Золотой рубин - Каманин Георгиевич

У Данилы Петровича и гора с плеч. Он и Сенька давай бог ноги, поскорей домой, восвояси.

А зря они поторопились, напрасно не остались посмотреть, что будет делать дальше со своим золотым рубином Генрих Шульц у прокальной печи. Именно тут-то и начиналось чудо из чудес: в прокальной печи рубин становится рубином.

Шульц потребовал у смотрителя, чтоб в прокальной печи отвели отдельный угол для его золотого рубина. И не отходил от прокальной печи ни на шаг все время, пока мастера не выработали сваренное в его горшке. Он сам принимал от подносчиков посуды каждую рюмку, каждую вазу, розетку и все укладывал по своему порядку в печи. И смотрел, смотрел за отжигом изделий.

В печах отжига не такой сильный огонь, как в ванной и горшковых печах, — там горят обыкновенные дрова. И посуда тут постепенно охлаждается, переходит от сильно раскаленного состояния к более слабому — в этом вся суть прокалки. Наружные и внутренние стенки изделий охлаждаются тут не сразу, а постепенно, чтобы дать возможность постепенно остывать и сжиматься и внутреннему слою изделий. Такой отжиг — закон из законов для стекольщиков; его знают даже ребятишки, работающие с отцами в гуте.

Так неужто Шульц думает, что без его участия рабочий, ведающий отжигом, не мог бы проследить за прокалкой изделий и из его золотого рубина?

Нет, этого Шульц не думает. Не потому он крутится у печи, мешает работать другим, что не дрверяет прокалку своего рубина другим. Если тутошний стекловар сварил ему золотой рубин так хорошо, как и он сам не всегда сварит, то рабочий у прокальной печи и подавно прокалил бы всё, что тут есть из его рубина, как следует.

Нет, у Генриха Шульца другая задача, которую он сегодня должен тут выполнить сам, и только он! Он решил ошеломить этих русских, генерала в том числе, и генерала даже в первую очередь: доказать им, что такого мастера-стекловара, как он, Генрих Иоганн Шульц, они не видели и не увидят никогда! Шульц следил не за отжигом изделий из золотого рубина, а за тем, как происходит набегание окраски на изделия из него.

Как набегает окрашивание золотого рубина в прокальной печи?

Михаила Васильевич Ломоносов в своих записях говорит, что окрашивание «алого стекляруса» происходит постепенно, исподволь. Так оно получалось сейчас и у Шульца. Сначала на изделиях появляется синеватый оттенок, потом фиолетовый, за фиолетовым бледно-розовый и розовый и только в конце ярко-рубиновый, так называемый хрусталь цвета голубиной крови, самый прекрасный и самый дорогой вид рубина из всех, которые вырабатываются на стекольных заводах.

Конечно, Шульц хорошо знал, что генералу больше по душе придутся два последних рубина, розовый и цвета голубиной крови. Но он решил пустить пыль в глаза, удивить генерала, дать ему все оттенки хрусталя, какие только есть, от синеватого до ярко-пунцового. А для этого ему было нужно только отложить по нескольку штук изделий каждого оттенка, как только они наберут должную окраску, в сторонку от огня, и вся тут недолга. Первых двух оттенков, синеватого и фиолетового, он отложил понемногу, штук по десяти; розового и бледно-розового отложил побольше, десятка по два, ну а остальное оставил возле пламени до полного набора цвета; тут уж он отошел от печи: теперь пусть без него управляется тот, кто у печи постоянно находится. И как-то так получилось, что работающий у печи человек так и не понял, почему немец отложил первые изделия раньше времени. Он подумал, что: Шульц нашел в них какой-то изъян и забраковал.

Шульц потребовал затем, чтобы его изделия поставили на отдельный столик в переборном чулане, присоединил к ним потом и последний сорт, когда он дошел, набрал полную краску под огнем. Теперь пусть приходит генерал — Шульц готов встретить его.

А что Мальцев вот-вот сюда пожалует, чтобы посмотреть, что получилось у него с золотым рубином, Шульц не сомневался.

И предположения его оказались верными…

Глава восьмая Шульц торжествует

Мальцеву о «неудаче» Шульца доложили тут же, как только увидели, что в горшке немца никакого рубина нет, что там самый обыкновенный, бесцветный свинцовый хрусталь.

— Ах, будь он неладен, немецкая его образина! — вскипел Мальцев. — Пропали мои сто целковых! Ну уж я его сейчас, подлеца, и расчихвощу, будет он у меня знать, как варят золотые рубины!

Конечно, Мальцев знал, что в стекольном деле всякое бывает и у хорошего стекловара может неполадка быть. Но тут не только варка всего горшка на ветер пошла, а золото — золото на сто рублей в трубу вылетело, шутка ли!

И Мальцев туча тучей заявился в гутенский цех. Его сопровождали управляющий хрустальной фабрикой, смотритель, главный управляющий всеми заводами и другие чины фабричные.

— Где он, этот разбойник? — грозно спрашивает Мальцев.

— Наверно, в переборном чулане, ваше превосходительство. Все время крутился возле прокальной печи, волшил там что-то, а потом подался в переборку, — отвечает ему смотритель.

— Ах, в переборке! Ну в переборке я и учиню ему проборку. Пошли, господа, туда!

И Мальцев, а за ним и вся его свита направились в переборный чулан, где сортировалась посуда.

Шульц был там. Он только что заканчивал расстановку изделий из своего рубина; вид у него был самый довольный, он даже улыбался себе в усы и бормотал:

— Гут, гут… Зер гут! Шён унд прима…

— Посмотрите на него, подлеца этого, господа: он еще и улыбается! — говорит Мальцев своей свите, заприметив Шульца еще издали. — Ну, сейчас он перестанет улыбаться, сейчас он у меня скиснет мигом. А ну-ка, чертов ты Жульц, хвались, показывай нам, что ты сварганил мне, каков твой знаменитый золотой рубин? — грозно вопрошает генерал.

— Битте шён, герр генераль! — бодро отвечает ему Шульц. — Пожалуйст, вот мой золотой рубин, разный цвет. Какой вам лутьше кажийсь?

Мальцев таращит глаза.

— Как? Все это золотой рубин?

— Да! — отвечает ему Шульц.

— Да ты во скольких же горшках варил его? В пяти?

— Мой вариль один горшок, — говорит Шульц.

— Ничего не понимаю! В одном горшке у тебя получилось столько сортов?

— Да, — отвечает Шульц.

— Как же. это так получилось-то у тебя?

— Это секрет мой. Дело мастера боитсь.

— Ага, понимаю! — засмеялся Мальцев. — Ну, брат, тогда я тебе вот что скажу: ну и дока же ты! Не зря, выходит, я притащил тебя сюда, не зря я деньги буду тебе такие большие платить. Молодца, брат, молодца! Разуважил ты меня. Я хотел тебе проборцию устроить, нагоняй хороший дать, а ты вот какой фортель выкинул, мне впору у тебя пардону просить. Спасибо, Гендрик, спасибо, Жульц! Рубины твои по душе мне пришлись, особенно вот эти, розовые и яркопунцовые, ты их и вари. А вот эти, синеватый и фиолетовый, не надо, эти не нужны мне.

— Слушаюсь, герр генераль, — ответствует Мальцеву Шульц.

— Да, господа, — обращается Мальцев к свите, — а как же это у вас получилось, что вы в заблуждение меня ввели, а? Ведь вы мне сказали, что немец горшок запорол, рубина у него не вышло. И кто в этом повинен, хотел бы я знать?

Смотритель смены, тоже стоявший тут, побледнел.

— Ваше превосходительство, я первый доложил о том господину управляющему, а уж он по дистанции вам передал, — лепечет смотритель.

— А на каком же ты основании такой доклад сделал управляющему, а? — грозно вопрошает Мальцев.

— Да ведь в горшке-то у него хрусталь бесцветный, я потому и поднял тревогу.

— Не может того быть!

— Ваше превосходительство, можете убедиться в том сами, если вам будет угодно пройтись до горшковой печи; мастера там еще и половину его горшка не выработали.

— А ну, давай туда!

И Мальцев, а за ним и вся свита направились в гуту, к горшковой печи номер два.

— Вот в этом горшке он варил, ваше превосходительство. Смотрите, каков он тут, рубин этот его, — говорит смотритель генералу.

— Что за наваждение! Действительно, тут хрусталь бесцветный. Как это так, господа, а? Тут бесцветный, а там пять цветов!

Но управляющие только плечами пожали.

— На этот ваш вопрос может ответить только тот, кто варил его, Шульц, — говорит Мальцеву главный управляющий всеми заводами.

— Верно! Только он, — соглашается Мальцев. — А ну-ка, кликните его сюда ко мне!

Смотритель рысцой метнулся в переборный чулан за

Шульцем. Минуты не прошло, как он и Шульц уже стояли перед генералом.

— Слушай-ка, Г ендрик Иванович, объясни-ка ты нам, да только не юли, по правде всей, как это так выходит? Тут у тебя никакой не рубин, а самый обыкновенный хрусталь. Так почему же там у тебя такое, что не только один, а целых пять рубинов стоит? — спрашивает Мальцев у Шульца, да таким тоном, что Шульц понял, что сейчас в прятки уже нельзя играть, надо говорить правду, если не всю, то хотя бы половину.

— Герр генераль, рубин получается не в один минут, надо время, чтоб он рубином становийсь. Одна печка для него мало.