Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - Виталий Федоров

Когда нам принесли фотографии, они нам очень понравились, особенно тот снимок, где мы были на скале. Получилась чудесная фотография на красивом фоне. Особенно эффектно выглядела Гутя в своём ромбическом платье. На обеих фотографиях логотип «д/о «Самоцветы». ЦК ЖД транспорта».

Так подошёл к концу наш прекрасный отдых, где я встретил прекрасную девушку. К слову, мы немного не дождались её семнадцатилетия. День рождения у Гути был ровно через три дня, в самом начале августа (потому-то её и назвали Августой). С Володей мы обменялись адресами и переписывались в течение целого года. А перед службой в армии он прислал мне своё фото: одет в цивильный костюм, при галстуке, серьёзный, возмужавший.

По приезде в дом отдыха нас всех взвешивали, перед отъездом тоже. Таким образом определяли, на сколько поправился каждый отдохнувший. Может, как бы это смешно ни звучало, у администрации был план привеса каждого заезда. Так или иначе, руководство было удовлетворено, если отдыхающие поправлялись. Я же внёс в их статистику отрицательный результат, похудев больше чем на килограмм и став весить меньше 60 кило (а при первом взвешивании был 61 кг). В общем, они были недовольны, интересовались, не болел ли я. Но я-то знал причину – жаркая погода и активный отдых: купание, волейбол, танцы, пешие прогулки. Ни разу я не использовал послеобеденный отдых («мёртвый час», как его называли), предпочитая ему спортивные развлечения.

Дом отдыха «Самоцветы» находился под Алапаевском, откуда до Нижнего Тагила по прямой всего 100 километров, по железной дороге через Нижнюю Салду – 120. Но Гутя поехала через Свердловск вместе со мной, а это вдвое дольше. Может, она не знала более короткий путь, а может, хотела побыть со мной лишний денёк (правда ведь, вы не заметили, как я набиваю себе цену?).

Мы довольно долго тряслись в пригородном поезде и приехали в Свердловск ранним утром, было ещё темно. До поезда на Нижний Тагил было ещё пять-шесть часов. Не сидеть же это время на вокзале! Я предложил ей пойти со мной в наше общежитие, благо, туда было всего пять минут пешего хода. Она была не против.

В общежитии постоянно дежурили вахтёры. Я постучал, и нам открыли дверь, поскольку меня знали в лицо. Я лишь сказал, что мы отдохнём с дороги в нашей комнате.

Моих соседей не было. Наверное, все разъехались по домам. Так что мы с Гутей оказались вдвоём в комнате, а, возможно, и на этаже. Я уступил ей свою койку, сам же лёг на койку Володи. Мы проспали часа четыре, потом поднялись, умылись и пошли вниз в столовую, которая в период каникул работала за плату.

После завтрака пошли на вокзал, взяли Гуте билет до Нижнего Тагила. А вот куда мне направиться – хоть гадай, как в детстве, по слюне. Бывало, плюнешь побольше в ладонь и бьёшь указательным пальцем другой руки по слюне. Куда она полетит, туда и нужно идти. В принципе, у меня был билет до Ленинграда, но денег карманных уже почти не осталось, а без них какое же знакомство с великим городом Петра? Ехать в Горбуново не хотелось, тем более что просить денег меня претило. Стыдно в таком возрасте брать деньги у матери (хотя я и предполагал, что они есть – от продажи нашего дома, зерна и тому подобного). Но даже если бы мне предложили, я бы не взял.

Глава 92. ПО РОДНЫМ МЕСТАМ

В конце концов всё-таки решил поехать на запад, не загадывая, сколько проеду. Закомпостировал билет на фирменный поезд «Урал» Свердловск – Москва. Отправление вечером. Посадил Гутю на поезд. Простились тепло, но без слёз. Писать друг другу не обещали и адресами не обменивались.

Пошёл в город. В одном из магазинов купил белую накидку на верх своей чёрной железнодорожной фуражки. Теперь она была с белоснежным верхом, как у морских офицеров. Впрочем, перепутать можно было только издалека. В Свердловске было жарко, и мне пришлось одежду для другой погоды паковать в чемодан. Вечером поехал на поезде «туда – не знаю куда».

Лёг на полку и безмятежно проспал до утра. Скоро поезд остановился на большой станции. Я посмотрел, где стоим, оказалось – Пермь. Пора уже было делать выбор, где выходить. Мог я доехать и до Москвы, побыть там денёк и ехать обратно. Но что это мне даст, кроме возможности подольше прокатиться на поезде? А вот в двухстах сорока километрах отсюда моя малая родина, где живут родственники, друзья детства. Решил остановиться на станции Балезино. Правда, наиболее симпатичные мне родственники – Сусловы – переехали жить из Балезино в Гвардейск Калининградской области, а их сын, Миша, который моложе меня на три года, учился в авиационном училище Гражданского воздушного флота в Егорьевске, что под Москвой. (Забегая вперёд, скажу, что окончив училище, он летал штурманом в сторону Дальнего Востока).

Ещё в Балезино должен был быть мой дядя, мамин брат – Михаил Русских. У мамы было 6 сестёр и один брат, самый младший. После войны он вышел в отставку (до этого был офицером) и работал в Балезинской администрации. У него было четверо детей. Думаю, неплохое продолжение династии Русских.

Я сошёл с поезда в Балезино и решил сначала пойти к Фёдоровым – семье дяди Вани. Они жили недалеко от вокзала. Я не был у них более шести лет. Постучал в дверь. Мне открыл красивый юноша. Я восторженно воскликнул:

– Женька!

Он поморгал глазами и узнал меня:

– Витя!

Мы с ним были двоюродными братьями, поэтому и обнялись по-братски, без обиняков. Сзади Жени стояла симпатичная девушка и удивлённо смотрела на наши объятия. Я подошёл к девушке.

– Здравствуй, Галина. Я твой двоюродный брат, – представился я и протянул руку. Она робко подала свою. – Как ты выросла за то время, что я у вас не был!

Раньше, надо сказать, я не обращал на неё внимания. Она обычно сидела в своём детском уголке в другой комнате.

– А где, ребята, ваша мама? – спросил я.

– Она на работе, но скоро придёт на обед.

– Хорошо, подождём, – решил я. Хотя мог пойти и к ней на работу – знал, где она трудится. Женя сказал, что ему уже скоро в армию. Мы немного поговорили на разные темы, и тут пришла тётя Маруся. Увидев меня в железнодорожной форме, удивилась и обрадовалась. Как-никак, родственник, к тому же «свой брат» железнодорожник! Она всю свою трудовую деятельность посвятила железной дороге, а жизнь в целом, как и все вдовы войны – детям.

Вечером Женька предложил мне пойти с ним на танцы, и там познакомил с девушкой, которая училась во Всесоюзном государственном институте кинематографии на актёрском факультете. «Она уже снялась в небольшой роли в одном известном фильме», – по секрету сообщил мне Женька. Я потанцевал с ней пару раз, но тут пошёл довольно сильный дождь. Поскольку танцплощадка была открытой, нам пришлось возвращаться по домам. Мы с Женей провожали «актрису» до её дома. Она была на каникулах, как и все студенты. Что меня удивило – она сняла свои модные туфельки и понесла их в руках, шлёпая босиком по грязи. Наверное, вспомнила своё босоногое детство. Во всяком случае, мне хотелось думать, что причина в этом, а не в том, что она боялась их испачкать. Женька шепнул мне на ухо:

– Может, останешься поболтать с ней под навесом?

Но я не захотел задерживать босую девушку. Мы простились с ней и пошли с Женькой домой (их дома были недалеко). Он рассказал мне:

– В детстве мы с ней играли, она старше меня на год. Учились в одной школе, ходили туда вместе. А теперь я перед ней робею.

– Вроде, и я такой же. Особенно если девушка мне нравится, я никак не могу ей об этом сказать.

Навстречу нам выглянула Галинка:

– Ну что, натанцевались? Я знала, что будет дождь, и поэтому с вами не пошла.

– А мы тебя и не приглашали, – сказал Женя.

– Если бы хорошая погода, я бы и сама пошла, тебя не спросила, – отшила она брата.

– Ладно, хватит препираться, давайте спать, – вклинилась тётя Маруся. – Постели всем готовы.

Наутро дождь так не прекратился, и после завтрака я пошёл в поселковый совет, чтобы встретиться с моим дядей Михаилом. Но его там не оказалось. Мне сказали, что после похорон родителей, которые умерли вскоре друг за другом (им обоим было за восемьдесят), он забрал свою семью и уехал в дом родителей. Своего дядю я видел лишь один раз, ещё мальчишкой, когда впервые приходил в Балезино. Меня тогда познакомила с ним тётя Анфиса, его родная сестра. Она сейчас носила фамилию Суслова, а в девичестве была Русских. Помню, был он на работе в полувоенной форме, уже, конечно, без погон. Роста небольшого, голос как у моего дедушки, его отца. Он меня приглашал зайти к ним в гости после работы, но я заигрался с ребятами и забыл про приглашение дяди. Так я у него и не побывал.

На следующий день я решил пойти в деревню Квака при любой погоде. Негоже злоупотреблять гостеприимством тёти Маруси. Женька был на работе. Дождь прекратился к вечеру. Мы завели патефон и послушали «Старый забытый вальсок» и другие песенки. Тётя Маруся пошла в ночь на работу. Утром, когда она ещё не вернулась, я собрался и ушёл.