Антология «Дракула» - Нэнси Холдер

— Я называю это контролем качества, — отрезал он. — Проверяю, чтобы товары, которые ты покупаешь в магазине или в аптеке, имели в точности прописанный состав и были настолько чистыми, насколько позволяет современная технология. В наши беззаконные времена такая работа жизненно необходима. В подделку лекарств вкладывают больше денег, чем в подделку джинсов или марочных вин, а ты сама знаешь, как подозрительно люди относятся к продуктам после прошлогодней пестицидной чумы. Ты невероятно хорошо выглядишь, Дженни. Никогда бы не поверил. Верно, бросила все свои старые привычки? — Он слегка подчеркнул слово «все».

— Все, кроме одной, — сказала она. — Где твоя машина?

— В многоэтажке. Я никогда не нарушаю правил парковки. Тебе куда? Домой? — Он лениво ткнул пальцем в сторону паркинга и двинулся в ту сторону.

— Пожалуй. — Конечно, она понимала, что он сгорает от любопытства, но тщательно избегала упоминания о том, где живет. — Стало быть, у тебя все в шоколаде?

— Лучше не бывает, — согласился он, вовсе не собираясь признаваться, что неизвестный конкурент оттяпал у него большой кусок рынка синтетиков. — Революция разворачивается. Крестовый поход продолжается. — Он всегда старался произносить такие вещи ироничным тоном, но верил в них всерьез. Он не считал себя одним из множества наркоторговцев на кишащих акулами улицах: искренне верил, что психотропные препараты мостят путь к следующей ступени человеческой эволюции. В былые времена он десятки раз пытался объяснить это Дженни.

— Знаю, — сказала она, возможно намекая, что хоть и бросила разрушавшие ее привычки, но кое-что по-прежнему покупает на улицах, — или не намекая.

— Я слыхал, ты живешь с жутким хладнокровным типом, — заговорил Брюер, когда они вошли в лифт, чтобы подняться на девятый уровень паркинга. — Выходит, мол, только ночью. Не вампир, случайно?

Она не засмеялась и не улыбнулась. Собственно, она даже отвернулась, словно хотела скрыть от него свою реакцию. Когда она повернула голову, кожа на шее сбоку натянулась, и над воротничком опрятной черной блузки на мгновение показался старый синяк. Он походил на засос, — впрочем, Брюер едва успел его разглядеть.

— Я не одна, — признала она. — Я теперь не та, что раньше, Брю. Я тоже немного освоила контроль качества, и как раз вовремя.

На этот раз оскорбление было совершенно неприкрытым.

— Ну и ладно, — беспокойно ответил Брюер. — Я просто любопытствую, о ревности речи нет. Мы же не были женаты, да?

— Нет, — бесстрастно подтвердила она, — не были.

Сев в машину — не тратя времени, чтобы восхититься машиной, хотя она заслуживала некоторого восхищения, — Дженни наконец сказала, куда ехать.

— В Доклэндс? — переспросил он с преувеличенным презрением. — Я думал, даже динозавры племени яппи оттуда съехали. Впрочем, тебе, должно быть, уютно на старых пастбищах.

— Там тихо, — сказала она так, будто это все объясняло, и отвела взгляд, словно мстила за попытку задеть ее.

Но из машины выйти не пыталась и сидела совершенно спокойно, пока он зигзагом съезжал с уровня на уровень и выезжал на дорогу.

Он молчал, пробираясь по забитым улицам, и притворялся, что занят дорогой, но на каждой развилке украдкой бросал на нее косые взгляды. Она засыпала его указаниями, будто он сам не знал, как объехать зону безопасности и строительные работы на последнем отрезке Юбилейной Линии.

Место, куда в конце концов привели его указания Дженни, было действительно тихим, что неудивительно для зданий с максимальной степенью охраны, недружелюбно сложной системой замков и без окон на первом этаже.

— Ты меня на кофе пригласишь? — спросил он, когда она вышла. Девушка помедлила, уже положив руку на ручку двери, словно ждала уговоров. Он сделал вид, что понимает, и вытащил из-под сиденья тайную заначку. — Могу подсластить.

— Ты с ума сошел, таскать это в машине, — сказала она. — Тем более в такой, что для угонщиков как магнит.

— У нас, безвестных гениев, есть способ предохранить дом и машину от воров, — величественно возразил он. — Нам такие навороченные крепости ни к чему. — Он кивнул на бронированную дверь с хитроумными сенсорами.

Она, не открыв двери, выпустила ручку.

— Если хочешь кофе, — сказала она, — машину лучше поставь в подвал. А если вздумаешь подсластить, сахарок для тебя найдется. Положи свой пакет, откуда взял.

Он послушался. Соблазнись она, для него было бы лучше, но настаивать не решился.

Проникнуть в подземный гараж оказалось не проще, чем открыть входную дверь, а чтобы попасть в лифт, который поднял их в квартиру, Дженни понадобились две разные идентификационные карточки. Лифт поднялся на самый верх — новый мужчина Дженни жил в пентхаусе.

— Беда такой охраны в том, — заметил Брюер еще в лифте, — что она работает в обе стороны. Случись здесь пожар, тебе не выбраться и пожарная бригада к тебе не пробьется. В мое жилье легко и войти и выйти, но есть и свои хитрости. Особая охранная система.

— Особая — вроде тебя. — Она не скрывала сарказма.

«Может быть, — подумалось ему, — она и позвала его только затем, чтобы отыграть несколько очков, продемонстрировав, чего достигла с тех пор, как он ее бросил?» С другой стороны, жизнь в суперохраняемом доме с парнем, которого Саймон назвал жутким, должна иметь свои недостатки. Она часто заходит в «Козла и компас» поболтать со шлюхами — бывшими подругами по ремеслу, стало быть, скучает по дружеской компании.

Брюер не удивился, узнав, что приятеля Дженни нет дома. Зато немного опешил, увидев сам дом: не слишком роскошный, учитывая, какие деньги приходится платить за район и охрану, и уж точно не в стиле бывшего яппи. Все стены закрыты полками, а полки набиты на девяносто процентов книгами и на десять — дисками: тысячи тех и других. Ниша в гостиной оборудована под рабочее место: на экранах двух больших мониторов переливались калейдоскопом оттенки серого и синего. Брюер заметил и принтер, и бездействующий факс, но не слишком заинтересовался. Стекла в широких окнах были сильно затемнены — даже среди бела дня в комнате царил сумрак.

Чтобы изучить корешки всех книг, понадобился бы не один час, но беглый просмотр показал, что все это не художественная литература, правда, вычислить конкретную тематику не удалось. Диски были в основном аудио или «только для чтения», но нашлось и с полсотни безымянных болванок. Если это не для показухи, получалась чертова уйма гигабайт.

— Ты готовишь диссертацию в Открытом университете или что? — спросил он, мучительно сознавая, что это не лучшее начало для беседы.

— Нет, — отозвалась она, скрывшись на кухне, чтобы поставить чайник. Очки она наконец сняла, но Брюер так и не разглядел ее глаз.

— Можно мне воспользоваться ванной? — спросил он, умирая от любопытства.

— В прихожей, вторая дверь направо, — спокойно ответила она.

Обыкновенная ванная. Он включил воду, потом открыл шкафчик и стал тщательно изучать содержимое. Привычный глаз скользнул мимо косметики, выискивая что-нибудь, что выглядело бы неуместным и разоблачительным. Он не ожидал найти что-нибудь незаконное или хотя бы странное, но опыт говорил, что внимательному глазу шкафчик в ванной расскажет о многом.

Он ухмыльнулся, увидев три пузырька из-под таблеток без ярлыков и рецептов, припрятанных в уголке за лосьоном для кожи. Вытряхнул капсулы на ладонь, но не нашел на них никаких меток. Спрятав по капсуле из каждого пузырька во внутренний карман, он выключил кран. Пока он там возился, Дженни тоже приспичило. Закрыв за ней дверь, он вышел на кухню, чтобы на всякий случай заглянуть и в холодильник.

На сей раз необычное так и бросалось в глаза: в стенку слева были вделаны три нестандартных крючка, а решетку под ними вынули, чтобы освободить место для подвешенных мешков с жидкостью. Трудно судить по внешнему виду, однако светлая жидкость в прозрачном пакете очень напоминала плазму крови. У него как раз хватило времени выжать немного в пробирки для образцов, которые он всегда носил с собой, торопливо вернуться в гостиную и взять в руки кофейную чашечку.

— Ну, — обратился он к вернувшейся в комнату Дженни, — кошка приземлилась на все четыре лапы. Я рад. Как ты отказалась от сильных наркотиков — прошла замещающую программу?

Глаза у нее были голубые и сияющие, в точности как он ожидал, а во взгляде таилось нечто неуловимое, что делало ее еще привлекательнее — словно эти глаза видели что-то, чего не ожидали и не надеялись увидеть.

— Сила воли, — коротко ответила она. — Тебе, кажется, не особенно повредило употребление собственной продукции. Правда, ты всегда знал меру. Думаю, у тебя немало подружек таких же симпатичных и жадных, как я?

— Особенных нет, — сказал он.

— Особенных и не бывает, — отрезала она, и он задумался, понимать это как философское рассуждение или как очередное оскорбление, в котором угадывается недоговоренное «для тебя».