Сталин и заговор военных 1941 г. - Владимир Мещеряков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опять просматривается новое противостояние: Сталин — Политбюро. Сталин — встревожен положением дел на Западном фронте, а члены Политбюро с Микояном — только заинтересованы.
Только человек с «отмороженными мозгами» может поверить в такую чушь, что Сталин за семь дней ни разу не захотел позвонить из Кремля военным и узнать о положении дел в одном из важнейших в стратегическом плане округе.
Здесь, явная нестыковка с Жуковым. Помните, мы рассматривали приезд Георгия Константиновича в Кремль 26 июня. Сталин, якобы, бросил на стол карту Западного фронта. Для чего же тогда Жуков сначала просил сорок минут, а затем еще пять минут в «новых» воспоминаниях прибавил, чтобы «подготовиться» с ответом? Он ведь, по мысли тех, кто писал за него мемуары, должен был разъяснить обстановку, именно, на Западном фронте. Микоян-то, видимо, точно знал, что никаких карт не было, как не было никакого отчета Жукова. Может поэтому Сталин и был, якобы, «встревожен» положением на Западном фронте?
Но вот, все любопытные, но скромные товарищи из Кремля, вместе со Сталиным, приехали в Наркомат обороны с целью узнать, наконец: «Есть связь с Западным фронтом или нет?».
«В кабинете наркома были Тимошенко, Жуков и Ватутин. Сталин держался спокойно, спрашивал, где командование фронта, какая имеется с ним связь. Жуков докладывал, что связь потеряна и за весь день восстановить ее не удалось. Потом Сталин другие вопросы задавал: почему допустили прорыв немцев, какие меры приняты к налаживанию связи и т. д. Жуков ответил, какие меры приняты, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для восстановления связи, никто не знает. Очевидно, только в этот момент Сталин по-настоящему понял всю серьезность просчетов в оценке возможности, времени и последствий нападения Германии и ее союзников. И все же около получаса поговорили довольно спокойно».
Хочется возразить дорогому Анастасу Ивановичу, этому «верному ленинцу» из Политбюро. Уважаемый! У вас (ус отклеился! — помните?) все время концы с концами не сходятся. Вот и в данном эпизоде, сам же утверждаешь, — знали, что «связи с войсками Западного фронта нет», а Жуков уверяет, и как следует из его объяснения, связь, как минимум вчера была, но «за весь день восстановить ее не удалось». Сталин сразу понял игру военных, и их явный саботаж вывел его из себя. Он не позволил водить себя за нос, как Молотова!
«… Сталин взорвался: что за Генеральный штаб, что за начальник Генштаба, который так растерялся, что не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует. Раз нет связи, Генштаб бессилен руководить. Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал за состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек не выдержал, разрыдался, как баба, и быстро вышел в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5-10 Молотов привел внешне спокойного, но все еще с влажными глазами Жукова».
Сразу вспомнилась смешная фраза «Из записных книжек» Ильфа и Петрова: «В комнату, путаясь в соплях, вошел мальчик».
Смотрите, как Микоян выгораживает Жукова, рисуя того в розовых тонах. Опять мы наблюдаем противостояние, теперь уже Сталин — Жуков. Сталин — взорвался, а Жуков — просто растерялся. Сталин — груб, незаслуженно оскорбил «мужественного человека». Жуков — сентиментален. Правда, разрыдался как баба, но хорошему человеку это дозволительно. С другой стороны, представить себе эту картину — «Плачущий начальник Генерального штаба Жуков у карты Западного фронта» — крайне сложно. Однако Анастас Иванович очень старается «обелить» Георгия Константиновича, — чем же ему, так Жуков мил стал? Уж, не из одной ли компании?
Вообще, у антисталинистов, а Микояна вполне можно отнести к этой категории лиц, своеобразное понятие человеческих качеств. У них всегда то, что принято считать положительным качеством у человека, оценивается со знаком минус и наоборот: отрицательные качества, почему-то, приобретают положительную окраску. Вот и в нашем случае. Что мужественного увидел Микоян в действиях начальника Генштаба Жукова? Отсутствие необходимого усердия и должностной подлог — это что ли, считать мужеством? В данном варианте воспоминаний, при описании произошедшего инцидента в Наркомате обороны, Жуков еще выглядит паинькой, а вот в воспоминаниях Молотова, пересказанных писателем Иваном Стаднюком, эта сцена выглядела совсем не так, сентиментально-плаксивой:
«Ссора вспыхнула тяжелейшая, с матерщиной и угрозами. Сталин материл Тимошенко, Жукова и Ватутина, обзывал их бездарями, ничтожествами, ротными писаришками, портяночниками….
Тимошенко с Жуковым тоже наговорили сгоряча немало оскорбительного в адрес вождя. Кончилось тем, что побелевший Жуков послал Сталина по матушке и потребовал немедленно покинуть кабинет и не мешать им изучать обстановку и принимать решения. Изумлённый такой наглостью военных, Берия пытался вступиться за вождя, но Сталин, ни с кем не попрощавшись, направился к выходу….»
Тем не менее, для Микояна Жуков будет всегда мужественным человеком. Это Сталину отказано во всем. Интересно, побелевший Жуков, случайно не бросился с кулаками на руководителя государства? Глазки-то, наверное, уже просохли от слез.
Продолжаем «увлекательное» чтение воспоминаний в рубрике: сказка для взрослых. Чем же закончилось эта поездка в Наркомат обороны, якобы, 29-го июня? По Микояну следует, что «главное тогда было — восстановить связь». Да вот незадача. Каждый ее, видимо, понимал по-своему. По Микояну — послали на фронт курьеров с большими звездами на погонах, вот и будет связь. Разумеется, если им на плечо еще повесить катушку с полевым проводом, — тогда уж точно будет! Но так ли понимал связь, товарищ Сталин. Что ему следовало сделать, согласно логике развития событий? Думаю, что 100 % читателей согласятся со мной. Сталину надо было срочно вызвать к себе на прием наркома связи И.Т.Пересыпкина!
И мы снова возвращаемся к воспоминаниям Ивана Терентьевича Пересыпкина, которые прервали на том, что он вернулся из несостоявшейся командировки к себе в наркомат связи и был вызван 24 июня (?) днем (!) на прием к Сталину.
«Необычность вызова(?) заключалась в том, что чаще всего мне приходилось являться в Кремль в вечернее время или поздно ночью. Сталин подробно расспросил меня о состоянии связи с фронтами, республиканскими и областными центрами, поинтересовался относительно нужд Наркомата связи».
Тут вот какое дело. Во время беседы со Сталиным Пересыпкин рассказал ему, что твориться в радиоэфире:
«На многих частотах лилась страшная антисоветчина, звучали фашистские бравурные марши, слышались крики «Зиг, Хайль!» и «Хайль, Гитлер!». Гитлеровские радиостанции на русском языке выливали на нашу страну, на советских людей потоки злобной и гнусной клеветы. Враг хвастливо сообщал, что Красная Армия разбита и через несколько дней германские войска будут в Москве».
Чтобы не подумалось, что Иван Терентьевич, мог ввести Сталина в заблуждение, прочитаем, что написал сам Геббельс по этому поводу:
«Работа наших секретных передатчиков — образец хитрости и изощренности… Мы работаем тремя секретными передатчиками, направленными против России. Тенденции: первый передатчик — троцкистский, второй — сепаратистский и третий — национально-русский».
Разумеется, Сталин не мог отнестись к сообщению своего наркома равнодушно, и заставил подготовить соответствующий документ. Обратите внимание на оперативность, с которой работал Сталин. Взял в руки подготовленный Пересыпкиным проект документа,
«просмотрел и написал резолюцию: «Согласен». Потом сказал, чтобы я отправился к Чадаеву (управляющий делами Совнаркома СССР), и пусть тот выпускает закон».
Следовательно, в этот же день и было выпущено Постановление Совнаркома СССР от 25 июня 1941 года «О сдаче населением радиоприемников и передающих устройств». Думается, были приняты еще дополнительные меры, так как уже 27 июня Геббельс взвыл от досады:
«Большевики не из трусливых. Москва имеет более сильные радиостанции».
Значит, сильно щелкнули по носу, отъявленного немецкого пропагандиста-лжеца. Но, а мы продолжаем тему о связи. Уточняем, что 25 июня Сталин был у себя в Кремле и вел беседу с наркомом связи Пересыпкиным и тот, разумеется, дал ему подробный отчет «о состоянии связи с фронтами». Следовательно, надо полагать, что Сталин получил самостоятельную связь с фронтами. Иначе, он глава государства или кто? по мысли Микояна.
