Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - Виталий Федоров

Тем временем я вдруг увлёкся театром. Сначала стал посещать цирк (где тогда блистал непревзойдённый иллюзионист Эмиль Кио), затем оперетту в театре музыкальной комедии. Однажды видел выступление родителей киноактёра Андрея Миронова. Они оба были артистами театра музкомедии и выступали в паре Миронова – Менакер, пели куплеты и танцевали. А вот пойти в драмтеатр я особого желания никогда не испытывал, считая, что жизнь человека и так постоянная драма, и если даже она не выходит наружу, то бушует внутри. Из жизни лишь одного человека можно написать несколько десятков, а то и сотен драматических пьес, поэтому я предпочитал другие театры.

Как-то зашёл в театр музыкальной комедии и в фойе увидел Шуру Крестьянникову – девушку из села Перваново. Поистине мир тесен! Я подошёл к кассе, взял билет и подсел к ней рядом. Наши чисто дружеские отношения не испортились (да и как они могли испортиться, если мы так долго не виделись?). Шура вышла замуж и теперь жила в Свердловске. И вот мы с ней встретились на оперетте «Белая акация». Она была здесь со своим спутником, наверное, мужем. Эта случайная встреча была последней, больше наши пути никогда не пересекались.

В комнате общежития мы все жили дружно. Среди моих товарищей особенно много хлопот доставлял Вася Рязанский. Он вёл себя как большой ребёнок, был неряшлив, и нам часто приходилось его буквально заставлять стирать носки, майки и другую одежду. Брился он всегда неаккуратно, где-то да оставался огрех. Кроме того, был беззащитен, его любой легко мог обидеть. Особенно в этом отличались ребята из другой группы нашего курса. В этой компании парни были ростом невелики, но душой хулиганисты. Василий же был большим, но неуклюжим, чем задиры и пользовались. Он никому не мог дать сдачи, а тем лишь того и надо было – изощрялись сделать ему побольнее.

Вася вначале был дружен с Юрой Лебедевым, они сидели за одним столом. Но Юра и сам был не прочь иногда над Васей подшутить. Я же никогда над ним не насмехался, а видя «шутки» других – жалел его. Со временем Вася стал ходить рядом со мной, и я оказался в роли охранника. Теперь мало кто осмеливался его задирать. Был лишь один такой – Думкин, почти самый маленький на курсе. Он продолжал свои провокации – подкрадывался сзади, бил по «мягкому месту» изощрённым способом – вдоль или поперёк ребром ладони «с оттяжкой». Я не стал кидаться коршуном на обидчика, а предупредил:

– Если повторится, то вызову тебя на боксёрскую дуэль. И жалеть не буду!

Больше (по крайней мере при мне) Васю не обижали. Так мы с ним и сдружились. Про таких, как он, говорят: «Муху не обидит». Но всё-таки однажды одну муху он обидел. Мы на выходных обедали в своей столовой. Уже было тепло, погода летняя, и нам на обед приготовили окрошку. Мы с Васей ели, но что-то показалось, что порции слишком маленькие – не наедимся. Когда на дне одной из тарелок ещё немного оставалось, мы поймали муху, и Вася бросил её в остатки еды. Потом мы с возмущённым видом пошли на раздачу и сунули тарелку под нос раздатчице:

– Что за безобразие! Нам муха в окрошке попалась!

Округлив глаза, женщина тут же предложила загладить вину, налив нам в чистую тарелку полную порцию окрошки. Наелись мы досыта, благо, хлеба нам давали сколько хочешь.

В нашей группе учился ещё Дима Мезенцев. Свердловчанин, но жил за городом в небольшом посёлке. Почему-то он проникся симпатией к нам с Васей. Как-то пригласил нас в воскресенье к себе домой в посёлок. Парень он был спокойный, уравновешенный, со светлыми кудрями. До его дома от нас было километров пятнадцать – пять пригородным поездом, а остальной путь можно было проехать на трамвае.

Доехали мы благополучно. Дима нас встретил на трамвайной остановке, как мы договорились заранее. Сам посёлок состоял из двухэтажных деревянных домов, отштукатуренных снаружи и внутри. Эти дома, кстати, строили пленные немцы. Здесь ещё не так давно была их зона, огороженная колючей проволокой. Когда немцев отправили восвояси, в Германию, в этих домах сделали ремонт и заселили туда семьи свердловских рабочих. Квартиры в домах были двухкомнатными. Из удобств была только холодная вода, а отопление было печное.

Дима поставил на стол бутылку водки, принёс закуску. К нам подсел Тимофей – отец Димы, ветеран войны. Надо сказать, что в общежитии мы ещё ни разу за восемь месяцев не употребляли спиртного, и никто у нас не курил. Даже дни рождения и праздники отмечали на трезвую голову, пили чай с сахаром и лимонной кислотой.

Первую рюмку выпили за знакомство, вторую – за дружбу, а третьей поздравили ветерана с Великой Победой. После застолья пошли гулять. Дима захватил с собой фотоаппарат, и мы немного пофотографировались. У меня сохранился снимок, где Вася и Дима удерживают своими могучими плечами опору трамвайной электролинии. Выходит, что на кнопку аппарата нажимал я. Мы поблагодарили Диму за гостеприимство и вернулись в город.

В один из погожих летних дней, в воскресенье к нам снова пришли Вера с Олей. Мы их встретили с радостью, но сидеть в общежитии было скучно и нужно было придумать какое-то развлечение. Тут мне в голову пришла идея, и я обратился к Васе:

– А не съездить ли нам к Диме в посёлок?

– А что, давай поедем. Если девушки согласятся, конечно. Туда ведь долго добираться.

– Да мы с вами хоть куда согласны. Правда, Оля? – спросила Вера. Оля кивнула. Мы быстро собрались.

Доехав до поселка, мы на правах незваных гостей ворвались к Диме. Он оказался дома и был приятно удивлён нашей компании. Что ни говори, среди нас были две красивые девушки!

– Чем же мне вас угостить? – тихо спросил Дима, как будто ни к кому не обращаясь. Мы попросили его не беспокоиться и предложили погулять с нами, показать красивые места в районе его посёлка.

Дима взял фотоаппарат, и мы вышли на улицу. Он попросил нас немного подождать и с загадочным видом удалился. А через пару минут вернулся с двумя аппетитными «Эскимо» на палочке и угостил девушек. Мы неторопливо двинулись вперёд. Скоро он привёл нас в симпатичную посадку. Как раз в это время буйно цвела сирень, под сенью которой Дима нас запечатлел. Этот снимок у меня сохранился.

После фотографирования мы ещё немного погуляли и предложили Диме поехать с нами в город, но он отказался, сославшись на какие-то дела. Мы настаивать не стали. Поблагодарив его, поехали обратно. В городе у железнодорожного вокзала девушки сели в трамвай, мы с Васей помахали им ручкой, а сами пошли в общежитие. Зашли в столовую, но ловить мух в этот раз не стали.

Через недельку Оля уже одна появилась у нас в комнате в утренние часы и предложила мне поехать в один из Свердловских парков. В это воскресенье там было массовое гуляние. Я с радостью согласился. Меня удивило, что в этот раз она вела себя более раскованно, чем обычно, заговорила нормально, без смущения и, главное, подала интересную идею.

Я не знал, где находится этот парк, но Оля там уже бывала. Он располагался на огороженной территории в лесистой местности далеко от центра города. Я купил билеты, и мы вошли на территорию парка. Покатались на приглянувшихся нам аттракционах. Особенно понравилось колесо обозрения, откуда был виден почти весь город. В парке было несколько открытых сцен, на которых выступали профессиональные и самодеятельные артисты. На закуску побывали в комнате смеха с кривыми зеркалами, каждое из которых по-разному искажало наши фигуры. Мы видели себя то низенькими и пузатыми, то длинными и худыми, то горбатыми или с карикатурными лицами. Нам было весело, мы смеялись. Из парка вышли в хорошем настроении. Шли не под руку, а просто рядом.

Вдруг нам встретилась компания трёх развязных подвыпивших парней семнадцати-восемнадцати лет. Они тут же начали приставать к Оле:

– Какая девушка! Пойдём с нами! – И они стали хватать её за руки. Я сердито сказал:

– Я не позволю вам обижать мою младшую сестру.

– Так уж и сестру, – усмехнулся один из парней.

– А вы посмотрите, как мы с ней похожи. – Я приблизился вплотную к Оле и полуобнял её.

– Правда, похожи, – удивлённо сказал другой. Они отошли от Оли и пошли своей дорогой.

Я проводил Олю до дома. О следующей встрече мы снова не договаривались.

А тут началась летняя сессия, как в школе машинистов, так и в пединституте. Сессию все успешно сдали, после чего у нас была двухнедельная ремонтная практика в электровозном депо и полтора месяца каникул (как я их провёл, опишу в следующей главе). Всё это время я не искал встречи с Олей, она тоже к нам не заходила. А вот после окончания каникул я решил взять инициативу в свои руки, чтобы, возможно, завязать с ней более тесные отношения. А то получалось так, что я встречался с ней лишь тогда, когда она приходила сама.

В сентябре, когда начались занятия уже на втором курсе, на уроке литературы однажды разгорелась дискуссия между преподавательницей Анитой Дмитриевной и учащимися нашей группы об искусстве. Больше всех выступал Иван Вершинин. Анита Дмитриевна – очень эрудированная и интеллигентная особа – утверждала: