Домби и сын - Чарльз Диккенс

— Слушайте! слушайте! — восклицаетъ майоръ энергическимъ тономъ убѣжденія.

М-ръ Каркеръ слегка хлопаетъ руками и, опять, наклонившись впередъ черезъ столъ, улыбается и дѣлаетъ самые одобрительные жесты, какъ будто онъ особенно былъ пораженъ этимъ послѣднимъ замѣчаніемъ и лично желалъ выразить оратору благодарность за доставленное удовольствіе.

— Это есть, милостивые государыни и государи, такой случай, когда, не опасаясь нарушенія общихъ приличій, можно и должно дѣлать отступленія отъ обыкновенныхъ формъ и условій свѣтской жизни. Въ жизнь свою я не былъ ораторомъ и не отличался даромъ слова. Когда, какъ членъ палаты депутатовъ, я имѣлъ честь поддерживать адресъ и долженъ былъ при этомъ случаѣ говорить рѣчь, то, сознавая въ себѣ свой природный недостатокъ, я принужденъ былъ на двѣ недѣли сдѣлаться больнымъ…

Майоръ и м-ръ Каркеръ пришли въ яростный восторгъ отъ этой черты изъ автобіографіи лорда. Поощренный ораторъ обращается теперь лично къ нимъ и продолжаетъ такимъ образомъ:

— И, словомъ сказать, несмотря на то, что я былъ двѣ недѣли чертовски боленъ, я чувствую, вы понимаете, на мнѣ лежитъ обязанность. A какъ скоро англичанинъ чувствуетъ, что на немъ лежитъ обязанность, онъ долженъ, во что бы то ни стало, выполнить ее наивозможно лучшимъ способомъ, какой только ему извѣстенъ. Итакъ, джентльмены, сегодня благороднѣйшая британская фамилія имѣла удовольствіе соединиться въ лицѣ моей возлюбленнѣйшей и совершеннѣйшей родственницы, которую теперь я вижу присутствующею, словомъ сказать… присутствующею…

Общія рукоплесканія.

— Присутствующею вмѣстѣ съ тѣмъ… словомъ сказать, съ человѣкомъ, на котораго никогда печать презрѣнія… словомъ сказать, присутствующею съ почтеннымъ моимъ другомъ Домби, если онъ позволитъ мнѣ называть его этимъ именемъ.

Кузенъ Фениксъ кланяется м-ру Домби. М-ръ Домби торжественно кланяется кузену Фениксу. Всѣ счастливы и довольны. Ораторъ продолжаетъ:

— До сихъ поръ я не имѣлъ вожделѣнныхъ случаевъ наслаждаться личнымъ знакомствомъ друга моего Домби и еще не изучилъ тѣхъ высокихъ качествъ, которыя равномѣрно дѣлаютъ честь его уму и… словомъ сказать, его сердцу, ибо я былъ подверженъ несчастію все это время находиться… словомъ сказать, находиться въ другомъ мѣстѣ.

Майоръ свирѣпѣетъ отъ полноты восторга.

— Однако, джентльмены, я довольно знаю друга моего Домби, чтобы имѣть совершеннѣйшее понятіе о томъ, что онъ есть… словомъ сказать, выражаясь, нѣкоторымъ образомъ, вульгарнымъ слогомъ, что онъ есть негоціантъ, британскій негоціантъ и… словомъ сказать, и… человѣкъ. И хотя я нѣсколько лѣтъ сряду жилъ въ чужихъ краяхъ… мнѣ весьма пріятно будетъ принять друга моего Домби въ Баденъ-Баденѣ и воспользоваться честью представить его великому герцогу… и хотя я жилъ въ чужихъ краяхъ, однако, я довольно знаю и ласкаю себя надеждой, что моя возлюбленная и совершеннѣйшая родственница владѣетъ всѣми принадлежностями, чтобы сдѣлать своего мужа счастливымъ, и что ея супружескій союзъ съ другомъ моимъ Домби есть соединеніе нѣжныхъ наклонностей сердца съ обѣихъ сторонъ.

Улыбка и жесты м-ра Каркера принимаютъ чудовищные размѣры.

— Итакъ, я поздравляю благородную фамилію, которой имѣю счастье быть членомъ, съ пріобрѣтеніемъ друга моего Домби. Поздравляю друга моего Домби отъ всей души и радуюсь его союзу съ моею совершеннѣйшею родственницею, которая владѣетъ всѣми средствами, чтобы сдѣлать счастливымъ своего мужа. Принимаю смѣлость, джентльмены, напомнить, что каждый изъ васъ обязанъ въ настоящемъ случаѣ привѣтствовать какъ друга моего Домби, такъ и совершеннѣйшую мою родственницу.

Общія рукоплесканія. М-ръ Домби, принимая поздравленія, благодаритъ за себя и за м-съ Домби. Майоръ Багстокъ предлагаетъ, наконецъ, тостъ въ честь и славу м-съ Скьютонъ, и этимъ достойнымъ тостомъ оканчивается торжество. М-съ Домби уходитъ въ будуаръ и надѣваетъ дорожное платье.

Прислуга между тѣмъ завтракаетъ въ нижнемъ этажѣ. Шампанское льется черезъ край въ рюмкахъ и бокалахъ; жареныя курицы, жирные пироги, раковый салатъ, бифштексы, пуддинги — въ изобиліи. Высочайшій лакей чувствуетъ опять ужасную «м_и_ш_е_н_ь» и прислоняетъ головку къ стѣнѣ. Глаза y его товарища прыгаютъ по всѣмъ сторонамъ и нигдѣ не находятъ точки опоры. Дамы раскраснѣлись какъ свѣжія клюквы. М-съ Перчъ сіяетъ лучами радости, и всѣ заботы убѣгаютъ прочь изъ ея головы: если бы въ эту минуту спросили ее, куда дорога къ Чистымъ Прудамъ, гдѣ скрыты ея заботы, м-съ Перчъ, безъ сомнѣнія, пришла бы въ очевидное сомнѣніе относительно существованія чистыхъ или грязныхъ прудовъ. М-ръ Таулисонъ предлагаетъ тостъ за здравье и благоденствіе счастливой четы, и сребровласый буфетчикъ отъ полноты восторга пожимаетъ ему руку, ибо онъ дѣйствительно убѣжденъ въ эту минуту, что онъ — старый слуга семьи, и совершившіяся перемѣны слишкомъ близки его сердцу. Вся компанія, дамы въ особенности, чувствуетъ себя въ благодатномъ состояніи духа. Душа и сердце веселаго общества, кухарка м-ра Домби, озаренная счастливою идеей, предлагаетъ всѣмъ вмѣстѣ отправиться въ театръ, и всѣ съ восторгомъ принимаютъ предложеніе, не исключая м-съ Перчъ и даже туземца, который поглощаетъ вино, и какъ тигръ пугаетъ всю компанію выкатывающимися гдазами. Легкая размолвка произошла только между горничной и м-ромъ Таулисономъ: она, основываясь на старинномъ изреченіи, доказывала, что браки заключаются на небесахъ; онъ, не основываясь ни на чемъ, утверждалъ, что въ аду. Главнѣйшимъ опроверженіемъ м-ра Таулисона было предположеніе, что горничная потому такъ думаетъ, что сама собирается замужъ, a она отвѣчала: "Боже сохрани! ужъ если и выйду, такъ не за васъ"! Въ этотъ споръ вмѣшался среброглавый буфетчикъ и, предлагая тостъ за здоровье м-ра Таулисона, остроумно замѣтилъ, что знать м-ра Таулисона — значитъ уважать его, a уважать м-ра Таулисона — значитъ желать ему всѣхъ благъ вмѣстѣ съ его суженою, гдѣ бы она ни была; здѣсь сребровласый буфетчикъ лукаво подмигнулъ возлюбленной м-ра Таулисона. На всѣ эти комплименты м-ръ Таулисонъ отвѣчаетъ съ достоинствомъ и чувствомъ. Рѣчь заходитъ, наконецъ, объ иностранцахъ, и м-ръ Таулисонъ рѣшительно того мнѣнія, что всѣ они негодяи, хотя — случается иногда — умѣютъ пріобрѣтать благосклонность въ такихъ головахъ, y которыхъ, по пословицѣ, длиненъ волосъ да умъ коротокъ. Одного желаетъ м-ръ Таулисонъ, чтобы не пришлось, напримѣръ, услышать о какомъ-нибудь французѣ, который бы, напримѣръ, обокралъ карету какого-нибудь путешественника. При этомъ взглядъ м-ра Таулисона принимаетъ такое свирѣпое выраженіе, что съ горничной дѣлается истерика. Вдругъ распространилась вѣсть, что молодая уѣзжаетъ, и вся компанія выбѣгаетъ на лѣстницу, чтобы видѣть собственными глазами, какъ она уѣзжаетъ.

Карета y воротъ. Молодая сходитъ въ залу, гдѣ ее встрѣчаетъ м-ръ Домби въ дорожномъ костюмѣ. Флоренса также готова къ отъѣзду, и миссъ Сусанна Нипперъ, занимавшая среднее положеніе между гостиной и кухней, собирается вмѣстѣ съ нею. Выходитъ Эдиѳь, и Флоренса бросается къ ней съ прощальными объятіями.

Отчего же Эдиѳь дрожитъ въ этихъ объятіяхъ? Развѣ ей холодно? Или въ объятіяхъ Флоренсы заключена таинственная сила, распространяющая невольный трепетъ по прекраснымъ членамъ? Отчего, наконецъ, съ такою судорожною поспѣшностью Эдиѳь вырывается изъ этихъ объятій, выбѣгаетъ изъ залы и садится въ карету?

Уѣхала м-съ Домби, и не слышно болѣе шуму отъ колесъ дорожнаго экипажа. М-съ Скьютонъ, пораженная въ чувствительное сердце матери, сидитъ на софѣ въ положеніи Клеопатры и проливаетъ горькія слезы. Майоръ, выходя съ гостями изъ столовой, старается утѣшить ее; но всѣ усилія безполезны, и онъ оставляетъ неутѣшную мать. Кузенъ Фениксь также прощается съ Клеопатрой, и м-ръ Каркеръ слѣдуетъ его примѣру. Нѣтъ болѣе гостей. Оставшись одна, Клеопатра чувствуетъ легкое головокруженіе и, удалившись въ спальню, засыпаетъ крѣпкимъ сномъ.

Въ нижнемъ этажѣ y всѣхъ страшное головокруженіе. Высочайшій джентльменъ, страдающій «мишенью», по-видимому, приклеилъ свою голову къ столу и никакъ не можетъ ее оторвать. Бурный переворотъ совершился въ мозгу y м-съ Перчъ, и она, въ порывѣ негодованія противъ м-ра Перча, жалуется кухаркѣ, что онъ уже не такъ привязанъ къ своей семьѣ, какъ въ прежнее время, когда ихъ было только десятеро. У Таулисона звенитъ въ ушахъ, и около его головы кружится какое-то огромное колесо. Горничную мучитъ сомнѣніе, грѣшно или нѣтъ желать чьей-либо смерти.

М-съ Скьютонъ почиваетъ наверху уже два часа, но въ кухнѣ отдыхъ еще не начинался. Черные гербы въ столовой комнатѣ съ негодованіемъ взираютъ на хлѣбныя крошки, грязныя блюда, винные брызги, полурастаявшій ледъ, раковую скорлупу, объѣдки куриныхъ ножекъ и на мягкое желе, постепенно превратившееся въ тепловатый гуммиластическій супъ. Свадебное торжество почти такъ же потеряло всю свою прелесть, какъ и завтракъ. Служанки м-ра Домби вдаются въ нравственныя назиданія, жалѣютъ о невинномъ препровожденіи времени подлѣ домашняго очага за чайнымъ столикомъ, и къ восьми часамъ вечера всѣ вообще настраиваютъ себя на самый серьезный тонъ. Въ это время прибылъ м-ръ Перчъ въ бѣломъ жилетѣ и сизомъ фракѣ, подъ куражемъ и въ самомъ веселомъ расположеніи духа, съ полною готовностью прокутить цѣлую ночь; но его, къ величайшеу изумленію, принимаютъ очень холодно и навязываютъ ему м-съ Перчъ, больную и разслабленную, съ которою онъ тотчасъ же и отпрабляется на Чистые Пруды въ первомъ омнибусѣ.