Сталин и заговор военных 1941 г. - Владимир Мещеряков

А если серьезно, то приведенное описание, если и имело под собой веское основание, то уж во всяком случае, никак не могло быть соотнесено, как говорил выше, с поездкой в Наркомат обороны. А пообщавшись с членами правительства и Политбюро, прибывшими к нему на дачу, Сталин, и без помощи врачей, видимо, понял, что его промедление с возвращением в Кремль грозит гибелью не только Красной Армии, но и всего Советского Союза.

К тому же, возникает сильное сомнение по поводу поездки самого Анастаса Ивановича Микояна. Думается, что он участия в данном деле не принимал, но чтобы напустить туману в события, присочинил и себя родного. Если Микояну было отказано в доверии, войти в состав ГКО, то с чего это было ему рваться на встречу со Сталиным? Он, ведь, и раньше не жаловал сделать Сталина председателем Ставки, а здесь вдруг обеспокоился, как бы ГКО не остался без авторитетного имени Сталина во главе. Если Микоян кругом лжет, то почему в этом деле должен быть правдивым?

Теперь о возвращении Сталина в Кремль после «болезни». Ему сразу пришлось решать многие накопившиеся вопросы. А их было, действительно, множество: и по международным отношениям, — по поводу Англии, задействовав в делах посла Майского; и по реорганизации Московского военного округа, — путем замены командного состава своими людьми; и по установлению связи с фронтами, — привлекая к решению этой задачи наркома Пересыпкина; и создание ГКО, — с привлечением к руководству грамотных специалистов и т. д. и т. п. А то, что мемуары участников данных событий часто искажены, а архивные документы либо сфальсифицированы, либо просто уничтожены, лишний раз говорит о том, что в этом деле не все было чисто. Честному человеку нечего бояться и заведомо говорить неправду. А вот негодяю во власти, всегда хочется скрыть свои подлые делишки, чтобы не предстать обвиняемым перед судом Истории.

И еще немного о «болезни» Сталина. Если, как предполагаю, члены делегации приехали к Сталину на дачу 24 июня, и застали его в таком неважном состоянии, то значит, не по вине военных из Наркомата обороны, дошел Сталин до такого состояния? Читатель, надеюсь, улавливает мысль автора. Следовательно, «болезнь» Сталина, действительно была раньше 24 июня? Тогда и перепалка с военными никак не могла произойти 29 июня? Иначе, рушится версия теперь уже «дарагова Анастаса Иванавича»?

Как бы микояны не переставляли «кубики» фактов, логика происходящих исторических событий все равно выстроит их в ряд закономерной последовательности. Как бы хрущевцы и их приспешники, не закатывали правду о войне асфальтом лжи и клеветы, все равно она, как росток, вечно живой природы, пробьется к свету, преодолевая, казалась бы непреодолимые препятствия. Более того, с каждым днем она будет набирать силу, укрепляясь и развиваясь. А затем, думается, все же наступит такое время, когда вся ложь, как шелуха, отлетит прочь, и мы увидим то, настоящее подлинное «зерно правды», что было десятилетиями скрыто от нас, и по достоинству оценим тот подвиг, который совершил по истине, великий человек, имя которому — Сталин.

Тысячу раз, оказался, он прав, говоря, что «на его могилу нанесут кучу мусора». Но не менее правым, оказался он и в оценке действия «ветра истории», утверждая, что тот «безжалостно развеет эту кучу»!

Пономаренко

Предлагаю к рассмотрению материал о видном политическом деятеле Компартии Белоруссии П.К.Пономаренко. Несомненно, материал представляет определенный интерес по нашей теме. С этими воспоминаниями Пантелеймона Кондратьевича получилась целая история. Я, вначале, сомневался использовать их в данной работе, так они затрагивают вопрос о начальном периоде войны в Западном военном округе, а все это, так или иначе, связано с Д.Г.Павловым и его окружением, поэтому данная тема предполагалась рассматриваться самостоятельно. Но пришлось обратиться к ней сейчас, так как П.К.Пономаренко приводит такие факты, мимо которых нельзя пройти мимо. Они, эти факты, как бы, по сути «обрушивают» мою версию об отсутствии Сталина в Кремле в первые дни войны. Пономаренко «общался» со Сталиным, правда, по телефону, но, как у него написано, в самые первые часы гитлеровской агрессии. Тем более, с воспоминаниями надо ознакомиться и широкой читательской аудитории. Но, для начала, как всегда обратимся к мемуарам Г.К.Жукова — своеобразному Краткому курсу Великой Отечественной войны? Надеюсь, что читатели не забыли, что после обеда, 22 июня, Сталин «послал» его помогать командующему КОВО Кирпоносу, осуществлять «твердое» руководство на Украине. Более того, Сталин проявил, прямо таки отеческую заботу: якобы, предварительно позвонил в Киев Хрущеву и попросил лично встретить Георгия Константиновича. Затем, Никита Сергеевич, вместе с Жуковым, поехал в штаб Юго-Западного фронта, якобы, в качестве члена Военного совета фронта, как будто, других дел у него, как первого секретаря ЦК КП(б)У в Киеве и не было, а в штабе фронта, в свою очередь, не было человека исполняющего эти обязанности. Там был членом Военного совета фронта корпусной комиссар Н.Н.Вашугин, с которым очень скоро, по приезду «сладкой парочки» Жуков — Хрущев, произойдет трагедия: очень странное «самоубийство» Николая Николаевича. Но эти события будут рассмотрены в другой работе, а сейчас давайте зададимся вот каким вопросом. А как повел бы себя впервые дни войны первый секретарь компартии Белоруссии, соседней с Украиной, советской республики? Он выполнял такие же функции, как и Хрущев, тем более интересно будет провести между ними параллели. По логике преподносимых нам фактов о деятельности Сталина в первые, даже не дни, а часы, он, как видите, нашел время позаботиться о товарище Жукове, которого, якобы, командировал на Украину. Следовательно, теперь Сталин и в отношении Западного направления, тоже должен проявить отеческую заботу, т. е. эти схемы с представителями «Ставки» должны быть логически увязаны. Смотрите сами: на Украину вылетает Жуков и товарищ Сталин «заботливо» звонит Хрущеву, то же самое, должно происходить и в Белоруссии. Итак, слово предоставляется Пантелеймону Кондратьевичу Пономаренко.

«22 июня 1941 г. в 4 часа 30 мин. Утра у меня на квартире раздался телефонный звонок. Командующий Западным особым военным округом генерал армии Д.Г.Павлов сообщил, что германская армия в 4.00 открыла военные действия против наших войск.

По всей линии границы и особенно у Бреста и Гродно идут бои. Вражеские самолеты бомбят крупные города и важнейшие стратегические объекты западной части страны. Командующий попросил незамедлительно прибыть в Военный совет округа.Я тотчас же позвонил дежурному по ЦК и, примерно рассчитав время, предложил к 5.30 собрать в ЦК партийных и советских руководителей республики, включая наркомов, а также секретарей Минского обкома партии и председателя горсовета. В 5.00 на Военном совете генерал — армии Д.Г.Павлов и начальник штаба округа генерал-майор В.Е.Климовских сообщили об обстановке, как она рисовалась в тот момент. Павлов проинформировал об указании сверху — ввести в действие необходимые силы, с тем, чтобы разбить и выбросить с нашей территории вторгнувшегося врага, но государственную границу не переходить, т. к., возможно, что это не война, а крупная провокация противника. Это заблуждение, как известно, нам дорого обошлось».

То есть, Пантелеймона Кондратьевича надо понимать так, что если бы Д.Г.Павлову сразу бы сказали, что это война, а не крупная провокация, то он, не только бы разбил вторгшегося противника, но и перешел бы границу. Оригинальная трактовка событий. Видимо, бойцы Красной Армии, думая, что это крупная провокация, стреляли не по врагу, а в воздух, желая только напугать противника, чтобы он, в последующем, убрался с нашей территории. В таком случае, трудно не согласиться с Пономаренко, что это было заблуждением, которое «нам дорого обошлось».

Только, что ранее, мы рассматривали тему о главных направлениях. Если проводить параллели с Хрущевым, то Пономаренко, по статусу должен был бы занимать пост члена Военного Совета Западного направления. Он им и стал, но редакторы постарались скрыть этот факт. Непонятно, как Пономаренко разминулся с Куликом, вскоре, после начала войны, прилетевшим из Москвы?

Этот вопрос частично разбирался ранее, поэтому в данном разделе подробнее рассмотрим воспоминания Пономаренко о, якобы, его телефонных разговорах со Сталиным поначалу войны.

«В 5.30 началось первое заседание бюро ЦК КП(б) Белоруссии с участием руководящего актива. Я сообщил присутствующим, что сегодня на рассвете фашистская Германия напала на Советский Союз. На всем протяжении границы идут тяжелые бои с рвущимися на нашу территорию фашистскими ордами. Начавшаяся война с опытным, коварным и жестоким врагом (Интересно, когда, об этом успели узнать? — В.М.) выдвигает перед партийными организациями, всем населением Белоруссии новые, чрезвычайно сложные задачи, при решении которых нельзя терять ни одной минуты. Сделав обзор неотложных военно-мобилизационных мероприятий, которые требуется срочно осуществить, я предложил пока всем разойтись, каждому подумать в своей сфере первоочередные действия и затем в 9 часов утра вновь собраться, чтобы принять решения по конкретным задачам…».