Том 6. Живые лица - Зинаида Гиппиус

Красноглазое

Схватило, заперло, оставило  Многоголовое Оно.В холодной келье замуравило  Мое последнее окно.

О, пусть бы яма одинокая,  И темь, и тишь, и холод плит…Но я не знал, что Красноокое  Меня и с Ним разъединит.

Разъединило! Нету доступа  Ему ко мне и мне к Нему.Не уловлю я легкой поступи  И уст к одежде не прижму…

И если в келью позабытую  Он постучит ко мне: открой!Как я открою дверь забитую  Моей слабеющей рукой?

1919

А. Блоку («Впереди 12-ти не шел Христос…»)

…На танцульке в Кронштадте сильно выпивший матрос, обиженный отказом барышни, сорвал икону Божьей Матери и принялся с нею выплясывать. Через час он умер.

Впереди 12-ти не шел Христос:Так сказали мне сами хамы.Зато в Кронштадте пьяный матросТанцевал польку с Прекрасной Дамой.

Говорят, он умер… А если б и нет?Вам не жаль Вашей Дамы, бедный поэт?

Апрель 1919

СПБ

Двое

А. и Л.

Она его тогда узнала…И он любил ее тогда.Каким дождем их осверкалаЛюбви восходная звезда!

И вот прошло, и стало былью.Не любит он, не любишь ты…И затянулись серой пыльюИх лиц ужасные черты.

Хобиас

Какая чья-то синяя гримаса,Как рана алая стыда,Позорный облик ХобиасаПреследует мои года.

И перья крыл моей подруги,Моей сообщницы, – Любви,И меч, и сталь моей кольчуги,И вся душа моя – в крови.

Мы побеждаем. Зори чисты.Но вот опять из милых глазБольшеголовый, студенистый,Мне засмеялся – Хобиас!

Не согласные рифмы

  В углу, под образомГорит моя медовая свеча.  Весной, как осенью,Горит твоя прозрачная душа.

  Душа, сестра моя!Как я люблю свечи кудрявый круг  Молчу от радости,Но ангелы твои меня поймут.

6 марта 1919

Петербург («В минуты вещих одиночеств…»)

…И не пожрет тебя победный

Всеочищающий огонь –

Нет! Ты утонешь в тине черной,

Проклятый город…

В минуты вещих одиночествЯ проклял берег твой, Нева.И вот, сбылись моих пророчествНеосторожные слова.

Мой город строгий, город милый!Я ненавидел, – но тебя ль?Я ненавидел плен твой стылый,Твою покорную печаль.

О, не тебя, но повседневностьИ рабий сон твой проклял я…Остра, как ненависть, как ревность,Любовь жестокая моя.

И ты взметнулся Мартом снежным,Пургой весенней просверкал…Но тотчас, в плясе безудержном,Рванулся к пропасти – и пал.

Свершилось! В гнили, в мутной пене,Полузадушенный, лежишь.На теле вспухшем сини тени,Закрыты очи, в сердце тишь…

Какая мга над змием медным,Над медным вздыбленным конем!Ужель не вспыхнешь ты победнымВсеочищающим огнем?

Чей нужен бич, чье злое слово,Каких морей последний вал,Чтоб Петербург, дитя Петрово,В победном пламени восстал?

Апрель 1919

С.-Петербург

Презренье

Казалось: больше никогдаМолчания души я не нарушу.Но вспыхнула в окне звезда, –И я опять мою жалею душу.

Всё умерло в душе давно.Угасли ненависть и возмущенье.О бедная душа! ОдноОсталось в ней: брезгливое презренье.

Твоя любовь

Из тяжкой тишины событий,Из горькой глубины скорбей,Взываю я к Твоей защите.Хочу я помощи Твоей.Ты рабьих не услышишь стонов,И жалости не надо мне.Не применения законов –А мужества хочу в огне.Доверчиво к Тебе иду я.Мой дух смятенный обнови.Об Имени Своем ревнуя,Себя во мне восстанови.О, пусть душа страдает смело,Надеждой сердце бьется вновь…Хочу, чтобы меня одела,Как ризою, – Твоя любовь.

17 октября 1919

Сад двух

Есть сад… Никто не знаетО нем – лишь я да ты.Там ныне расцветаютВолшебные цветы.Они разнообразны,Красивы – и смешны,Но все, хотя и разны,Таинственно-нежны.И все они мне милы,Все милы мне, как ты.Сама любовь взрастилаВолшебные цветы.

Октябрь 1919

Рай

(в альбом ***, в СПб-ге)

«…почтительнейше билет возвращаю…»

Не только молока иль шеколада,Не только воблы, соли и конфет –Мне даже и огня не очень надо:Три пары досок обещал комбед.Меня ничем не запугать: знакомаМне конская багровая нога,И хлебная иглистая солома,И мерзлая картофельная мга.Запахнет, замутится суп, – а лук-то?А сор, что вместо чаю можно пить?Но есть продукт… Без этого продуктаВ раю земном я не могу прожить.Искал его по всем нарводпродвучам,Искал вблизи, смотрел издалека,Бесстрашно лазил по окопным кручам,Заглядывал и в самую чека.Ее ж, смотри, не очень беспокой-ка:В раю не любят неуместных слов.Я только спрашивал… и вся ревтройкаНеугомонный подымала рев.. . . . . . . . . . . . . . .И я ходил, ходил в петрокомпроды,Хвостился днями у крыльца в райком…Но и восьмушки не нашел – свободыИз райских учреждений ни в одном?

Не выжить мне, я чувствую, я знаю,Без пищи человеческой в раю:Все карточки от Рая открепляю,И в нарпродком с почтеньем отдаю.

«Никогда не читайте…»

Никогда не читайте  Стихов вслух.А читаете – знайте:  Отлетит дух.

Лежат, как скелеты,  Белы, сухи…Кто скажет, что это  Были стихи?

Безмолвие любит  Музыка слов.Шум голоса губит  Душу стихов.

«Сказаны все слова…»

…Сказаны все слова.Теплится жизнь едва…

Чаша была полна.Выпита ли до дна?

Есть ли у чаши дно?Кровь ли в ней, иль вино?

Будет последний глоток:Смерть мне бросит платок!

1920

Надежда моя

(Амалии)

Speranza mial Non piange…

Надежда моя, не плачь:С тобой не расстанемся мы.Сегодня ночью палачМеня уведет из тюрьмы.Не видит слепой палач –Рассветна зеленая твердь.Надежда моя! Не плачь:Тебя пронесу я сквозь смерть.

Ничего («То, что меж нами, – непонятно…»)

То, что меж нами, – непонятно,Одето в скуку, в полутьму,Тепло, безвидно и невнятно,Неприменимо ни к чему.

Оно и густо, как молчанье,Но и текуче, как вода.В нем чье-то лживое признаньеИ неизвестная беда.

Колеблется в одежде зыбкой,То вдруг распухнет и замрет.Косой коричневой улыбкойИ взором белым обольет…

Вам нет нужды, и не по силамПытаться – изменить его.И я чертам его постылымПредпочитаю – Ничего.

1921

Висбаден

Рыдательное

Кипела в речке темная вода,похожая на желтое чернило.Рыдал закатный свет, как никогда,и всё кругом рыдательное было.Там, в зарослях, над речкой, на горбе,где только ветер пролетает, плача, –преступница, любовь моя, тебея горькое свидание назначил.Кустарник кучился и сыро прел,дорога липла, грязная, у склона,и столбик покосившийся сереп.а в столбике – забытая икона…Прождать тебя напрасно не боюсь:ты не посмеешь не услышать зова…Но я твоей одежды не коснусь,я не взгляну, не вымолвлю ни слова –пока ты с плачем ветра не сольешьи своего рыдательного стона,пока в траву лицом не упадешьне предо мной – пред бедною иконой…Не сердце хочет слез твоих… Оно,тобою полное, – тебя не судит.Родная, грешная! Так быть должно,и если ты еще жива – так будет!Рыдает черно-желтая вода,закатный отсвет плачет на иконе.Я ждал тебя и буду ждать всегдавот здесь, у серого столба, на склоне…

Бродячая собака