Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - Виталий Федоров

На следующий день я решил пойти в деревню Квака при любой погоде. Негоже злоупотреблять гостеприимством тёти Маруси. Женька был на работе. Дождь прекратился к вечеру. Мы завели патефон и послушали «Старый забытый вальсок» и другие песенки. Тётя Маруся пошла в ночь на работу. Утром, когда она ещё не вернулась, я собрался и ушёл.

Зашагал в сторону Кваки, отмеряя давно привычные двадцать пять километров. После обеда пришёл в родную деревню, где не был более шести лет. Подворье моих предков находилось у самой дороги из Балезино, а дом стоял на главной улице деревни. Но встречала меня покосившаяся изба с обвалившейся крышей. Правда, в середине большого двора был выстроен небольшой домик, в который я и вошёл. Внутри была тётя Наташа. Я с ней поздоровался, но она меня не узнала. Я ведь заранее не сообщал о своём приезде, да и моя форма одежды её смутила – тёмно-синий китель с начищенными до блеска пуговицами, чёрная фуражка с белым верхом. Когда я назвался, она меня, конечно, признала, удивившись, как я вырос.

Она жила одна в своём домике. Две старшие дочери вышли замуж, а младшая жила со старшей Юлией в селе Красногорское. Дом ей соорудили, разобрав один из двух амбаров, построенных ещё моим дедушкой. Амбары ныне были совершенно не востребованы, жили здесь бедно, и хранить в них было нечего. Совсем другое дело было раньше, ещё до революции. Как мне рассказывали, тогда нижние этажи амбаров заполнялись зерном и мукой, а верхние – одеждой и всякой утварью.

В доме у тёти Наташи не было почти никакой мебели, кроме стола и трёх табуреток. Правда, ещё были две лавки, соединённые в углу. Несмотря на всё это, я заметил, что жить в деревне стали лучше. По крайней мере, был хлеб. Государство закупало у селян сельхозпродукты по низким ценам, но хоть стало платить наличными деньгами.

Вечером я пошёл прогуляться по деревне, и встретил большую группу молодёжи, играющей в совершенно непривычном для меня месте. Раньше летом молодёжь собиралась у конторы и колхозных складов, а сейчас почти рядом с домом тёти Наташи. Меня окружили ребята, стали интересоваться, кто я и откуда. Нашлись и такие, кто меня помнил.

Тут же «порекомендовали» мне девушку, с которой я мог бы хорошо провести время и проводить её до дома. Мне показали её, назвав Капой (Капитолиной). На удивление, я её узнал. Когда мы уехали из Кваки, её было лет восемь-девять. Она была двоюродной сестрой Серафима.

Ребята и девчата пели русские песни под гармошку, водили хороводы, но не такие большие, как в моём детстве. Пляски устраивали прямо на земле, под открытым небом.

Когда все стали расходиться, Капитолина вдруг рванула бежать к себе домой. Видимо, она слышала (или ей передали) наш разговор, где парни мне её «сватали». Я рванул было за ней, но тут же остановился. «Зачем мне это нужно?» – удивился я сам себе. Кто-то из проходивших мимо заметил:

– Что ты её упустил? Она ведь тебя просто заманивала!

– А я считаю, что раз убегает, значит – не хочет! – отрезал я.

На другой день «сарафанное радио» сообщило тёте Наташе о вечернем казусе – как деревенские ребята и девчата меня обдурили. Она незлобиво посмеялась, но я эту тему развивать не стал. Как-никак, мы люди разных поколений.

Днём я пошёл по знакомым местам – мимо колхозной фермы, конюшни, заглянул в кузницу. В ней работал молодой парень, который подковывал лошадь, стоящую в станке с приподнятой и привязанной к специальной приставке ногой. Я поздоровался. Кузнец приподнял голову, чтобы посмотреть на вошедшего, и я его узнал. Это был Саша Ворончихин. В памяти ещё свежи были детские воспоминания о том, как он стремился меня унизить, пользуясь тем, что был старше на два года (со своими сверстниками я всегда был дружен). О его некоторых «художествах» я рассказывал в первых главах. Но что сейчас случилось с его лицом, а точнее, с левым глазом? Огромное бельмо закрыло его практически полностью, видит только один глаз. Вот судьба…

Я не стал спрашивать, что случилось и как так вышло. Вспоминать прошлое тоже не захотел. Пока он подковывал лошадь, я просто стоял и смотрел на его работу, которую, надо сказать, он делал умело. Саша спросил, откуда я приехал.

– Из Свердловска, – ответил я.

– И чем там занимаешься?

– Учусь на машиниста электровоза. Сейчас на каникулах, вот приехал повидать места, где в детстве бегал босиком. Решил с людьми повстречаться, с которыми дружил и работал.

– Надолго к нам?

– Дня два ещё побуду.

Саша закончил работу и повёл лошадь в конюшню. Я с ним простился.

Тётя Наташа сообщила мне, что у Захара свадьба – младшая дочь выходит замуж. Спросила:

– Пойдёшь?

– Чего же не пойти? Схожу, посмотрю.

– Правильно, – поддержала она. – Всё-таки они хоть и дальняя, но родня наша и однофамильцы.

Вечером я пошёл на свадьбу незваным гостем. Все званые гости уже давно были за столом. Увы, среди них не оказалось моего одноклассника Серафима, брата невесты.

Незваных гостей обслуживала специально назначенная родственница – девушка Капитолина, которая вчера вечером от меня убежала. Она подошла ко мне, ничуть не смущаясь, налила целую стопку самогона из небольшого графинчика, который держала в руках, и попросила меня поздравить молодых с законным браком и выпить за их счастье. Я подошёл к столу, произнёс тост за жениха и невесту и выпил всю стопку.

Капитолина угощала всех, кто пришёл поглазеть на свадьбу, но поздравить предложила почему-то только мне. Я сидел на лавке, уже собираясь уходить, но тут снова Капа ко мне «прикапала» с неизменным своим графинчиком. Я отказался от очередного угощения. «Понятно», – сказала она и ушла на кухню. Но не успел я встать, как она вернулась с тарелочкой закуски. А в центре тарелочки стоял тот самый стопарик самогона. Снова отказываться было неудобно, я выпил половину и протянул рюмку Капе. Она молчаливым жестом показала, что не возьмёт её. «Пей до дна, другие ждут», – говорили её руки, тыльной стороной отталкивая мои. Понятно, раз все незваные гости пили из одной рюмки, то мне ничего не оставалось, как допить. Я немного закусил и спросил девушку:

– Ты снова от меня будешь убегать?

– Нет, не буду. До утра я должна быть здесь, работы полно.

– Ну что ж, спасибо за угощение.

На улицу я вышел захмелевшим, и меня потянуло прогуляться. Невдалеке встретил Генку Ворончихина, одногодка и бывшего соседа.

– Хочу пройтись на реку и мельницу, – сказал я.

– Да зачем идти в темноте-то? – удивился он. – Давай завтра днём.

– Завтра, возможно, я уеду.

– Ну ладно, пошли.

Мы вышли на плотину, по которой ходили в школу семь лет. Зашли на мельницу и в домик мельника Петра, поговорили с ним. Тут же Генка взял мой свердловский адрес (бумажку и карандаш попросили у мельника).

– Может быть, я к тебе приеду, – сказал Гена.

– Конечно, приезжай. Буду рад тебя видеть.

Мы пошли обратно в деревню и простились у дома Генки и бывшего нашего дома (продал я его больше шести лет назад и уже не чувствовал своим, всё давно перегорело, он уже давно чужой). Ночевать отправился к тёте Наташе. Заметив моё нетрезвое состояние, она поинтересовалась:

– Кто тебя напоил?

– Капа на свадьбе. Я завтра, наверное, поеду домой.

– Ой, а я собиралась пойти с тобой в лес по малину, – расстроилась тётя Наташа. – Одной страшновато, лес глухой и далеко.

– Ну, хорошо, – легко согласился я. – Сходим, а домой послезавтра поеду.

Утром проснулся с головной болью. Тётя Наташа дала выпить какого-то рассола, и моё похмелье понемногу пошло на убыль. Мы быстро собрались и пошли в лес. Малины там оказалось много, ягоды крупные, спелые. Вдвоём мы набрали почти целое ведро.

Вечером я никуда не пошёл, решил выспаться перед дальней дорогой. Утром встал пораньше, чтобы не мешать хозяйке собираться на работу. Простился с тётей Наташей, вышел на улицу. Посмотрел последний раз на усадьбу своих предков и увидел полное запустение. Дом покосился. Амбаров нет (один тётя Наташа продала, а из другого построили ей дом). Колодец обвалился. Ворота сгнили. Пятнадцать лет, как нет хозяина в этом доме – погиб на войне.

Я прямиком направился на станцию, к родственникам заходить больше не стал. Закомпостировал билет до Поклевской. Мой поезд должен был подойти через полчаса. Я сидел в зале ожидания, дав ногам отдохнуть после шестичасового марш-броска. Вдруг меня увидела тётя Маруся, подошла ко мне, поздоровалась.

– Уезжаешь домой?

– Да, а то я уже месяц путешествую.

Она села рядом со мной и сказала:

– Меня тоже стало тянуть на малую родину. Да и родные зовут. Женька осенью уйдёт в армию, и мы с Галинкой переедем в мою родную Украину.

Я вспомнил дядю Ваню, мужа тёти Маруси:

– Когда он к нам приезжал, всегда что-нибудь привозил мне на память. Ещё помню, как в мои шесть лет он называл меня Виктором, а я сердился.