Дневная битва - Питер Бретт

Ахман с каждым днем становился сильнее и спал все меньше, но даже Избавителю нужно смыкать веки хотя бы на час-другой, и она постаралась, чтобы муж расслабился. Его семя медленно стекло по ее ноге, когда она направилась на террасу, гадая, зачат ли ребенок. Без костей не скажешь наверняка, но любовь была бурной, а она уже давно не приносила ему сына.

Евнухи-стражи отворили огромные стеклянные двери. Инэвера прошла мимо них, не взглянув, наслаждаясь теплым ветерком и солнцем. У стражей, что охраняют жен Ахмана, нет ни ядер, ни копий, и они не дерзнут таращиться на ее зад.

Инэвера оперлась на мраморные перила, окинула взором Дар Эверама – зеленый край, что некогда звался Райзоном. Она ощутила прилив силы – трепетное чувство, как от солнца на коже и семени на бедре.

Здешний дворец Ахмана жалок. Его прошлый хозяин, герцог Идой из Форта Райзон, оказался слабым правителем из длинной династии себе подобных. Среди такого изобилия они выжали из подданных лишь струйку золота. Идой мог возвести дворец, которому позавидовал бы андрах, но его резиденция насчитывала всего четыре этажа да два крыла, а стены были тонкие и низкие. Инэвера знала в Красии дюжину дама, которые обустроились лучше. Такое здание вряд ли подходит шар’дама ка, хотя оно лучше шатров, где они жили в странствии через пустыню.

Лучшие мастеровые уже строили планы сноса этой богадельни, дабы заменить ее дворцом столь грандиозным, что его шпили коснутся Небес, а подземелье углубится в Ала, и мать демонов задрожит в своей бездне.

Но, несмотря на слабость, Идоны не были полными глупцами. С холма, на котором они обосновались, открывался бесподобный вид. Дар Эверама раскинулся перед нею – цветущий, сколько хватало глаз, и богатый плодородной почвой, реками и ручьями. Ровные ряды посевов и деревьев, разделенные широкими и прямыми грунтовыми дорогами, разбегались от внутреннего города, как колесные спицы, – вот нива, а вот фруктовый сад. Сотня хуторов-данников, без труда поделенных среди племен для утоления их жажды наживы после трудного путешествия через пустыню и тяжелого зимнего похода.

Землепашцы многократно превосходили ее народ числом, но они не воины. С предсказаниями Инэверы и шарумами Ахмана захватить герцогство оказалось не труднее, чем коту поймать мышь. Зажиточность изнежила чинов.

Ахман, когда осел здесь, поступил разумно, но их народу не следует чересчур привыкать к изобилию. На копьях еще не высохла кровь, когда Инэвера метнула кости и увидела, что ее подданных ожидает та же участь, если завоевание зеленого края пресечется. Пустыня закалила людей, их стойкость весьма пригодится в грядущей войне.

Как ни претило это Инэвере, она была вынуждена признать разумность плана хаффита напасть на Лактон до наступления зимы.

Инэвера вернулась в комнату и знаком велела слугам подать горячей воды и благовонного масла. Ее облачили в прозрачный красный шелк. Другая женщина остереглась бы выйти из опочивальни в столь нескромном виде, но Инэвера – Дамаджах, и никто не посмел бы ее упрекнуть.

Она тихо спускалась по лестнице, которую рабы прорубили в скальной сердцевине холма и которая вела в огромную естественную пещеру Евнухи-стражи шли впереди и сзади, хотя Инэвера не чувствовала угрозы на пути к месту своей силы. Она ослепла без костей и не могла предвидеть опасность, но постоит за себя, даже если ее охрану минует безумный убийца или приблудный алагай.

Наконец она достигла большой каменной двери, и стражи встали по бокам, а Инэвера достала из поясного кошеля единственный ключ. Тот был подделкой и провернулся с бессмысленным щелчком, но едва рука приблизилась к замку, на ее браслете разогрелись позолоченные хора – их метки соответствовали костям, заключенным в запорах, и тяжелые болты отошли. Даже если искушенный в метках вор разгадает трюк, он не сумеет подделать браслет, с которым Инэвера не расставалась. Дверь, хоть и весила тонну, бесшумно отворилась при касании и так же плавно за нею закрылась.

Инэвера углубилась в проходы, не знающие света Эверама. Она не брала с собой лампу, но венчик из тонких меченых золотых монет на челе слегка потеплел и открыл ее чувства для окружающей магии. Сила бездны гудела в стенах и плавала в воздухе, как дым, и озаряла дорогу светом не хуже дневного.

Инэвера не боялась темной силы. Наоборот – купалась в ней. Эверам создал Ала, и мощь глубин – тоже творение Его рук. Прислужники Най пользуются магией источника, но они ей не хозяева. Рисование меток – искусство, благодаря которому можно выкрасть эту силу, вернуть ее себе и поставить на службу Эвераму.

Она плыла по коридорам, пока не достигла специальной отметины на скальной стене, где опустилась на колени, отодвинула камень и вынула из тайника инструменты, мешочек для хора и обработанные кости убитого Ахманом князя подземников – последние светились ярче всех, с какими ей приходилось иметь дело.

Ахман не считал, что умертвил отца демонов Алагай Ка, но тварь, несомненно, была его отродьем и обладала могуществом, которое не вполне понимала даже Инэвера. Демон запросто высосал магию из ее хора, оставил ей пепел взамен связующих с Эверамом предметов.

Но Инэвера, хотя и ослепла, не стала тратить время на слезы и бесстрашно принялась вырезать по этим костям. Ее мастерство десятикратно возросло с той поры, когда она была обрученной, и теперь Дамаджах отчетливо видела в меточном свете дела своих рук. Она уже восстановила три кости из семи, новые хора оказались намного мощнее утраченных. О если бы они хотя бы частично вернули ей зрение и сделали ее как бы «одноглазой»! Но для гармонии необходимо семь костей, и они бесполезны, если набор не полный.

Солнце входило в зенит, когда Инэвера покинула Палату Теней и вернулась во дворец. Мелан и Асави ждали ее перед тронным залом. Они чинно встали позади, тогда как шарумы с поклоном распахнули двери.

– Что слышно? – негромко спросила Инэвера.

– Избавитель открывает совет, Дамаджах, – ответила Асави. – Ты пропустила лишь церемонию.

Инэвера кивнула. Так и задумывалось, дабы избежать придворных формальностей с долгим перечислением деяний и нудным молебном. Дамаджах выше таких вещей, и ей место в Палате Теней до тех пор, пока могущество не восстановится полностью. Той, кто напрямую общается с Эверамом, молитвы не нужны.

Она скользнула взглядом по мешочкам с хора своих спутниц. Поведали ли им кости о слепоте их Дамаджах? Мелан и Асави много лет служили ей верой и правдой, но оставались красийками. Уловят слабость – и воспользуются ею, как поступила бы и она. На миг Инэвера задумалась: не отобрать ли кости у них или у нижестоящих невест, чтобы вернуть себе видение, пока не закончит новый набор?