Проклятие палача - Виктор Вальд

Герцогу наксосскому хорошо известно о «девкалионовом потопе», как и о многом другом из греческой мифологии. Это была любовь к сказочности и фантазии древнего мира, которую долгими рассказами привил Джованни Санудо друг Гальчини. Он же и подарил Джованни две книги о древней Элладе, ее богах и героях.

Но откуда простая девица могла слышать обо всем этом интересном и захватывающем? Все ее знания из уст полупьяного сельского служителя церкви. И вооруженная этими знаниями Грета, с милой улыбкой, смотрела на своего рыцаря и не смела исправлять его заблуждения, или поправлять его в заблуждении.

Ведь это Ной построил ковчег и собрал в нем «всей твари по паре». Это святой Ной спас себя и семью. Действительно, Ной пристал к горе, но после сорока дождливых дней. И не к горе с трудным названием, а ко всем известной горе Арарат!

Но Грета слушала рыцаря, не перебивая и не удивляясь. Она слушала, не отрывая от рассказчика взгляд и чуть округлив прелестный ротик. Она даже подперла для удобства маленькой ручкой подбородок. И герцог наксосский сам видел, как увлажнились от удовольствия ее зеленые глаза и как мелко вздрагивали ее длинные ресницы. Только слышала ли она этого барона Рени? Не запечатаны ли ее глаза уши и здравый смысл? И сидя напротив «каталонца», где она была в своих грезах и мечтаниях?

О, эта селянка часто в них пребывала. Впрочем, как и сейчас, когда рыцарь Мунтанери говорит с ней.

– А вот эта вершина слева называется волчьей горой. В ее подножии когда-то располагался храм посвященный богу Аполлону. Был такой бог… Давно… Еще до Христа… Еще до бога… – чувствуя, что запутывается в словах и в понимании, рыцарь водрузил снятый перед Гретой теплый берет опять на голову и уже тверже продолжил: – Я был на развалинах этого храма с отцом. Давно, еще мальчишкой…

Джованни Санудо остановился у повозки и внимательно посмотрел на сына своего покойного друга. Высокий, крепкого сложения, с черными длинными кудрями волос, с тонким, несколько продолговатым носом и огромными черными глазами Рени был более чем похож на своего отца. Ну просто вылитый Рамон Мунтанери в свои двадцать лет!

Вот только… Рамон не стал бы так угодничать даже перед византийской принцессой. А это всего лишь селянка, для которой даже изнасилование таким рыцарем, как Рени Мунтанери, огромная честь. Знал бы этот Рени, кто такая его «милая Грета». Но он не узнает. Во всяком случае, до тех пор, пока Джованни Санудо среди «чужих людей», и о нем заботятся как об… отце Греты! Так оно получается, как не крути и не выкручивай! Все-таки девчонка оказалась самой полезной из «подарков» Господа, принесенными водами Венеции.

– Прости, Рени, что вторгаюсь в вашу беседу (при слове «беседа» Джованни Санудо широко улыбнулся), но посмотри вон туда. Тебе не кажется, что это два корабля пристают к берегу?

Герцог наксосский присмотрелся к тем черным точкам, на которые рукой указывал рыцарь, названный братом короля Райнольдом.

– Это кажется безумием. Ведь только безумцы решаться плавать по зимнему морю. Кажется, у этих людей есть весьма весомая причина испытывать судьбу, – закончил низкорослый рыцарь.

– Ты прав, Райнольд. И сдается мне… Этой причиной являемся мы. Нас преследуют!

– Дай бог, чтобы это не были воины короля Душана, – тяжело вздохнул великий герцог.

– Кто бы это ни был, нам от этого не легче, – резонно заметил барон Мунтанери. – В путь! И помни, друг Райнольд, о нашем уговоре!

Теперь тряска на дороге увеличилась с той скоростью, на которую были способны две крепкие лошади, запряженные в повозку. Но через час лошади стали сдавать. Уже не помогали громкие крики и сильные удары кнута, которых не жалел возница. Животные перешли на быстрый шаг, который вскоре грозился стать обычным.

– Живее! Живее! – торопил людей и выдохшихся лошадей встревоженный Рени Мунтанери.

Но крики и участившиеся удары по крупам животных не способны были спасти от преследования тяжелую повозку.

– Ты видишь их? – громко спросил Райнольд.

– Вижу. У них свежие и очень сильные кони. Через час или чуть больше, они настигнут нас. Готовьтесь к бою, – велел барон Мунтанери.

Повозка ненадолго остановилась. Из нее люди барона быстро вытащили оружие и нагрудники для рыцарей и себя.

– Дай мне! – властно потребовал Джованни Санудо и вырвал из руки молодого слуги тяжелый меч и, попробовав его в руке, воскликнул: – Эта железка по мне!

– Полезайте в повозку, ваша светлость. Вам нельзя рисковать. Вы нужны вашим… Нам… Ваша жизнь очень важна для нас с…

Молодой барон не договорил и тут же стал наставлять свое немногочисленное войско. Но эти, быстро сказанные слова, кольнули в сердце Джованни Санудо. На какое-то мгновенье герцог наксосский вдруг почувствовал себя… отцом, о котором заботится сын! Он встряхнул головой. Нет, заботятся не о нем, а об этой простушке Грете! И все же о нем, как об отце Греты. Нелепость какая. Какая злая улыбка судьбы! Но все же в сердце стало чуть теплее. Но эта нахлынувшая теплота почти сразу уступила горечи – у него нет, и никогда не будет сына, заслоняющего отца от смертельной опасности.

Но у Джованни Санудо в руке есть меч! Он дорого отдаст свою жизнь. Ведь Джованни Санудо не только великий герцог, он великий воин, которого уважали даже тевтонские рыцари. А их уважения добиться чрезвычайно трудно!

– Все! Нам всем не уйти. Райнольд, помни о нашем уговоре. Во что бы то ни стало спаси герцога и его дочерей. Поцелуй за меня моего крестника. У тебя славный сынишка, мой друг. Вырасти из него достойного рыцаря. Становись!

Рени Мунтанери круто осадил коня и развернул его в сторону преследователей. По обе стороны от него стали четверо вооруженных конных слуг. Прикрывшись щитами и выставив копья, эта смелая пятерка двинула ослабевших лошадей на мчащихся во весь опор два десятка всадников.

– Гони, гони! – заревел на возницу рыцарь Райнольд, не отрывая взгляда от своего друга. Повозка тяжело тронулась и, отчаянно скрипя, стала набирать ход.

Ничуть не замедлив погони, преследователи выпустили стрелы. Пернатые вестники смерти со злобным свистом пролетели полсотню шагов, и каждая вторая из них нашла свою цель.

– Турки, проклятые турки! – воскликнул Джованни Санудо, вырывая из кожаной занавеси на задней части повозки длинную и тяжелую стрелу с зазубренным наконечником.

Бегло осмотрев стрелу и вглядевшись в уже приблизившихся всадников, герцог наксосский уверенно кивнул головой. И по оружию, и по одежде он признал ненавистных ему врагов. Да, это не были воины короля Стефана Душана. Эти были гораздо страшнее и более умелые всадники. Их стрелы достигли не только повозки, они сбросили с коней троих из храброй пятерки, рванувшейся в бой.