Дежавю - Татьяна Шмидко

Когда солнце спряталось в прохладной морской глади, я наконец-то увидел, как Луиджи дель Касти все-таки величаво вышел на балкон и рявкнул в темноту ночи:

– Трусы! Жалкие трусы! Если вы мужчины, то нападайте открыто! Или смелости не хватает?

Хотя бравада выглядело эффектно, она все-таки была уловкой. Я знал, что за каждым окном притаился оборотень, готовый напасть. Тяжелый смрад псины доносился до меня даже через канал с мутной водой.

– Как ты живешь в такой вони от псов? – спросил я его.

– Кто, кто это? – спросил он, беспокойно разглядывая мой силуэт на крыше дома напротив.

Одним движением я перепрыгнул канал и остановился около него. Венецианец жадно изучал меня, пытаясь понять, как меня победить. Я молчал.

Венецианец бегло осмотрел окрестности, и догадка придала ему сил:

– Ты один? – спросил он удивленно. А сам думал, как же подать знак о нападении оборотням.

– Получил мое письмо? – спросил я, изучая его.

Венецианец решил, что мои соратники погибли, уничтожая оборотней, которые делали вылазки за едой из замка. Он решил, что я остался один. И достаточно молод. Не стал его сразу убивать, – значит, слабак, любящий пофилософствовать. Он ликовал про себя, потому что считал, что сможет справиться со мной, если не силой, так давлением на слабые места. К тому же он обладал даром убеждения – не удивительно, что оборотни согласились с ним сотрудничать! У него появилась надежда дожить до утра. Он лихорадочно прикидывал чем меня подкупить. Ведь последний смертельный бой с намного превосходящим противником отменялся. А обольщать и увещевать он умел.

Я почувствовал, как волна ментального принуждения окатила меня. Щит помог справиться с атакой Венецианца. Он впервые почувствовал сопротивление и понял, что рассчитывать на сотрудничество не приходится. Тогда он щелкнул пальцами и, разбивая огромные витражные окна, на залитую лунным светом террасу выскочили последние выжившие оборотни. Вид у них был достаточно жалкий – ввалившиеся глаза и тусклая шерсть клочьями. В их мыслях я не увидел преданности Венецианцу, только страх за свою судьбу и желание выжить любой ценой. Если могли бы – давно бы сбежали.

Венецианец приготовился напасть, угрожающе зарычав, но я мгновенно наслал на его соратников полный паралич.

Подойдя к Венецианцу, я внимательно его рассматривал. Он обладал величественной осанкой, приятным голосом и безупречными манерами. В нем было что-то царское.

Такой, как он с легкостью поведет за собой массы, сможет установить законы и править всем железной рукой. И тут одна прекрасная мысль озарила меня, и я злорадно улыбнулся.

– Не надо было натравливать бедных собачек на меня, – сказал я, глядя ему в глаза.

Через пару секунд вокруг нас, на холодных каменных плитах, лежали семеро мертвых, истощенных мужчин. Мысль о том, что это было хладнокровное убийство с моей стороны, я отбросил – я отомстил им за убитых вампиров. Венецианец не мог двигаться, но понимал что произошло. Все его существо горело от ненависти ко мне и желанием жить. Я понимал его – только получить бессмертие и тут же его потерять. Но для таких, как он, нет будущего. Я подошел вплотную к нему и сказал:

– Так как это последняя ночь твоей темной и жалкой жизни, то я отвечу на твои вопросы. Я генерал Прайм Ван Пайер, в доме которого сейчас находишься. Это раз. Я один, потому что мою армию, друзей и врагов ты уничтожил, а тех, которые остались живы, я спрятал от тебя в надежном месте. Это два. И при другом стечении обстоятельств – не будь ты жадной, тупой скотиной, ты бы действительно правил миром вампиров. Мне как раз нужен тот, кто будет олицетворять политическую власть в мире бессмертных.

В глазах Венецианца я увидел алчный блеск. Он на секунду замечтался. Представил себя на своеобразном троне, в окружении бледной свиты. Хорошая идея, я ее использую. Только он представил себе еще кое-что. Толпа людей, живущие, как скот в загонах, существующих только для того, чтобы быть источником крови. И Земля, принадлежащая вампирам и оборотням. Бессмертные оборотни и вампиры, сосуществующие на условии главенства вампиров. Все богатства человеческой цивилизации принадлежали единственному властелину – Луиджи Дель Касти, бессмертному полубогу. Я видел такое не впервые, поэтому не очень удивился.

– Ого! Да у тебя были грандиозные планы относительно человечества! Вижу, что ты расстроен. Не быть тебе полубогом. А жизнь будет продолжаться своим чередом – люди, подобием которым мы с тобой являемся, все так же будут просыпаться и засыпать, плакать, радоваться и влюбляться. А от тебя не останется даже пыли. А теперь мне пора возвращаться домой, в Испанию.

Дель Касти ядовито подумал: «Тебе некуда возвращаться! Я заразил человечество такой болезнью, которая выкосит всех! Европа опустеет, останется только горстка людей! Понадобятся годы, чтобы все стало таким как сейчас. А Испания уже заражена! Люди там мрут, как мухи!»

Я представил Адель, которая умирает от этой болезни, и от ужаса вскрикнул. Когда эхо вернуло мой вопль, Венецианец дернулся – из-за шока я ослабил ментальное принуждение и тот смог пошевелиться. На его лице расползлась победная усмешка. Не долго думая, я схватил Венецианца за голову и, с треском раскалываемого камня, потянул ее на себя. Последней мыслью этого предателя было: «Ты всегда будешь одинок!»

Я с ненавистью смотрел на окаменевшие глаза врага, его самодовольную улыбку и от злости разбил его голову на тысячи мелких кусков, поставив точку в этой истории о жадности и предательстве.

Дель Касти завез в Европу чуму? Добрался ли вирус до Калельи? Эти вопросы роились в моем сознании. Меня охватило такое беспокойство, что я еле мог удержаться, чтобы не броситься через моря и горы к Адель прямо сейчас! Но сначала я избавился от тел оборотней, и останки Венецианца сгорели в большом камине на первом этаже. Тяжелый запах дыма смешался с невыносимым смрадом оборотней, который, казалось навсегда въелся в стены моего бывшего дома. Они, словно вандалы, разрушили и украли все, что было возможно сломать и унести. Прекрасные гобелены, фрески на стенах, изысканная мебель – все было испорчено. Дом потерял свое лицо и стал ненавистен мне, потому что из его стен отдавались приказы на уничтожение вампиров. Мне хватило минуты, чтобы все обдумать. Через четверть часа я без сожаления покидал дом, в котором разгорался пожар, а в камине лежали «доказательства» моей смерти.

Ранний снег ложился на землю белым покрывалом. Он медленно гасил сочные краски осени на южных цветах. Снег покрыл ветки деревьев и тишина была наполнена легким звоном водяных кристалликов, которые падали на крышу опустевшего дома, в котором никто не жил уже достаточно долго. Он давно сгорел и опустел.