Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - Виталий Федоров

Сам Веня катался в стиле начинающего фигуриста. Совершал скромные прыжки в один оборот, ездил задом наперёд, выполнял вращения. Наверное, он не мог показать себя во всей красе, поскольку его коньки не были приспособлены для фигурного катания, да и на катке нужно было иметь хотя бы немного свободного места, а него не было – слишком много было катающихся, которые двигались по кругу катка.

Иван на своих беговых коньках катался как настоящий спортсмен, насколько ему позволяла празднокатающаяся публика. Это было непросто, поскольку очень часто, например, посетители катка ездили парами, держась за руки, и мимо нескольких таких пар проскочить было проблематично.

Одновременно с нами начала ходить на каток красивая блондинка из группы связистов. Она стала осваивать беговые коньки, но вначале у неё не очень хорошо получалось. Было заметно, что она встала на коньки не в первый раз, но раньше, видимо, это были не беговые. Над ней взял шефство Иван. Довольно быстро у неё увеличилась скорость и улучшился стиль. Я же со своим неумелым катанием стыдился знакомиться с ней на катке, а лишь любовался, как ей всё хорошо удаётся.

Однажды, когда я себя чувствовал на льду уже более-менее уверенно, навстречу общему движению катающихся вдруг помчался какой-то молодой человек в военной форме. Люди от него шарахались, некоторые падали, не успев вовремя увернуться, а он через них перепрыгивал. Он двигался прямо на меня, и я решил – не сверну. На всякий случай сжал кулаки и выставил полусогнутые руки вперёд в боксёрской позиции. Нарушитель движения, получив два чувствительных толчка в грудь, охнул и упал наповал. А я даже не стал останавливаться и оборачиваться, просто продолжил движение вперёд. «Так ему и надо», – подумал я.

Глава 94. ТРАГЕДИЯ В ОБЩЕЖИТИИ

В один из морозных дней декабря 1956 года нам сообщили трагическую новость. Наш однокурсник Володя Старовойтов повесился ночью на поясном ремне в лестничном пролёте между вторым и третьим этажами общежития. Для всех случившееся было шоком.

В его комнате нашли записку, написанную Старовойтовым: «В моей смерти прошу никого не винить. Передайте привет Израилю Григорьевичу Левину».

В этот же день в нашей группе было два часа автотормозов. Мы рассказали преподавателю о трагедии со Старовойтовым. Кто-то добавил:

– Он вас, Израиль Григорьевич, упомянул в своей предсмертной записке.

Левин побледнел. Он был смуглым, но бледность проступила во всём его облике, и на какое-то время он потерял дар речи. Мы даже изумились его состоянию. Лишь через некоторое время, отойдя от шока, наш преподаватель спросил заметно охрипшим голосом:

– Что он написал в записке?

– Он передавал вам привет, – ответил один из студентов.

После этих слов Левин немного успокоился. Но всё равно получить «привет с того света» – далеко не радостное событие.

Первоначальная реакция Израиля Григорьевича объяснялась тем, что Старовойтову очень трудно давался предмет «автотормоза», а преподаватель частенько посмеивался над его тупостью. В уголовном кодексе есть статья «Доведение до самоубийства», вот Левин и испугался – не назвал ли его в записке Старовойтов виновником своей смерти. Но всё оказалось для него не так страшно.

Через день приехал отец Володи, убитый горем человек лет пятидесяти. Он переночевал в комнате, где жил его сын, переговорил со всеми ребятами. Ему сказали, что Володя иногда уходил вечерами, а когда возвращался, никому не говорил, где был; ни с кем не делился своими переживаниями, правда, часто ходил в народную дружину.

Организацию похорон и расходы взяла на себя школа.

На третий день после смерти Старовойтова его тело привезли в гробу на открытой грузовой трёхтонной машине. В кузове сидел убитый горем его отец, согнувшись над гробом сына. Машина подошла к подъезду школы. Мы все вышли и, по очереди запрыгивая на машину, прощались со своим однокашником. Ребята, жившие с ним в одной комнате, сели в кузов машины и поехали на кладбище.

Так не стало у нас одного из шестидесяти. Причину самоубийства так и не установили, да и криминала в нём никто не искал. Правда, мне более чем через полгода довелось пообщаться с человеком, знавшим ситуацию, но об этом как-нибудь в другой раз.

Глава 95. ХАЛТУРКА

Молодёжь, особенно учащаяся, всегда нуждается в карманных деньгах. Мы не были исключением, но многие не слишком от этого страдали (я в их числе). Однако некоторые прямо «рвали свои жилы», лишь бы подзаработать. У нас собралась бригада трудоголиков под лаконичным самоназванием «Ух». Это Володя Коковин, Булынко и Оглезнев. Они имели связи с базами и другими принимающими грузы организациями. Эти учреждения знали телефон нашего общежития и по фамилиям вызывали ребят на выгрузку. А бригада «Ух» не отказывалась ни от какой работы. Они успевали поработать в неделю пару раз, даже в будние дни иногда им удавалось потрудиться после учёбы.

Выгрузка вагонов с углём – это несколько часов подышать угольной пылью и вдоволь наработаться лопатой. Но как выяснилось, это ещё не самое плохое. Однажды Володя Коковин пришёл с халтурки в прямом смысле слова с зацементированным носом. Им пришлось выгружать цемент из цистерны. Для этого одному надо было спускаться через люк и загружать ёмкость цементом. Поневоле приходилось дышать цементной пылью, а у них не было даже марлевых повязок. Постепенно, смешиваясь с влагой в носу, пыль превращалась в бетон. Дышать становилось всё труднее. Время от времени они менялись, поэтому «забетонировались» все трое. По дороге в общежитие они приобрели маленькие ножницы и пинцет, но этого для очистки трёх носов оказалось мало. Догадались использовать рейсфедеры. Было больно и смешно смотреть на то, как они друг друга «лечили». Немного отдохнув и приведя себя в относительный порядок, они изготовили из бинтов и ваты повязки на рот и нос, после чего вернулись на рабочее место заканчивать выгрузку.

На такое самопожертвование я бы добровольно никогда не пошёл. За два курса учёбы я лишь четырежды поучаствовал в разгрузке вагонов, но от цемента бог миловал (да и сам я бы отказался).

Однажды на какой-то базе потребовались грузчики. Оттуда позвонили к нам в общежитие, но бригада «Ух» уже где-то работала. Трубку взял Вершинин, узнал, «что почём» и сколько человек нужно для работы. Иван зашёл в нашу комнату и спросил:

– Кто согласен пойти на выгрузку вагона с продуктами? Там всё в ящиках.

– Я, – сказал Лебедев. Я тоже поднял руку.

– А ты, Вася, пойдёшь? – спросил Юра.

– Хорошо, пойду. Тогда что надевать?

– Комбинезон, шинель сверху.

Мы быстро собрались и прибыли на базу. Кладовщик открыл нам вагон, мы взяли по ящику на плечо и пошли за ним. Нам указали место в подвале, куда нужно было составлять принесённые ящики. Мы сразу определили, какой груз нам предстоит переносить, но внешне никакой реакции в присутствии руководства базы не выказали. А было это вино в бутылках по 0,75 литра.

Как только кладовщик нас покинул, Иван взял одну бутылку из ящика, который он нёс, распечатал её и поставил за вертикальный бетонный столб в подвале. Сказал нам:

– Можете по глоточку утолять жажду вином.

Мы все периодически подходили к столбу и по чуть-чуть прикладывались к бутылке. Хотя мы и были под хмельком, работали споро, закончили вовремя. Получили обещанную зарплату.

В другой раз потребовалось шесть человек для выгрузки из полувагонов крупногабаритного камня. Когда мы забрались в вагон, показалось страшновато – как мы эти камни будем через борт вагона перекидывать (через открытые люки высыпалось лишь немного мелочи). Но «глаза боятся – руки делают». Тем более что плату пообещали хорошую, больше ста рублей за вагон каждому. Мы дружно принялись за дело. Ребята подобрались сильные, работящие. Как нам показалось, с вагоном управились без проблем. Руководство базы предложило нам разгрузить ещё один вагон на выбор из двух оставшихся. Мы согласились и выбрали вагон, где камней было меньше, но они были крупнее. Со вторым вагоном мы тоже управились, но от добавки в виде третьего вагона отказались – уже порядком утомились, а уставший человек может получить травму.

За работу нам выдали по двести пятьдесят рублей. Мы на радостях и «с устатку» купили две бутылки водки и разной закуски. И, можно сказать, впервые выпили в общежитии.

Потом я ещё дважды ходил на халтурку. Один раз пришлось разгружать уголь. Другой – на продуктовой базе выгружали упакованную в ящики дальневосточную мороженую рыбу.

Глава 96. ШУТНИКИ И ПРОКАЗНИКИ

В этом году почти все из нашей комнаты обзавелись подругами, кроме любящего больше всего поспать Вени Никонова. У Володи Коковина была подруга – молодая женщина, которая раза два побывала у нас в комнате. Вечерами он пропадал у неё до полуночи. А к Васе Воронкину подруга приходила довольно часто, и он с ней уединялся в укромном месте нашего общежития. Возвращался он минут через двадцать, уже один, и садился за стол заниматься высшей математикой. Надо сказать, что он учился ещё и заочно на первом курсе УЭМИИТ[15]. Но он всегда после «отбоя» был в постели, даже в дни вечерних консультаций в институте. Юра Лебедев тоже иногда задерживался до ночи, но свою пассию нам не показывал.