Вторая модель (Сборник) - Филип Дик

— О’кей! Пойдем вместе, малыш.

5

Хендрикс шел широким шагом, но мальчишка не отставал от него. Он по-прежнему прижимал к груди медвежонка.

— Как тебя зовут? — спросил майор немного погодя.

— Дэвид. Дэвид Дерринг.

— Дэвид? Что… что же случилось с твоими матерью и отцом?

— Они умерли.

— Как?

— Во время взрыва.

— Когда это случилось?

— Шесть лет назад.

Хендрикс сбавил шаг.

— И ты все эти шесть лет был один?

— Нет. Я был с другими людьми, но они потом ушли.

— И с тех пор ты один?

— Да.

Хендрикс внимательно посмотрел на мальчика. Он был каким-то странным: говорил очень мало, как-то отрешенно. Но, возможно, такими они и были — дети, которые смогли выжить среди этого ужаса. Тихими. Стоическими. Какой-то странный фатализм владел ими. Для них не было ничего неожиданного. Они могли перенести что угодно. Таких, пожалуй, ничем не удивишь. Обычаи, привычки — все эти определяющие силы обучения исчезли. Остался один только грубый опыт.

— Я иду не слишком быстро для тебя, малыш? — участливо спросил Хендрикс.

— Нет.

— Как это тебе удалось увидеть меня?

— Я ждал.

— Ждал? — Хендрикс был озадачен. — Чего же ты ждал?

— Хотел поймать что-нибудь.

— Что именно?

— Что-нибудь, что можно было бы съесть.

— О!

Хендрикс скривил губы в печальной гримасе. Тринадцатилетний мальчик, основным пропитанием которого были крысы, суслики и протухшие консервы. В какой-нибудь дыре под развалинами города, полного очагов радиации и «когтей», с русскими пикирующими минами над головой…

— Куда мы идем? — вдруг спросил Дэвид.

— В русские окопы.

— К русским? — в голосе мальчика просквозил интерес.

— Да, к нашим врагам. К тем людям, которые начали эту войну и первыми применили радиационные бомбы. Помни: именно они заварили всю эту кашу.

Мальчик кивнул. На его лице опять не было никакого выражения.

— Я — американец. — гордо сказал Хендрикс.

Но мальчик промолчал.

Так они и шли: Хендрикс чуть впереди, мальчик — за ним, прижимая к груди своего плюшевого медвежонка.

Около четырех часов пополудни они сделали привал, чтобы пообедать. Хендрикс развел костер в углублении между бетонными глыбами. Он повыковыривал где можно сухую траву. насобирал кучку сухих веток. Русские окопы были уже недалеко. Вокруг простиралось то, что некогда было дивной долиной — сотни акров фруктовых деревьев и виноградников. Теперь здесь ничего не осталось, кроме нескольких голых пней, гор, которые маячили где-то вдали, на горизонте, да туч пепла, кружащегося на ветру и оседавшего на траву, на развалины домов и то, что когда-то было дорогой.

Хендрикс приготовил кофе и подогрел баранью тушенку.

— Держи! — Он протянул банку и кусок хлеба мальчику.

Дэвид сидел на корточках, его узловатые белые коленки выступали вперед. Он посмотрел на еду и сказал, мотнув головой:

— Нет.

— Нет? Разве тебе не хочется есть?

— Не хочется.

Хендрикс пожал плечами. Возможно, мальчик мутант и привык к особой пище. Впрочем, чепуха: когда он бывал голоден, он находил себе пищу прямо в развалинах! Да, мальчик этот, конечно, странный, но в этом мире многое изменилось… Жизнь стала не такой, как раньше. И никогда не станет прежней. Человечеству рано или поздно придется смириться с этим.

— Ну что ж, как хочешь, — проговорил Хендрикс.

Он сам съел весь хлеб и тушенку, затем выпил кофе. Ел он медленно, размеренно двигая челюстями. Покончив с едой, он встал и затоптал костер.

Дэвид медленно поднялся, следя за ним своими детскими и в то же время старческими глазами.

— Мы идем дальше, малыш, — сказал Хендрикс.

— Хорошо.

Хендрикс снова двинулся в путь, держа винтовку наперевес. Русские должны быть где-то рядом. Майор был внимателен и готов к любой случайности. Конечно, русские ждали ответа на свои предложения, но нельзя было забывать, что они горазды на всякие уловки. Подвох мог поджидать на каждом шагу. Хендрикс внимательно осмотрел окружающую местность. Ничего, кроме развалин и пепелищ; несколько холмов, обугленные деревья. Бетонные стены. Но где-то впереди должен был быть передовой бункер русской линии окопов — передовой командный пункт. Подземный, глубокий, только перископ торчит на поверхности да пара крупнокалиберных стволов. Может, еще и антенна.

— Мы скоро придем? — спросил Дэвид.

— Да. Ты устал?

— Нет.

— Тогда в чем же дело?

Мальчик не ответил. Он по-прежнему шел чуть позади, внимательно выбирая дорогу среди куч камня и пепла. Его голые ноги и поношенные башмаки посерели от пыли, изможденное лицо было все в царапинах, на них тоже налип серый пепел. Такой же серый налет покрывал потрескавшиеся губы мальчика. На его бледном лице не было, казалось, никаких других красок, кроме серой. «Пожалуй, это типичное лицо нового поколения детей, выросших в погребах, канализационных коллекторах и подземных убежищах», — подумал офицер.

Хендрикс замедлил шаг, поднял бинокль и внимательно осмотрел местность. Может, они здесь, в каком-то укромном месте, поджидают его? Следят точно таким же образом, как его люди наблюдали за русским парламентером? По спине Хендрикса пробежали мурашки. Возможно, они уже изготовили свои винтовки и вот-вот выстрелят; ведь и его люди были готовы к убийству, едва только замечали врага!

Хендрикс отнял бинокль от глаз и вытер пот со лба. Он чувствовал себя преотвратно. Но ведь они должны его ждать! А это в корне меняло ситуацию.

Он снова пошел по пеплу, крепко сжимая винтовку обеими руками. Дэвид шел следом. Хендрикс, поджав губы, внимательно смотрел во все стороны. В любую минуту это могло произойти. Вспышка белого огня, взрыв, аккуратный выстрел снайпера из глубокого бетонного бункера.

Он поднял руку над головой и начал размахивать.

Ничто не шевелилось. Справа от него была длинная гряда холмов, на вершинах торчали мертвые стволы деревьев. Вокруг стволов были видны сухие плети дикого винограда, чуть поодаль — остов беседки. И неизменная черная трава. Хендрикс внимательно осмотрел гряду — прекрасное место для обзора и засады. Он медленно двинулся туда, Дэвид молча последовал за ним. Хендрикс, будь он здесь командиром, обязательно выставил бы наверху часового, чтобы пресечь возможные попытки янки прорваться к командному пункту. Конечно, будь он командиром, здесь для гарантии была бы еще и тьма «когтей».

Он остановился.

— Мы пришли? — спросил Дэвид.

— Почти.

— Почему же мы остановились?

— Я не хотел бы понапрасну рисковать.

Мальчик ничего не ответил.

Хендрикс медленно двинулся дальше. Теперь гребень был уже прямо перед ним. И конечно же, две фигуры были видны оттуда, словно на ладони. Что-то было не так. Будь здесь русские, они бы не упустили такого шанса. Хендрикс снова помахал рукой. Но они ведь должны ждать парламентера с ответом на свое послание? Если только это не западня… Но зачем разводить такой сыр-бор из-за одного человека?

— Держись поближе ко мне. малыш. — Хендрикс повернулся к Дэвиду. — Не отставай!

— Что?

— Иди со мной рядом. Мы, похоже, уже пришли. Сейчас нам ни в коем случае нельзя рисковать.

— Я постараюсь, — сказал Дэвид. Он по-прежнему шел позади майора, все так же сжимая в своих объятиях медвежонка.

— А ну тебя! — махнул в сердцах рукой Хендрикс. — Оставайся где хочешь.

Он вновь поднял бинокль и вдруг напрягся. Кажется, что-то шевельнулось? Он внимательно осмотрел весь гребень еще раз. Нет, все тихо. Мертвая тишина. Никаких признаков жизни — только голые стволы деревьев и серый пепел. Должно быть, крысы. Большие серые крысы, которым как-то удалось спастись от «когтей». Мутанты, строившие свои норы из пепла на слюне. Получалось что-то вроде гипса. В этом не было ничего удивительного— простая приспособляемость, присущая всему живому.

Он снова двинулся вперед.

На вершине холма возникла высокая фигура в развевающемся серо-зеленом плаще. Русский! За ним возник еще один! Оба подняли винтовки и прицелились.

Хендрикс остановился, открыл рот и начал кричать. Солдаты присели на колено, глядя на подножие холма. К ним присоединилась третья фигура. Маленькая… Очевидно, женщина! Она остановилась позади этих двоих.

— Стойте! Стойте, не стреляйте! Я…

Но русские открыли огонь. Позади офицера раздался слабый хлопок, и волны тепла обрушились на него, сбив с ног. Пепел колол лицо, лез в глаза и в нос. Кашляя, Хендрикс приподнялся на локтях. Да. это ловушка, с ним все кончено. Дьявольская азиатская хитрость. Он пришел сюда на убой, как молодой бычок.

Солдаты и женщина пошли вниз с холма, скользя по мягкому пеплу. Хендрикс был оглушен, в голове у него гудело. Он неуклюже поднял винтовку и прицелился. Ему показалось, что она весит сейчас тысячу тонн. Нос и щеки горели, глаза слезились. В воздухе разносился запах гари, смешиваясь с какой-то кислой гнусью.