Бремя страстей - Лайза Джексон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лежа рядом с ней и не прекращая осыпать ее поцелуями, он судорожно расстегивал пуговицы на ее блузке.
— Кэссиди,— твердил он, прижимаясь губами к ее коже.
Расстегнув блузку, он припал к ложбинке между грудей губами, влажными и горячими, словно ему передавалось биение ее сердца.
Поняв, что он расстегнул молнию на юбке, Кэссиди затаила дыхание и закрыла глаза. Как давно этого не было между ними. Ей хотелось одного — ласкать его, чувствовать его сильное, мускулистое тело, его бедра.
Он расстегнул на ней лифчик, и она ощутила на груди его горячее неровное дыхание. Под ласковыми прикосновениями его рук, губ, языка в ней расцветало и зрело желание, находившее трепетный отклик в каждой клеточке тела.
— Я совсем забыл, как ты красива, — шептал он, целуя ее; его ладони сжимали ее ягодицы, пальцы впивались в бедра. Затрепетав в сладостном предвкушении, она выгнулась под ним и смутно почувствовала, как он, стараясь щадить больную ногу, коленями раздвинул ей бедра. — Ты хочешь меня, Кэсс? — прошептал он.
— Да.
— Давно?
— Всегда, всю жизнь.
Из-под полуприкрытых век она заметила, как легкая тень пробежала по его лицу.
— Если бы только…— однако он не договорил. Резким движением он вошел в нее, жадно и решительно, словно таким образом надеялся сокрушить вставшее между ними прошлое с его болью и ложью. И ее лоно, как страстный любовник, приняло его нежными — жаркими и влажными — объятиями.
Кровь бешено стучала в висках; она прижималась к нему, впившись пальцами в плечи, изогнувшись всем телом и обхватив его бедра ногами. Знакомые очертания комнаты поплыли перед глазами и растаяли; казалось, они остались одни во всей вселенной.
Чейз. Бриг. Любовь. Лицо и образы перемешались в ее помутившемся сознании.
— О Боже, я не могу остановиться…— задыхаясь, прошептал Чейз. Тело его напряглось, и из груди вырвался стон.
Ее сотрясали конвульсии; мир взорвался на миллион мелких осколков.
С трудом переводя дыхание, Чейз рухнул на нее, и она с наслаждением приняла его тяжесть, обхватив руками его лоснящийся от пота торс.
— Я так скучала по тебе,— прошептала она; глаза ее увлажнились от слез.
— И я скучал по тебе. Если бы ты только знала, как скучал…— все еще тяжело дыша, произнес Чейз.
В его словах ей почудилась горькая обреченность, которую она не могла для себя объяснить.
— Не отпускай меня от себя.
— Никогда, милая,— произнес Чейз, зарывшись лицом в ее шелковистые волосы.— По крайней мере, пока я жив.
Санни взглянула на небо, которое начинало хмуриться. Облака затянули луну и звезды. Дул холодный пронизывающий ветер, и ее до костей пробирал озноб. Каждое утро он змеей проползал по ее телу, чтобы затем свернуться беспокойным клубочком.
Она устала быть узницей. Казалось, куда бы она ни пошла, всюду за ней следили пристальные взоры стражи. Хуже всего ей было в клинике. Потом Рекс настоял, чтобы она находилась неподалеку от него. У подножья холма стоял небольшой заброшенный домик, в котором она и остановилась. Здесь ее навещал Уилли. Здесь она чувствовала себя в относительной безопасности. Относительной — потому что ей были ведомы терзавшие Рекса сомнения и она знала, что однажды ему все же придется сообщать о ней властям.
Тогда она ушла в лес,. Она чувствовала, что ее мальчики нуждаются в ней. Перед ее мысленным взором снова вставали видения пожара и воды. Что-то опять должно случиться. Она еще раз посмотрела на небо в надежде увидеть луну, но ее не было видно за облаками. Кромешная тьма опустилась на лес.
Санни ничего не боялась. Она была терпелива. Она ждала знамения.
Кэссиди сладко потянулась и обнаружила, что Чейза рядом нет. Он уже поднялся, но теперь ее это не беспокоило. В течение всей ночи они пытались наверстать упущенное. Они занимались любовью и засыпали ненадолго, чтобы, проснувшись, снова заняться любовью. Все тело ее ныло от сладкой боли.
Она накинула его рубашку и босиком прошла на кухню, на ходу застегивая пуговицы. Кофе был уже сварен. Заглянув в окно, она увидела его — он стоял возле бассейна, задумчиво глядя на воду. И ждал ее.
Кэссиди не обманула его ожиданий. Как была, в одной рубашке, она выбежала во двор, всем телом ощутив приятную прохладу. Чейз взглянул в ее сторону — без тени улыбки. Она испугалась— неужели им так и не удалось уничтожить стоявшие между ними преграды?
— Кто рано встает, тому Бог подает,— шутливо промолвила она и с нежностью заглянула ему в глаза. У нее перехватило дыхание— в этот момент ей показалось, что перед ней Бриг.
— Что случилось?
—Нет… ничего… я… — Она корила себя за глупость. Слишком много переживаний сразу обрушилось на нее. — Идем, — с этими словами она расстегнула пуговицы, бросила рубашку на песок и шагнула в ледяную воду. Не успев как следует испугаться, она нырнула, коснулась руками дна и, выплыв на поверхность, сделала громкий выдох.
Чейза на берегу не было.
Неожиданно он положил руки ей на плечи, и она вздрогнула.
Его губы нашли ее, он сжал ее в объятиях, и Кэссиди почувствовала, как, несмотря на холод, в ней вскипает страсть.
Она закрыла глаза и, отринув всякие сомнения, вновь отдалась этому мужчине — своему мужу…
Позже они сидели на веранде, сжимая в ладонях чашки с дымящимся кофе. Солнечные лучи прорвали толщу облаков и заплясали на оконном стекле.
Кэссиди куталась в халат; рядом на полу лежал Раскин. Чейз растянулся в шезлонге, слегка приподняв больную ногу. На нем были потертые джинсы и та самая, местами еще мокрая, рубашка, которую она надевала утром.
Чейз сделал глоток кофе и произнес:
— Ждешь, что я расскажу тебе о Бриге?
— Думаю, я имею право знать…
Он устремил на нее пристальный взгляд, затем посмотрел куда-то далеко-далеко, за линию горизонта.
Что ж, это справедливо.— Он секунду колебался, рассеянно почесал затылок и наконец начал свой рассказ: — Бриг дал о себе знать спустя четыре, а, может, пять лет после своего исчезновения. Нашел меня в Сиэтле. Сообщил, что живет в Анкоридже, несколько лет работал на насосной станции нефтепровода, потом на лесопилке. Сказал, что хочет со временем завести собственное дело. Он хотел, чтобы все в этом паршивом городишке думали, что он пропал без вести, умер — что угодно. Он не хотел возвращаться обратно.
— Это было до или после того, как мы с тобой снова встретились?
— До. Потом я долгое время не имел о нем никаких известий. А когда мы уже встречались с тобой, он попросил сказать тебе, что он… умер.