Москва футбольная. Полная история в лицах, событиях, цифрах и фактах - Александр Савин

Здесь же были собраны и все лучшие (армеец Григорий Федотов редкое исключение из этого правила; кстати, до войны многие приходили на игры ЦДКА и болели не за команду в целом, а исключительно за Федотова) футбольные исполнители, игроки-личности, игроки-легенды (это о них писали: «С левой он мячом ломает штанги, с правой бить ему запрещено»), виртуозы кожаного мяча тех лет, если хотите – кумиры нации, на выступления которых болельщики специально собирались, как на великолепный спектакль звездной труппы. Народный артист России Марк Розовский свою давнюю привязанность к красно-белым цветам выразил так: «Для меня «Спартак» – это продолжение театра в состоянии «радостная душа» (т. е. внутреннее ликование)». Просто и понятно. И никакой политики.

Футбол и был театром. Театром комедии, драмы и высокой трагедии. И главные роли в таком «футбольном театре» (этот термин впервые ввел в обиход Михаил Сушков) играли спартаковские и динамовские футболисты. «Тех, кто игрою своею заставляет нас, хотим мы того или нет, прибегать к слову «искусство», не боясь его, не чувствуя неловкости, в сущности, единицы. Это те, кто расширили наши представления об игре, внесли в нее небывалые пассажи, заставляли замирать наши сердца, ибо то, что они умели делать, было умно и красиво. Они, каждый по-своему, поведением, манерами, жестами давали нам понять, каким должен быть человек на поле, чтобы футбол в его исполнении выглядел вдохновенным, радовал и зажигал аудиторию» – писал о футбольных мастерах-актерах прошлого Лев Иванович Филатов. При этом отметим, у красно-белых именно артистичность игры, ее театральность, ее интеллектуальность, если хотите, всегда были заметны более явственно.

По свидетельству ветеранов и динамовского, и спартаковского клубов, от исхода матча между самыми популярными командами Москвы, этого особенного футбольного зрелища-спектакля, зависела репутация его актеров, любовь к ним зрителей. К встречам между собой мастера «Спартака» и «Динамо» готовились, как к самым строгим экзаменам их спортивного мастерства, отношения к игре, понимания ее.

К. И. Бесков, в предисловии к книге «Великое противостояние», пишет: «Могу свидетельствовать, что встречи «Динамо» со «Спартаком» для обеих сторон всегда были особыми. Принципиальная игровая непримиримость, стремление каждого выходящего на поле до конца отдать силы для победы, стремление ни в чем не уступить сопернику, внутренний драматизм – этим были пропитаны все встречи на поле «Спартака» и «Динамо». Каждый поклонник бело-голубых и красно-белых знает, что какое бы место ни занимала его команда, встречу между собой эти клубы проводят по особому, счету, аккуратно, я бы даже сказал, скрупулезно, ведущемуся с первых междоусобных баталий…

В чем же суть этого принципиального диспута, с такой неиссякаемой страстью проводившегося на футбольных полях в течение всего существования такой страны, как Советский Союз? Ведь уже тогда мы начали привыкать к тому, что два старейших московских клуба обменивались не только игроками, но и тренерами, что по окончании игровой биографии бывшие спартаковцы работали в «Динамо», а бывшие динамовцы не жалели сил для укрепления «Спартака». Представители обеих клубов с одинаковым темпераментом и одинаковой ответственностью неистово трудились в станах «врагов», сближая и взаимно обогащая их стилевые отличия, манеры, подходы к игре. И с каждым десятилетием жизнь это не только подтверждает, но и делает замеченное обстоятельство более емким и массовым. Но все же…

Почему все это забывают зрители и напрягаются в ожидании чуда, как только две цепочки игроков в спартаковской и динамовской форме, вне поля, как правило, верные и добрые друзья, выстраиваются в центре поля перед трибунами, в мое время переполненными? …Истина, на мой взгляд, довольно проста – обе команды олицетворяли в своих лучших матчах-спектаклях яркое футбольное мастерство, которое и расцветало в непримиримом соперничестве, неуступчивости, страстном желании победы. Мы порой забываем, что шедевры и в нашей игре создаются обоюдными усилиями, в противостоянии равных или стремящихся быть равными. И мой «Спартак» и мое «Динамо» стремились не только доказать свое превосходство, но и показать, что оно не сиюминутное, случайное, а закономерное, основанное на прочном фундаменте и не боящееся постоянных проверок и испытаний.

В ходе своего непримиримого противостояния прославленные московские клубы сыграли выдающуюся роль в развитии советского футбола. Как бы не складывалось это противостояние, в какие бы зрительские, судейские и порой журналистские пристрастия оно ни выливалось, какими эмоциями и страстями ни расцвечивалось, в памяти моей и моих партнеров прежде всего сохранилось как достойная борьба достойных мужчин, где страсти, как правило, не перехлестывали, где люди сохраняли нормальный облик, где нервы держались в узде и где вся непримиримость сохранялась лишь до финального свистка судьи.

И как бы ни бросалась кровь в голову при обидных неудачах, как бы порой ни хотелось поспорить с ошибавшимся в игре судьей или партнером, дороги до раздевалки, как правило, хватало, чтобы успокоиться, отойти от неприятных моментов закончившейся встречи. И когда мы, ветераны прославленных команд, нет-нет да и собираемся вместе по случаю юбилеев и различных памятных событий, выясняется, что давно забыты стычки и прочие столкновения во время наших бескомпромиссных встреч, а осталось в душе только святое чувство товарищества и совместной причастности к большим победам советского футбола… Впрочем, иного и быть не могло. Поскольку мы искренне и полностью отдавались тому делу, которому служили, – игре, защите чести и достоинства прославленных коллективов, за плечами которых были всесоюзная, а подчас и европейская, слава и авторитет»…

Интересно, что популярность «Спартака» среди москвичей, популярность совершенно заслуженная, была огромна уже тогда, когда клуб «Спартаком» вовсе и не назывался. А выступал под более скромными названиями «Красная Пресня», «Мукомолы», «Дукат», «Пищевики» и т. д. Потому, что дело было вовсе не в «упаковке», не в названии, а в содержимом. Круг почитателей остальных московских коллективов в те годы был несравнимо скромнее. Практически – нулевой. Не было у них в середине 30-х годов еще ни победных традиций, ни выдающихся исполнителей (хорошие, мастеровитые – были, но не более), ни достойной игры. К армейскому клубу слава (да такая, что другим и не снилась!) пришла только после войны, когда в основном и сформировался круг его поклонников, к «Торпедо» – лишь в начале 60-х годов, а «Локомотив» и вовсе до начала 90-х годов прошлого столетия откровенно считался «пятым колесом» московского футбола.

Какие-то почитатели, в силу «местечковой» – производственно-ведомственной или территориальной – привязанности, у этих команд конечно же были, но их число не шло ни в какое сравнение с количеством болельщиков «Спартака», или «Динамо». Как говорят в Одессе – это две большие разности. Мало того. Почти все (если не все), кто в силу каких-то причин симпатизировал командам, не входящим в число «большой двойки», имел и вторую, часто тайную любовь – по имени «Спартак», или «Динамо». И ничего зазорного в этом не было. При желании, примеров можно привести сколько угодно.

Кроме того, не будем забывать, что фатального футбольного боления, спортивного фанатизма, в современном его понимании, тогда и в помине не было. Люди приходили на футбол (часто всей семьей), как на праздник (других-то развлечений практически и не было!), чтобы посмотреть красивую, увлекательную игру, наконец, просто выпить с друзьями пива или водки, закусив все это бутербродом. Никаких ограничений на продажу спиртного на стадионах тогда и в помине не существовало. Но при этом здесь не было ни пьяных драк, ни дебоширства, ни хулиганских выходок, ни «разборок» болельщиков между собой. Не было и откровенной вражды, а уж тем более ненависти, к представителям противоположной команды.

Поэт Константин Ваншенкин вспоминал: «Стадион «Динамо» был тем объединяющим местом Москвы, куда бросились жадно, изголодавшись, соскучившись. На футбол ходила «вся Москва». Это было принято, хороший тон, но это, прежде всего, было увлекательно. Это играло немалую роль в жизни. Ходили, как в театр, нарядные, с женщинами. И до сих пор осталось – к сожалению, только в памяти – радостное ощущение волнения, приподнятости не только от самой игры, но и от всего, что ее сопровождает…

Наполняются трибуны, набирается толпа, объединенная общим чувством предвкушения прекрасного зрелища, готовая к потрясению спортом… Спорт рождает удивительное по своей естественности чувство людского единения, близости. Совершенно незнакомые люди, возбужденно обсуждающие перипетии матча, понимающие друг друга вполне. В театре это невозможно. Единство зрительного зала распадается с последней репликой, с опущенным занавесом. А на стадионе людям жаль расставаться…».