Посредник - Тара Кресцент
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его лицо становится бесстрастным.
― Два раза сложно назвать привычкой.
― Ммм… ― Я сдерживаю зевок. ― Спокойной ночи, Данте.
Пошатываясь, я иду в спальню, раздеваюсь в темноте и забираюсь под одеяло. Суп, кофе, чай, лекарства ― все это помогло облегчить боль. Еще час назад я не думала, что смогу уснуть, но теперь это кажется возможным.
Было бы здорово, если бы меня обняли. Не Данте ― он, в конце концов, мой заклятый враг, ― а кто-то другой. Человек, на которого я могу положиться. Тот, кому я могу доверять. Кто-то добрый и заботливый, кто всегда присмотрит за моей дочерью. Тот, кто принесет мне суп, когда я заболею.
― Может, Энцо прав, ― бормочу я про себя. ― Может, пора перестать бояться.
Глава 9
Данте
Я тяжело сглатываю, глядя, как Валентина снимает с себя одежду. Я вижу соблазнительные очертания ее тела сквозь дверной проем ее спальни. Я не отвожу взгляд, пока она не забирается под одеяло, а затем выпускаю воздух.
Затем она бормочет:
― Может, Энцо прав. Может, пора перестать бояться.
Я мою ее кружку и навожу порядок на кухне. В чем Перон прав? Перестать бояться, чего? Или кого? Я поправляю подушки, складываю ее плед и понимаю, что ищу повод остаться.
Она крепко спит. Я слышу ее дыхание, глубокое и ровное. Я не хочу оставлять ее одну, но она не хочет, чтобы я был рядом. Ей хорошо одной.
Я кладу недоеденные роллы в холодильник. Тихо закрыв за собой входную дверь, я ухожу.
К выходным Валентине становится лучше. В воскресенье днем, после позднего завтрака, состоящего из круассанов и фруктов, эспрессо для меня и горячего шоколада для Анжелики, я отвожу свою племянницу домой к ее матери.
― Ты идешь, дядя Данте? ― радостно спрашивает Анжелика, протягивая пакет с выпечкой, которые мы принесли для ее матери. ― Можешь отдать ей шоколадные круассаны.
― Нет, cucciolina[2]. ― Мне почему-то не хочется встречаться с Валентиной. С тех пор как она присоединилась к нашей организации, мы определили свои роли. Я не даю ей следовать своим безрассудным инстинктам, и она ненавидит меня за это. Но наше перемирие в четверг было похоже на сейсмический сдвиг в наших отношениях.
Пока я не восстановлю свои стены, лучше избегать ее.
― Ты поднимаешься одна, ― продолжаю я. ― Твоя мать выздоравливает после мигрени и не готова принимать гостей.
Анжелика закатывает глаза, как будто я сказал самую глупую вещь на свете.
― Ты не гость, дядя Данте. Ты ― член семьи.
Эта фантазия умерла давным-давно.
― Мне нужно работать. ― Это не ложь. Мой почтовый ящик переполнен повседневными делами организации, и, что тревожно, Джорджио еще не вышел на связь. ― Скоро увидимся, хорошо? Когда у тебя выступление?
― До него еще целая вечность.
Я сверяюсь с календарем.
― Через три недели.
― Да, целая вечность.
Я подавляю ухмылку.
― Ну, значит еще увидимся. Иди, котенок.
Я направляюсь в штаб-квартиру, когда мне звонит Дон.
― Где ты сейчас находишься? ― рявкает он.
Что-то не так.
― Я только что отвез Анжелику к матери. А что?
― Возвращайся. Мне нужно, чтобы все собрались здесь на экстренное совещание. Хуан, Томас, Лео и Валентина. Привези ее.
Волосы на затылке встают дыбом.
― Тебе нужна Валентина? ― спрашиваю я. Это плохо. Валентина ― специалист, она не посещает регулярные встречи. Для нее безопаснее держаться на расстоянии от деталей нашего бизнеса. Что бы это ни было за чрезвычайное происшествие, ей не нужно быть в штаб-квартире.
Только если…
― Хорошо, сосед снизу может присмотреть за Анжеликой несколько часов.
― Нет, ― жестко говорит Антонио. ― Бери ее тоже.
У меня по спине бегут мурашки. Антонио требует, чтобы я привез Валентину в штаб-квартиру, и не хочет, чтобы я оставлял Анжелику. Эти меры предосторожности могут означать только одно.
Валентина и Анжелика в опасности.
Агнес, экономка Антонио, берет Анжелику под свое крыло, как только мы приезжаем.
― Я пеку пирог, ― говорит она. ― Ты ведь можешь мне помочь, правда, cucciolina?
Валентина заставляет себя улыбнуться. Она так же, как и я, понимает, что что-то не так.
― Это хорошая идея. Спасибо, Агнес.
Мы входим в кабинет Дона. Он уже там, как и Хуан, Томас и Лео. Есть два свободных места, одно справа от Антонио, другое ― на другом конце прямоугольного стола.
Валентина направляется к дальнему креслу. Я сажусь и смотрю на Антонио. Ему хорошо удается сохранять покер-фейс, но я работаю на него уже десять лет и могу читать его эмоции.
Антонио волнуется. Очень сильно.
― У меня есть новая информация о Верратти, ― говорит он, ― которая подтверждает наши подозрения. У бергамской мафии закончились деньги. Сальваторе срочно ищет финансирование. Без вливания капитала он не сможет расплатиться с кредиторами и, что еще хуже, не сможет заплатить своим людям. ― Он наклоняется вперед. ― Ему нужно, чтобы сделка с русскими состоялась. Без нее он не выживет. И я не позволю этому случиться.
Беспокойство Дона теперь обретает смысл. У него есть девушка, человек, о котором он заботится. У Антонио железные нервы, но гораздо труднее делать то, что должен, если при этом подвергаешь риску своих близких.
― Ты думаешь, он собирается напасть на тебя? ― спрашиваю я.
― Не только на меня. Все в этой комнате в опасности. Верратти сделает все возможное, чтобы пошатнуть нас. Если у нас будет кризис, русские смогут доставить свое оружие в Венецию, и мы об этом не узнаем. ― Антонио серьезно оглядывает сидящих за столом. ― Он в отчаянии, а отчаянные люди совершают отчаянные поступки.
Лицо Валентины, сидящей напротив меня, абсолютно белое.
― Даже зимой Венеция кишит туристами. Это кошмар в плане безопасности. ― Он расправляет плечи. ― Пока ситуация не разрешится, все остаются на Джудекке.
Джудекка ― это остров, где мало туристических достопримечательностей, и сюда ходит только один паром. Охранять его будет непросто, но Лео с этим справится.
Но Валентина и Анжелика живут не в Джудекке. Они живут в Дорсодуро, районе, кишащем студентами и туристами ― оживленном, шумном и ярком.
В Дорсодуро невозможно обеспечить
