Антология «Дракула» - Нэнси Холдер

— Что вы думаете об этих протеинах? — спросил незнакомец, откровенно проигнорировав вопрос. — Много ли вы успели исследовать?

Брюер успел понять, что его единственное преимущество в том, чтобы скрыть от этого человека, как мало ему известно.

— Дженни отлично выглядит, — сказал он вместо ответа. — Гораздо лучше, чем вы, на мой взгляд. И это наводит на мысль, что вы испытывали свои чудотворные средства сначала на ней, а потом уже на себе. Вполне разумно, надо сказать, хотя и не слишком спортивно. Не удивительно, что Саймон вас побаивается. Для полной уверенности вам понадобится еще несколько опытов. Лучше перестраховаться. — Он, как умел, пытался скрыть, что понятия не имеет о действии протеинов и об их происхождении.

— Мы не враги, мистер Брюер, — проговорил человек с глазами, в которые невозможно было смотреть спокойно. — Собственно, мы даже не соперники.

Этого хода Брюер тоже не понял. Он что, предлагает сделку? Если так, лучше ему подыграть.

— Конечно, — согласился он, — мы на одной стороне — на стороне психотропной революции. Наша судьба — быть повитухами сверхчеловечества.

— Дженни мне говорила, — признал незнакомец. — Сказала, что вы искренни, но я не совсем ей поверил.

— Затем и пришли — чтобы убедиться? — Брюеру не верилось, что все так просто.

— Не совсем, — поправил его черноглазый. — Я пришел из любопытства. Но раз уж я здесь, думаю, мне стоит забрать украденное вами и стереть все записи ваших анализов. — Он почти незаметно подчеркнул слово «все», возможно желая напомнить Брюеру, что память тоже своего рода запись.

— Понимаю, — сказал Брюер. — Я тоже неумеренно любопытен.

Незнакомец помедлил, словно в нерешительности. Наконец, отбросив колебания, он поставил на стол рядом с собой пробирку с образцом и достал что-то из кармана.

Брюер мгновенно узнал устройство. Это была стерильная упаковка с одноразовым инжектором: с тех пор как он вошел в моду у наркоманов, потреблявших тяжелые наркотики, журналисты прозвали его «хитрым шприцем». Ничего особенно хитрого в нем не было, но устройство полезное: оно вводило лекарство в подкожные ткани, почти не нарушая поверхностных. При этом могло лопнуть несколько капилляров, но оставалось только маленькое круглое пятнышко, вроде синяка или засоса.

— Вам нужно заправиться? — с беспокойством спросил Брюер.

Незнакомец с ловкостью, восхитившей бы его при иных обстоятельствах, одной рукой снял колпачок шприца и набрал в баллон жидкость.

— Руки на стол, — велел он.

Брюер мгновенно вскинул руки и вскочил на ноги. Он не был ни упрямцем, ни героем — им двигал рефлекс, запущенный страхом. Он замахнулся кулаком, как замахивались кулаками сотни актеров в сотнях боевиков.

Незнакомец развернулся на каблуках с такой скоростью, что Брюер потерял его из виду. Может быть, его ослепила паника, но и движения незнакомца были сверхъестественно быстрыми. Брюер отшатнулся, схватившись за живот. Больно было ужасно, но дух из него не вышибло, и у него хватило сил потянуться вперед, чтобы подбить противника под колени.

Вторая попытка оказалась не удачнее первой. А неуловимый удар в голову болезненнее, чем пинок в живот. Брюер не потерял сознания, но свалился на пол, основательно оглушенный. Оказавшись на четвереньках, он усомнился, сумеет ли подняться, и тут же ощутил на своей спине чужую ногу, прижимающую его к полу. Сопротивляться было невозможно. Распластавшись на полу под навалившейся тяжестью, он почувствовал, как к шее прижалась подушечка хитрого шприца.

Давление продолжалось не менее двадцати секунд, но Брюер оказался бессилен этому помешать. Боли он не ощутил, — собственно, для того и изобретали хитрые шприцы.

Брюер слегка удивился, что не потерял сознание после инъекции, хотя сам не знал, с какой стати заподозрил в желтоватой жидкости анастетик. К тому времени, когда тяжесть в спине исчезла, боль в голове успела затихнуть, но его еще подташнивало. Он решил полежать, пока не будет уверен, что удержится на ногах. Он слышал, как темноглазый подходит к столу, где лежали капсулы.

Наконец Брюер поднялся на ноги и встретил взгляд необыкновенных глаз.

— Спасибо, — сказал он, храбрясь, насколько это было в его силах. — Я думал, что лишился шанса исследовать это вещество.

— О, шансов у вас будет сколько угодно, — заверил его темноглазый. — Но спешить некуда. Теперь уже некуда. Вы знаете, где меня найти, когда будете вполне готовы к разумному разговору.

С этими словами незнакомец просто развернулся, вышел за дверь лаборатории и был таков. Из лаборатории не просто было выйти, не зная соответствующих шифров, однако незваного гостя вряд ли это остановит.

Быстрая проверка показала, что оставшиеся капсулы пропали и с экрана были стерты все данные. Впрочем, работа была сделана кое-как: в аппаратуре наверняка осталось достаточно следов для повторения анализа, кроме того, возможно, он сумеет восстановить стертые файлы с жесткого диска. Брюер задумался, что понимал таинственный незнакомец под «вполне готовы». Наверняка дело не и настроении.

Брюер обычным шприцем взял у себя немного крови из пятнышка на шее, но сразу к анализу не приступил, а убрал образец в холодильник и поспешно вышел на улицу. И не останавливался, пока не добрался до телефона-автомата.

Он воспользовался обычной карточкой, какие продаются в кассах супермаркетов, но из осторожности направил звонок через Таллин: люди, в чьей помощи он нуждался, предпочитали иметь дело с осторожными клиентами.

Брюер снова вышел на улицу так поздно, что Простак Саймон был уже дома и спал безмятежным сном. Как и следовало ожидать, один. На дверях у него было три замка, а на окнах — два, но старый пластик не устоял против растворителя, так что Брюер вошел, не потревожив хозяина, и провел быстрый, но тщательный обыск.

Запасы Саймона он без особого труда нашел под коллекцией рекламных карточек. Коллекция как коллекция: Саймон обдирал их с телефонных будок, как другие мальчишки обдирают марки с конвертов. Брюер положил капсулы в карман, оставив только несколько штук, и расположился у кровати Саймона.

Он принес обычный медицинский шприц, который не потрудился простерилизовать, и с намеком приставил его к горлу Саймона, а потом уже включил лампочку над кроватью. И пожалел, что так плохо овладел искусством запугивания. Как бы ни старался человек быть просто бизнесменом, в торговле наркотиками было нечто, сопротивляющееся разумному подходу.

— Не дергайся, Саймон, — сказал он, когда парень распахнул глаза. — Мало того что ты рискуешь проколоть адамово яблоко, так еще получишь дозу очень неприятного зелья.

Саймон забормотал и съежился, но предупреждение учел.

— Что такое? — заныл он.

— Расскажи мне про дружка Дженни, Саймон, — сказал Брюер. — Все, что знаешь, и поскорее.

— Что в шприце? — осведомился Саймон.

— Так, кое-что, от чего у тебя нервишки зазвенят. Последствий не оставит, но двадцать четыре часа будешь испытывать все виды мучительной боли. Если не хочешь провести самый жуткий день, какой только можно представить, расскажи мне о парне, который поставляет тебе новый товар. Выкладывай все, и моли Бога, чтобы этого хватило.

Саймон попробовал завопить, что ничего не знает, но быстро передумал.

— Он химик вроде вас, — заговорил он, словно надеясь задобрить Брюера этим известием. — Делает анализы для государства и для любого, кто заплатит… Говорит, что его зовут Энтони Марклоу, но, по-моему, он даже не англичанин. Его товар не лучше, а другой. Я не собирался отказываться от вашего, честное слово. Я только…

— О Марклоу, Саймон. Рассказывай о Марклоу. Что делает для него Дженни? Продает товар шлюхам или раздает? Ну?

— Я не знаю! Да что это с вами? Кто говорил, что он не гангстер, а? И насчет «на рынке всем хватит места»?

— Это не экономическая конкуренция, Саймон. Тут дело серьезнее. Марклоу не просто толкает пилюли счастья. Он занимается чем-то другим, и мне надо знать чем. Ну, Саймон? Что он еще сделал, кроме перехвата моих клиентов?

— Какого хрена мне знать? — с неподдельной искренностью взвыл юнец. — Я просто… Вы у девочек спросите. Дженни с девочками общается, а не со мной. Если она им что и давала, мне они не говорили.

Указательным пальцем свободной руки Брюер оттянул себе воротник и ткнул пальцем в пятнышко на шее — в синеватую отметину, которая скоро станет лиловой, а потом коричневой. Испуганный взгляд Саймона следил за ним, как за движениями гипнотизера.

— Видел у кого-нибудь такие пятна? — спросил Брюер.

— Точно, — признал Саймон. — Еще подумал: забавно, доктора обычно уколов в шею не делают, и не верится, чтобы девочки сами кололись. А что?.. — Он умолк, как видно, гадая, откуда взялась метка у Брюера, но не смея спросить.