Бремя страстей - Лайза Джексон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Судорожно глотая слезы, Деррик, как зачарованный, брел на звуки музыки.
— Мама! — Холодея от ужаса, он шел, прижимаясь спиной к стене. Казалось, что-то зловещее таилось в протянутом по полу шнуре. Песня внезапно оборвалась, и в доме воцарилась тишина — только где-то мерно урчал мотор.
— Мама!
Элвис снова затянул ту же песню, и тут внимание Деррика привлекло отверстие в нижней части двери, что вела в гараж — маленькая дырочка, в которой исчезал шнур удлинителя.
— Мама! Папа! — позвал он, ощутив в пересохшем рту тошнотворный привкус; изо всех сил налег на дверь — в коридор клубами повалил сизый дым. У него бешено забилось сердце, дышать было совершенно нечем. Сквозь пелену выхлопных газов он разглядел на сервировочном столике их новенький магнитофон. С замиранием сердца он приблизился к матово сверкавшей свежей краской машине, которую отец подарил матери на день рождения, и увидел ее — на переднем сиденье, голова покоилась на рулевом колесе. Попробовал открыть дверцу, но она не поддавалась. Задыхаясь, он с плачем принялся колотить кулаками по стеклу.
Музыка играла так громко, что он едва слышал звук собственного голоса; дым забивался в легкие.
— Мама! Мама! Проснись! — кричал он.
Она не шелохнулась, от едкого дыма и животного страха у мальчика ручьем текли слезы. Деррик все еще барабанил кулачками по стеклу, когда дверь в гараж распахнулась; оглянувшись, он увидел отца — на мертвенно-бледном лице застыло недоуменное выражение, галстук сбился в сторону, волосы всклокочены.
— Что происходит? Деррик, что ты здесь делаешь… Лукреция?
В глазах Рекса застыл безотчетный ужас.
— Нет! Ради Бога! Только не это…
Он опрометью бросился к машине и рванул ручку, потом дрожащими руками стал возиться с ключами и, не найдя подходящего, схватил с полки молоток и начал бить им по стеклу — во все стороны полетели осколки.
— Лукреция! Любовь моя, что же ты наделала? Что я натворил?..
Просунув руку в окно, он поднял предохранитель, затем открыл дверь, выключил зажигание и вытащил из машины безжизненное тело жены. Подарок ко дню рождения стал для нее катафалком.
— Нет!— закричал Рекс, перекрывая заунывное пение Элвиса. Он вынес ее во двор и, бережно положив на траву, припал к полуоткрытому рту, надеясь вдохнуть в нее жизнь.— Звони в полицию!
Деррик как будто прирос к месту.
— Черт побери, Деррик, звони в полицию!
— Я… не… не знаю как… — у Деррика дрожали губы.— Папа, я не…
— Ради Бога, Деррик! Позвони дежурному, скажи, чтобы прислали «скорую» по адресу: дом Бьюкененов на Бьюкенен-лейн.
Деррик судорожно перевел дыхание.
— Я… я… Папа, мама умрет?
Лицо Рекса вдруг приняло отсутствующее выражение.
— Нет, если ты немедленно вызовешь «скорую». Действуй.
Не чувствуя под собой ног, Деррик кинулся в дом. Ему пришлось встать на стул, чтобы дотянуться до висевшего в кухне настенного телефона. Он набрал «ноль» и только тут почувствовал, что обмочился — по ноге стекала тоненькая струйка.
— Пожалуйста, вызовите «скорую помощь», чтобы они спасли мою маму,— захлебываясь от слез, пробормотал он, но женщина на другом конце провода не услышала ничего, кроме рыданий.— Она умирает! Она умирает!..
Даже теперь, спустя десятилетия, его неизменно охватывала смутная тревога, когда он вспоминал события той страшной ночи. Сколько бы Деррика ни уверяли, что он не виноват в том, что не смог назвать адреса — чего с него взять, он был всего лишь малым ребенком, — сам Деррик так и не простил себе того, что случилось. Не простил ему и отец. С того самого дня Деррик почувствовал, что в отце произошла перемена: сын перестал быть для него самым-самым. Он обратил заботы на дочь — точную копию матери.
Деррик подсознательно стремится вернуть расположение отца, привлечь его внимание, используя для этого любые поступки— и хорошие, и плохие. Плохие, похоже, оказывались куда более действенными, не говоря уже о том, что совершать их было гораздо легче. Хотя его по-прежнему готовили в преемники Рексу Бью-кенену, но прежней любви от отца он больше не видел. Не было того обожания, которым прежде окружали его Рекс и Лукреция. В ту самую ночь, когда Бог забрал у Деррика Бью-кенена мать, у него не стало и отца.
Глава 22
Освальд Свини подтвердил опасения Кэссиди. У Маршалла Болдуина не оказалось никакого прошлого. Не было у него ни детства, ни отрочества, не было первой любви — вообще ни черта не было. Не было ни родителей, ни благообразной бабушки или сестры, о которой все забыли, или школьного учителя, который бы его вспомнил.
— Представляете! — слышимость была превосходной, хотя Свини звонил с Аляски. — Этот парень как будто появился на свет сразу в возрасте девятнадцати лет или около того. Я проверил архивы в Калифорнии, и знаете что? В пятьдесят восьмом году в Глендейле родился некий Маршалл Болдуин, однако, копнув глубже, я выяснил, что спустя полгода он умер. Это называется «смерть в колыбели» — синдром внезапной смерти. Разговаривал с его матерью — она живет во Фресно.
У Кэссиди сжалось сердце. Новость не удивила ее — примерно то же самое она слышала и от Майкла Фостера, а это означало, что и Билл Ласло, у которого имелись свои источники, скоро будет располагать этой же информацией.
— И вы не смогли больше найти ни одного человека с таким же именем?
— Попадались, но я проверил: все отпадают— живые или мертвые. А вот ребенок из Глендейла — прослеживается нечто общее.
О Боже!
— Я бы не удивился, если бы оказалось, что Болдуин и Бриг Маккензи — одно и то же лицо.— Свини точно читал ее мысли.
— Вот как?..— Во рту у нее пересохло, и она с трудом шевелила языком.
— Впрочем, не может быть и речи о портретном сходстве, особенно принимая во внимание тот несчастный случай.
— Несчастный случай? — рефреном повторила она.
— Ну да. Который произошел с Болдуином. Что-то там заело в станке, кусок дерева отлетел и ударил ему в лицо. Пришлось делать операцию. Как бы там ни было, это еще не доказывает, что этот малый и Маккензи — одно и то же лицо. Хотите, чтобы я этим занялся?— с готовностью предложил Свини, точно гончая, которой не терпится пуститься по следу.
— Нет, благодарю вас. Вы и так сделали более чем достаточно. Не могли бы вы прислать мне счет?..
— Разумеется.
Она повесила трубку и, подняв голову, наткнулась на насмешливый взгляд Билла Ласло, который, прислонившись к перегородке, наблюдал за ней со своей обычной самоуверенной улыбкой.