Колыбель - Никита Шамин

Подойдя, Маатэль поклонилась Визору, а Аксель, продолжая придерживаться своих взглядов, лишь быстро и едва заметно кивнул.

– Рад видеть вас, – спокойно и приветливо сказал им Габриэль. – Как вам здесь, впечатляет?

– Еще как! – ответил ему Аксель, садясь сзади. – Сколько же вы потратили на все это?

– Спроси отца, он тут главный инвестор.

– Тебе лучше не знать, – засмеялся Томэль.

Маатэль смотрела на средние ряды и видела, как среди них бегал Кобэн, обходя каждого оператора и давая указания. Затем он спустился к первым рядам аудитории, одернул свое пальто, чтобы положить руки на пояс, и внимательно осмотрел зал снизу вверх. Оценив ситуацию и быстро сообразив, что еще нужно проверить и подготовить, он раздал указания прямо оттуда, для ускорения процесса. Голоса старику хватало, чтобы докричаться до самых верхов и дирижировать командой специалистов, разбросанных по всей аудитории, как огромным оркестром.

– Это руководитель проекта? – поинтересовалась Маатэль, глядя на Кобэна.

– Да, это он, – сказал Томэль, поднявшись со своего места. – Я отлучусь ненадолго. Нужно перекинуться с геттай парой слов.

Он спустился вниз трибуны и, едва сумев обратить на себя внимание Кобэна, шепотом спросил:

– Так каков план полета?

– Через двадцать минут после взлета «Колдун» выйдет на орбиту «Молота». Перед этим мы произведем подключение Системы.

– Вы оставите какой-то канал связи с кораблем?

– Да. Нисаа будет слышать только мои указания и только в скафандре. Записи и перевода на основной канал связи не будет.

– Кто-то еще знает об этом? Связисты?

– Нет. Все до единого будут думать, что потеряли сигнал из-за непредвиденной неисправности, – сказав это, он посмотрел на семью Томэля и Габриэля, сидящую в ложе. – Подыграйте им, сделайте вид, что тоже взволнованы.

Кобэн снова занялся своими делами, а Томэль задумчиво и молчаливо вернулся в ложу.

– А это правда, что корабль пилотирует его дочь? – спросил отца Аксель.

– Так и есть. А что?

– Она летчик?

– Нет. Нисаа ученый, – сказал Томэль, устраиваясь поудобнее на своем месте. – Она работала с отцом в лаборатории и участвовала в проектировании двигателя.

– Тогда почему она летит? Не легче ли было отправить военного летчика, подготовленного к перегрузкам и имеющего практический опыт пилотирования?

– На то есть свои причины. Геттай Гваала согласился заниматься проектом только при условии, что пилотом будет Нисаа.

– И вы пошли на уступки?! – удивился Аксель.

– Иногда приходится. Геттай Гваала – уважаемый ученый, и если он считает, что так будет лучше, то я ему доверяю. Я не сомневаюсь в успехе миссии.

Вдалеке раздалось несколько громких хлопков в ладони.

– Внимание всем! – попросил Кобэн. – Мы все много работали. Каждый из нас провел этот год вдали от семьи, близких и друзей. Это было нелегко. Но каждый из нас знал, на что идет, знал конечную цель. Мы сплотились – не только ради того, чтобы дать начало новой цифровой эре, но и сделать первый шаг за пределы родной планеты, чтобы народ Тарреда процветал и дальше. Мы все разные, но смогли объединиться на все время пребывания здесь. Если хотите, называйте это семьей, ибо я уверен, многие действительно считают, что мы стали друг для друга родными. Я поддерживаю это и благодарен вам за работу. Спасибо!

Речь Кобэна приняли громким овациями.

– А теперь давайте поможем члену нашей семьи шагнуть в космические просторы!

Стекла панорамного окна затемнились, в комнате зажегся искусственный свет. На окне, как на гигантском экране, появилась голографическая карта Тарреда и несколько мониторов, транслирующих изображение с воздушных камер над кораблем.

Я услышала речь отца, подъезжая к стартовой площадке. Она воодушевила меня, особенно когда он говорил про семью. Для него было весьма необычно произносить нечто подобное, но, как ни странно, получилось искренне. Иначе бы не тронуло.

Вместе с двумя техниками я приближалась к кораблю, стоявшему обелиском в самом конце длинной дороги. За десять метров солнце скрылось за конструкцией, и на нас навалилась ее большая черная тень.

Мне помогли выйти из челнока и повели подсоединять к капсуле. Внутри «Колдун» сделали полым – только корпус, напичканный сложными механизмами и электроникой. Сердцем корабля была капсула пилота, которая запускала эти самые механизмы, будучи главным компьютером.

Меня посадили в кресло и сразу же надели шлем. Затем замки скафандра вонзились в уготованные для них штифты, служившие также проводниками к компьютеру. Скафандр был ключом, который активировал капсулу со всеми системами корабля. Скафандр, капсула и корпус – одно целое, дающее возможность управлять всеми системами посредством голосовых или нейронных команд. Фактически корабль стал еще одним моим телом. Но взлетом будет управлять ЦУП. Так безопаснее, ведь при взлете я буду подвергаться большим перегрузкам и волнению, что может вызвать подачу компьютеру неправильной нейронной команды.

Капсулу повернули по вертикали и на подъемнике отправили меня вверх, на «Колдун». С металлическим визгом и шипением механизмы приняли меня в корпус корабля, и все системы моментально запустились. Передо мной появилась приборная панель и голографический экран, создавший панорамное изображение наружного пространства, конструируемое от сигнала микроскопических датчиков, встроенных в корпус на молекулярном уровне. Я видела все так, будто у корабля вообще не было корпуса, и при желании могла перемещать отображение пространства в любую точку, чтобы рассмотреть разные картины окружения. Нам это показалось отличной заменой ненадежных иллюминаторов из стекла. Кроме того, это помогло увеличить герметичность корпуса и снизить общий вес корабля.

– Колдун, как слышите? – раздался по рации мой позывной. ЦУП получил сигнал о том, что я на корабле, и теперь наступила финальная фаза.

– Слышу вас отлично! Все системы корабля активированы, жизнеобеспечение и подача кислорода в скафандр – в норме. Подача воздуха включена, сопла прочищены, двигатели готовы. Резервуары частиц наполнены и герметизированы, электроника, автоматика – все в норме. К старту готова!

– Крепежные штифты установлены, пилот зафиксирован. Прилегающая территория свободна, предохранители убраны.

– Можно начинать, – сказал Кобэн. Я узнала его голос. – Удачи, Колдун.

– Отключаю охлаждение. Запускаю подачу топлива.

– Начинаю отсчет времени до старта, – сказал хронометражист.

Вперед.

– Десять, девять, восемь. Зажимы и держатели убраны. Семь, шесть, пять. Зажигание.

Волнение достигло своего пика, и вместе с кораблем затряслись поджилки. Грохот двигателя за спиной сводил с ума от страха. Я чувствовала, как подо мной бушевал огонь чудовищной силы и мощи.

– Две, одна. Пуск!

Ракета оторвалась от земли. Спустя две секунды полета я случайно закрыла голографическое окно, вероятно испугавшись скорости, с которой поднималась вверх. Тело прибило к креслу, и, чем большую скорость набирал корабль, тем сильнее я ощущала давление на грудную клетку. Оператор ЦУП что-то щебетал о показателях, но я едва могла его слышать из-за шума и перегрузок. Дышать становилось все сложнее, а вскоре стало практически невозможно. По показаниям приборов я покидала стратосферу и начинала входить в мезосферу. Этот участок был особенно долгим, но вскоре я заметила, как начал стихать шум двигателя за бортом. Семьдесят пять процентов топлива было сожжено, а значит, я уже преодолевала мезосферу, и теперь оставшимся двадцати пяти процентам нужно было всего лишь подтолкнуть меня в термосферу. Еще немного, говорила я себе, совсем чуть-чуть…

И стало тихо.

Оказавшись здесь, вдруг осознаешь, что никогда в своей жизни не слышал тишины. Настоящей тишины. Я открыла голографическое окно и замерла от удивления.

Передо мной открылось нечто чудесное.

– Черт возьми, я здесь, – произнесла я.

Мой голос наверняка прозвучал как гром по всему ЦУП, замолчавшему в ожидании ответа и наконец-то вздохнувшему спокойно.

Я ненадолго задержала дыхание и внимала окутавшей меня тишине космоса. В иллюминаторах корабля приветливо светили звезды туманности Фрит, посреди которой Тарред вращался вокруг яркого белого солнца. Большая красная планета предстала как на ладони во всем изумительном величии.

Меня не отпускало ощущение чьего-то присутствия. Потом я поняла, что это планета ощущалась для меня как живое существо, как другой человек. Как и многие, я воспринимала землю под своими ногами, могучие горы, моря, быстрые реки и живую природу как должное, как нечто само собой разумеющееся.