Посредник - Тара Кресцент

― По-особенному. Это он сказал или ты? ― спрашиваю я, мой голос ледяной. ― Вся операция была ошибкой, Лео. Человеку без боевого опыта не место на задании. Называй это как угодно, но я не хочу, чтобы моя племянница росла без матери.

― И это все, да? ― Выражение лица Лео слишком понимающее. ― Вернемся к проблеме Андреаса. Ты знаешь, что Валентина сегодня в «Казанове»? Ну, она только что вошла в клуб, но не одна.

Она никогда не приходила в «Казанову» одновременно с Пероном, ни разу за последние два года. И никогда не уходила с ним. Что же изменилось сейчас? Меня охватывает нечто сродни панике. Прежде чем я успеваю открыть рот и потребовать, чтобы Лео перестал ходить вокруг да около, он добавляет:

― С ней Лучия Петруччи.

― Черт. ― Антонио одержим Лучией. Он не воспримет это спокойно. Совсем нет. Я поднимаюсь на ноги. ― Дон должен узнать. Я скажу ему.

Как только я говорю Антонио, что его девушка в секс-клубе, он тут же срывается с места. Я возвращаюсь в свой кабинет, качая головой. Все так просто для моего друга. Так понятно. Ему нравится эта девушка, и это взаимно. Между ними нет болезненного прошлого, зияющего как пропасть. Нет мучительного чувства вины. Никаких глубоких травм.

Я снова открываю электронную таблицу Томаса, но мои мысли заняты не его расчетами. Они о Валентине. Не о том, что она делает в «Казанове»… Я не представляю губы Перона на ее губах, на ее шее, целующие ее трепещущий пульс. Я не представляю его руки, скользящие по ее изгибам, его пальцы, перебирающие бирюзовые пряди ее волос.

Нет, это точно не то, о чем я думаю.

Я думаю о хакере из Бергамо. Призраке.

Валентина может действовать с безрассудным пренебрежением к собственной безопасности, но она очень, очень хороша в своем деле. Сегодняшняя демонстрация послужила уроком всем, включая меня. Она и раньше предупреждала нас о том, что угроза безопасности есть всегда, но ее танцующая обезьянка наглядно продемонстрировала это.

По наитию я звоню своему информатору в организации Верратти. Джорджио Ачерби ― один из телохранителей Сальваторе. Его отец работал на отца Сальваторе, а дед ― на Массимо. Он был верным и преданным.

Потом ребенок Джорджио родился с пороком сердца, и Сальваторе решил сэкономить на медицинском обслуживании.

Нет никого отчаяннее, чем отец с ребенком, которому нужно лететь в США на дорогостоящую операцию. Я увидел возможность и заплатил за все.

Джорджио отвечает после первого звонка.

― Это ты, ― говорит он. ― Что тебе нужно?

Интересно. Обычно силовик не бывает таким резким.

― Список всех, кто работает на Сальваторе Верратти. Особенно тех, кого наняли за последние два года.

― Думаешь, это так просто? ― возмущается Джорджио. ― Тут не предусмотрен отдел кадров, куда я могу обратиться. Список сотрудников тщательно охраняется.

― Я плачу тебе не за то, чтобы ты исполнял легкие поручения, Джорджио, ― холодно отвечаю я. ― Как дела у маленькой Лилианы? Скоро пятая годовщина трансплантации, не так ли?

В ответ он покорно вздыхает.

― Я посмотрю, что можно сделать, ― говорит он. ― Но у меня плохое предчувствие. Все слишком тихо. Надвигается буря, Колонна, и она будет сильной.

Джорджио напуган. Его дочери шесть лет, ― моя совесть терзает меня раскаленной кочергой. Всего на три года младше Анжелики.

― Будь осторожен, ― говорю я ему. ― Не рискуй понапрасну. Я буду на связи.

Я завершаю звонок и смотрю вдаль. Затем кто-то опять стучит в дверь. Я поднимаю глаза, в дверном проеме появляется запыхавшийся Лео, он выглядит так, словно бежал.

― Валентина только что вышла из клуба, ― говорит он, вздымая грудь. ― Но есть большая проблема.

Глава 8

Валентина

― Чем мы тут занимаемся?

Мы с Энцо в баре «Казановы». Вокруг нас никого нет. Я пришла сюда со своей подругой Лучией, но потом появился Антонио Моретти, и они исчезли в отдельной комнате, оставив нас с Энцо смотреть друг на друга в неловком молчании.

― Что ты имеешь в виду? ― Я уклоняюсь от ответа, хотя прекрасно понимаю, о чем он говорит.

Он оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что нас не подслушивают.

― Ты и я. Этот изощренный фарс. Когда ты перестанешь притворяться, Валентина?

Я делаю глоток вина, чтобы дать себе время подумать. Оно горькое на вкус. Два года назад Роза устроила мне свидание вслепую с Энцо. Я думала, что не против снова пойти на свидание, но в итоге у меня случился приступ паники возле ресторана.

Если бы я рассказала Розе, она бы забеспокоилась. Тогда я придумала, как мне казалось, идеальный план. Мы с Энцо встречались в «Казанове» раз в месяц, якобы для того, чтобы заняться горячим сексом в отдельной комнате, а друзьям я говорила, что у меня нет сил на что-то большее. По своим собственным причинам Энцо согласился на мое предложение и подыграл.

До текущего момента.

Выражение лица Энцо смягчается.

― Я думал, это временно, ― тихо говорит он. ― Тебе был нужен кто-то, чтобы друзья отвязались от тебя с идеями новых отношений, и я согласился помочь, потому что был рядом. Я понимал, через что ты проходишь. Но, Валентина, мы притворяемся уже два года. Я больше не считаю, что помогаю тебе. Ты используешь меня как костыль, когда должна идти сама.

― Я… ― Мой голос прерывается. Я не знаю, что ответить Энцо. Если я скажу ему, что со мной все в порядке, я солгу. Паника, охватившая меня, когда Роза пригласила меня на двойное свидание, ― тому доказательство. ― Ты встретил кого-то?

― Дело не во мне. Я беспокоюсь о тебе, Валентина. Ты травмирована отношениями с отцом Анжелики. Тебе следует пройти курс терапии.

― Я уже пробовала. Это не помогло.

― Попробуй еще раз, ― прямо говорит он. Он потягивает виски, на его лице появляется озабоченное выражение. ― То, что ты делаешь, неправильно.

― Почему? Кто это решил, что все должны быть в отношениях? ― Я делаю еще один глоток вина и ставлю бокал на стойку. ― Почему я не могу оставаться одинокой?

― Ты абсолютно точно можешь быть одинокой, если это твой осознанный выбор. Но ведь дело не в этом, верно? Ты боишься встречаться.

Я не этого боюсь. Меня пугает секс. Интимная близость. Снова быть обнаженной и уязвимой.