Суфии - Идрис Шах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между суфиями и индуистскими или сикхскими мистиками можно довольно ясно различить три уровня контактов. Непонимание этого привело к большой неразберихе. В историческом, культурном и подлинно метафизическом аспекте все эти течения разделяют одну и ту же цель и взгляд на роль мистицизма в развитии человека. Они также являются едиными в своей внутренней гармонии. Существенные расхождения существуют лишь в области однообразных ригидных ритуалов, окаменелых догм и преклонения перед личностями.
Ограниченный, болезненно формалистичный мусульманин, поверхностно следующий суфийским путем, почти неизбежно вступит в противоречие со своей противоположностью – профессиональным индуистским аскетом, неразрывно связанным с искаженной традицией.
Поскольку именно такие люди склонны к показухе и поднимают больше всего шума, сторонние наблюдатели чаще всего именно их принимают за истинных представителей индийского мистицизма. Их заученный аскетизм и достаточно тривиальные [мирские] дарования почти всегда поражают обычных людей и привлекают больше внимания, чем школы настоящих мистиков. Подобные персонажи изо всех сил стараются пролезть в печать, обеспечить материалом фотографов-документалистов, набрать учеников из-за границы, одним словом, распространить свое учение как можно шире. Многие восточные культы, обосновавшиеся на Западе, в действительности представляют собой не что иное, как производные этих бродячих зверинцев, перенявших ритуалы и внешние проявления подлинной традиции.
Они, как правило, не следуют советам великого учителя шейха Аб-даллаха Ансари, слова которого были очень точно переведены выдающимся сикхом и сардаром [главой клана], сэром Иогендрой Сингхом:
«Пост – это не более чем экономия хлеба. Формальные молитвы – удел стариков и старух. Паломничество – это мирское развлечение. Овладей сердцем – только господство над ним можно назвать настоящим завоеванием. Суфийский Закон Жизни требует:
Доброты к юным,
Щедрости к бедным,
Доброго совета друзьям,
Терпения к врагам,
Безразличия к глупцам,
Уважения к ученым».
Одним из примеров интересного взаимодействия индуистской мысли и суфийского учения являются комментарии к Шлокам. Немалая доля индийской народной мудрости заключена в высказываниях, называемых Шлоками, которые передавались от учителя к ученику. Суфийские комментаторы, такие как Аджами, считают, что Шлоки большей частью являются половиной двойной системы обучения. Подобно басням Эзопа или рассказам Саади, их можно воспринимать просто как полезные советы, с помощью которых можно воспитывать детей, или же попытаться найти их внутренний смысл.
Вот некоторые шлоки (ш), приводимые вместе с комментариями (к) Аджами, которые индийские суфии используют в качестве упражнений. Их номера соответствуют нумерации огромного труда аббата Дюбуа «Индийские обычаи, нравы и ритуалы» [Hindu Manners, Customs and Ceremonies, Oxford, 1906, pp. 474 et seq.].
(ш) V. В несчастьях, бедах и страданиях жизни истинный друг – это тот, кто действительно помогает нам.
(к) Исследуй, знаешь ли ты, что такое помощь. Неразвитый человек, чтобы узнать это, нуждается в озарении.
(ш) XI. Яд скорпиона – в хвосте, яд насекомого – в голове, яд змеи – в зубах. У злого человека яд разлит по всему телу.
(к) Размышляй о доброте доброго, которая также разлита по всему его телу.
(ш) XVIII. Добродетельного человека можно сравнить с большим зеленым деревом. Само дерево стоит под лучами палящего солнца, но дает прохладу другим, защищая их своей тенью.
(к) Добродетель доброго поможет искреннему, но ослабит праздного. Укрытие – это только передышка в работе.
(ш) XII. Бесстыдный человек боится болезней, которые влечет за собой роскошь; человек чести боится презрения; богатый боится алчности владык; нежность боится насилия; красота боится старости; раскаивающийся грешник боится снова поддаться своим чувствам; тело боится бога смерти, Ямы; ничего не боятся только скупцы и завистники.
(к) Будь мудрым, ибо мудрые понимают природу страха, который становится их рабом.
Прежде чем первый западный ученый заинтересовался индийским мистицизмом, история взаимообмена между суфиями и индуистскими мистиками насчитывала уже целое тысячелетие. В XVII в. Принц Дара Шикох из династии Великих Моголов очень тщательно исследовал ведическую литературу и провел сравнительный анализ мусульманской и индуистской мысли. Как и другие суфийские учителя до него, он пришел к выводу, что индуистские священные писания представляют собой остатки эзотерической традиции, идентичной исламу и точно такой же, как суфийская, в ее наиболее скрытом значении.
Он исследовал также священные книги иудеев и христиан с точки зрения того, что они могли представлять собой воплощение во внешних формах неизбежного развития человеческого сознания, которое время от времени концентрируется в определенных группах населения. Его труды, которые сами по себе следуют методологии багдадских ученых времен Харуна аль-Рашида, заложили основы для проведения многих последующих, и даже очень близких к нам по времени, сравнительных исследований в области мистицизма.
Работа Дара Шикоха, которая сама по себе является удивительной, ибо она была написана мусульманским принцем из династии, владевшей землями неверных, является только одним из проявлений тех связей, которые суфии веками поддерживали с Индией. В этом отношении данный процесс можно считать весьма близким к тому, что происходило в средневековой Европе, где наличие сильной авторитарной церкви не смогло помешать возникновению организованных по суфийскому образцу групп, таких, как те, что мы обнаружили в предыдущих главах.
Не следует, однако, считать, что роль суфизма сводится исключительно к распространению результатов сравнительных религиозных исследований и акцентированию теософской теории о внутреннем единстве всех религиозных проявлений. Во все времена суфии были вовлечены в решение следующей задачи – превзойти внешние формы и действовать сообразно религиозному факту, т. е. приобрести знание о религии с помощью ее собственных средств. Несмотря на то, что с помощью грубых терминов формальной религии было бы трудно объяснить, что опыт, приобретаемый средствами различных систем, является единым, подобное единство тем не менее существовало всегда. Единственное, что можно сказать об этом, пользуясь обычными терминами, это то, что суфии и другие мистики суфийского потока были вовлечены в работу психологического, а не академического характера. Пользуясь опять же доступной нам ограниченной фразеологией, можно сказать, что цель подобного изучения заключалась в том, чтобы открыться своей внутренней мотивации, которая побуждает человека к дальнейшему развитию сознания. Таким образом, мистицизм и религия рассматриваются как связующее звено между отдельным человеком или группой и судьбой человечества в целом, выражающейся в ментальных побудительных мотивах.
Очень интересно отметить сходство между суфийской теорией и практикой и странным и, как утверждают, типично буддийским культом дзен, практикуемым в Японии. Дзен называет себя тайной передачей, осуществляемой вне канонического буддизма с помощью личного примера и обучения. Исторически дзен еще молод, и
