человеком. И его поведение – не маскарад. Это просто принятие человеческих ценностей в том виде, в каком он их понимает и на службу которым он ставит свои нечеловеческие способности. Поэтому он – больше человек, чем многие другие…

– Человеческие ценности? – я рассмеялся. – Они только в комиксах существуют, все эти любовь, справедливость, семья, друзья, долг… А в настоящей жизни человеческие ценности – это денег заработать да трахнуться! Да еще показать всем соседям, что ты их круче. Мне такое даром не надо!

– Похоже, нелегкая у тебя жизнь была…

– Да уж посложнее, чем у Супермена. Посмотрел бы я на него, если бы вместо добреньких Кентов он в приют Святого Варфоломея попал… Ему хорошо – воспитывался в любви и заботе, которыми ему мозги промыли. Вот и вырос со сдвигом на справедливости. А так как о реальной жизни он не знал ничегошеньки – мамочка с папочкой позаботились, – то с ходу решил, что его справедливость самая справедливая. И пошел развлекаться.

Небо усмехнулся.

– Знаешь, я бы на твоем месте не стал бы так сильно ему завидовать…

– Завидовать? Кто завидует? Я?!

– А то. Не способностям его завидуешь, а тому, что его, такого нелюдя, все равно любили и оберегали…

Я хотел ответить, заорать, обозвать его как-нибудь так, чтобы он навсегда зарекся в чужие дела лезть. Но в горле защипало, и слова провалились куда-то. Только отвернуться успел и губу закусить. Подышал носом, поковырял дырку на старой обивке заднего сиденья. А когда повернулся, Небо уже вышел из машины, бросив супермэнский комикс на соседнее кресло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Пойду погуляю. После семи вернусь.

Он махнул рукой и направился в сторону городского сквера. Я не стал смотреть ему вслед, растянулся на сиденье.

Не прав он. Я не завидую. Меня просто это бесит. Я ненавижу супергероев. Именно за то, что они герои. Суперзлодеев я ненавижу тоже. Потому что они тоже герои. Разница между Суперменом и генералом Зодом намного меньше, чем между каждым из них и любым жителем этого унылого Сан-Себастьена. А я…

Я могу взглянуть в любую душу, вытащить любое воспоминание из любой головы. Будь я героем комикса, то с легкостью мог бы стать супершпионом, от которого невозможно скрыть информацию. Или суперследователем, выводящим на чистую воду самых хитроумных преступников. А уж каким бы суперзлодеем я мог бы стать! На одном шантаже можно было бы состояние сделать. Если масштабно мыслить, то стал бы Королем Тайн – держал бы на поводке политиков, акул бизнеса, преступных боссов. Ух, как можно было бы развернуться, будь я героем комикса!

Только зачем это надо? Для того чтобы защищать людей или жаждать власти над ними, надо их любить… Или ненавидеть. А я просто не хочу иметь с ними ничего общего. Не хочу копаться в их ментальных испражнениях. Не хочу о них ничего знать. Но куда можно деться от людей в этом человеческом мире? Никого другого все равно здесь нет. Может, когда-то и жили люди с красивыми чистыми душами. Может, и сейчас где-то живут. Вот только я таких еще никогда не видел…

Я взял комикс, полистал его. Вытащил из сумки огрызок карандаша, пририсовал Супермену на обложке усы и рога. Небо рассердится, ну и пусть.

Полюбовавшись своей работой, я развалился на заднем сиденье, положил голову на свой вещмешок, прикрыл лицо портретом усато-рогатого героя в трико. И уснул.

Я проснулся от собственного кашля. Дым. Едкий дым кругом.

Рывком я вскочил на ноги – и треснулся макушкой об крышу машины. Это окончательно привело меня в чувство.

Дымом тянуло из приоткрытого окна – возле колес, почти под бензобаком, горело какое-то промасленное тряпье. Я схватился за ручку, толкнул дверцу… Ничего не произошло. Другая дверца тоже не открывалась.

Надо было окно открыть… или разбить… скорее – я худой, пролезу! Но тело словно парализовало – от ужаса я даже выдохнуть не мог… Сейчас рванет… сейчас рванет… Сейчас рванет!!! Вот это и есть смерть?! Та, к которой всегда надо быть готовым? Та, которую нужно всегда выбирать? Но я не хочу, не могу… Надо что-то делать! Но все, что я мог, – это дергать дверную ручку, снова и снова, словно это был какой-то долбаный ритуал…

Сквозь дым я увидел приближающуюся фигуру.

«Не подходи!» – хотел заорать я, но слов не получилось. А фигура приближалась. Я уже видел лицо. Небо? Нет… Это… И тут раздался взрыв – не в машине, в моей голове. И темнота.

Girl ya gotta love your man Girl ya gotta love your man Take him by the hand Make him understand The world on you depends Our life will never end Gotta love your man, yeah.

Знакомая песня звучала из приемника, машина плавно покачивалась на ровной дороге, за окном тянулись желтые кукурузные поля…

– Проснулся? – не поворачиваясь, спросил Небо. – Хорошеньких друзей ты себе нашел в Сан-Себастьене… Я, конечно, все понимаю, но если тебя опять захотят убить, то пусть это делают подальше от моей машины.

– Ты это не мне говори, а тем, кто меня убить хотел… – сказал я равнодушно, а сердце колотилось: тук-тук-тук-тук-тук…