Домби и сын - Чарльз Диккенс

Флоренса, пробужденная отъ своей задумчивости, слушала теперь съ большимъ вниманіемъ и не проронила ни одного слова.

— Да, Сусанна, — сказала она, — я очень вѣрю, что м-ръ Каркеръ пользуется большимъ довѣріемъ папы.

Флоренса постоянно думала объ этомъ предметѣ нѣсколько дней. М-ръ Каркеръ въ два послѣдніе визита, говоря тихонько о кораблѣ, утвердилъ нѣкоторый родъ таинственной довѣрчивости между ею и собою, и вмѣстѣ получилъ надъ нею какую-то странную власть, которая начинала ее безпокоить. Отказаться отъ его услугъ или высвободиться изъ паутины, которою онъ ее постепенно опутывалъ, бѣдная дѣвушка была не въ силахъ: для этого требовалось нѣкоторое знаніе свѣта, и нужна была хитрость, чуждая простой и невинной душѣ. Правда, м-ръ Каркеръ говорилъ ей только то, что о кораблѣ ни слуху, ни духу и что, по всей вѣроятности, онъ погибъ; но какое право имѣлъ онъ разсказывать ей объ этихъ вещахъ? Почему зналъ м-ръ Каркеръ, что судьба "Сына и Наслѣдника" интересуетъ Флоренсу? Зачѣмъ принималъ онъ таинственный видъ, когда говорилъ ей о кораблѣ? Всѣ эти вопросы чрезвычайно тревожили робкую дѣвушку.

Безполезно ломая голову о загадочномъ поведеніи м-ра Каркера, Флоренса мало-по-малу начала рисовать его въ своемъ воображеніи какимъ-то грознымъ страшилищемъ, которому суждено играть важную роль въ ея судьбѣ. Напрасно разсудокъ увѣрялъ ее, что м-ръ Каркеръ такой же человѣкъ, какъ и всѣ другіе, притомъ очень пріятный человѣкъ, который постоянно улыбается и бросаетъ на нее умильные взоры; зловѣщая мечта, наперекоръ разсудку, помрачала свѣтлые образы пылкой фантазіи.

Думая потомъ объ отцѣ и упорно продолжая обвинять сама себя въ его холодности, соображая вмѣстѣ съ тѣмъ, что этотъ джентльменъ былъ искреннимъ другомъ м-ра Домби, Флоренса со стѣсненнымъ сердцемъ пришла къ заключенію: ея отвращеніе къ м-ру Каркеру не есть ли слѣдствіе того же рокового недостатка, который охладилъ къ ней сердце отца и упрочилъ ея совершенное одиночество въ отцовскомъ домѣ? Иногда она не сомнѣвалась, что это дѣйствительно было такъ, и въ эти минуты вновь ея сердцемъ овладѣвала твердая рѣшимость искоренить, во что бы то ни стало, этотъ пагубный недостатокъ, лишь бы только узнать ero. A чтобы узнать, она станетъ внимательнѣе наблюдать м-ра Каркера, изучать его поступки, которые только нравятся м-ру Домби, и авось какъ-нибудь этимъ способомъ сама найдетъ дорогу къ охладѣвавшему сердцу.

Такимъ образомъ безъ руководителя, безъ друга, съ которымъ можно было бы посовѣтоваться, несчастная дѣвушка носилась по бурному морю сомнѣній и надежлъ, a м-ръ Каркеръ какъ чешуйчатое чудовище озиралъ ее изъ морской бездны кровожадными глазами, дожидаясь удобнаго случая поглотить беззащитную жертву.

Во всемъ этомъ Флоренса видѣла новыя побужденія поскорѣе воротиться домой. Ея одинокая жизнь была лучше приспособлена къ этой борьбѣ между страхомъ и надеждой, притомъ ей казалось, что, быть можетъ, своимъ отсутствіемъ она пропустила удобный случай обнаружить передъ отцомъ свою преданность.

Часто думала она о Вальтерѣ, особенно въ бурныя ночи, когда вѣтеръ бушевалъ вокругъ загороднаго дома. Но эти мысли всегда сопровождались отрадной надеждой. Трудно молодому сердцу вообразить, что пылкая юность можетъ потухнуть какъ слабое пламя и яркій день жизни можетъ погрузиться въ мрачную ночь. Часто со слезами она представляла себѣ страданія Вальтера, но никогда или почти никогда не думала о его смерти.

Она писала къ старому дядѣ Солю, но не получила отъ него отвѣта. A впрочемъ, отвѣтъ былъ и не нуженъ на ея записку.

Таковы были размышленія Флоренсы въ то прекрасное утро, когда она, одушевленная надеждой, готовилась воротиться въ лондонскій домъ своего отца.

Д-ръ Блимберъ и м-съ Блимберъ, сопровождаемые — весьма неохотно — молодымъ Барнетомъ, уже отправились въ Брайтонъ, гдѣ другіе молодые джентльмены съ новымъ усердіемъ начинали пробивать трудную дорогу на вершины Парнаса. Каникулы прошли; гости почти всѣ оставили гостепріимную дачу сэра Барнета; дошла очередь и до Флоренсы, загостившейся сверхъ чаянія очень долго.

Былъ, впрочемъ, одинъ гость, который хотя не жилъ на дачѣ, но удостаивалъ постояннымъ вниманіемъ сэра Барнета и леди Скеттльзъ. М-ръ Тутсъ, имѣвшій счастье познакомиться съ молодымъ Барнетомъ въ тотъ послѣдній вечеръ, которымъ ознаменовалось его торжественное вступленіе въ свѣтъ, заходилъ или заѣзжалъ на дачу регулярно каждый день и оставилъ въ пріемной цѣлую колоду визитныхъ карточекъ.

Должно, впрочемъ, отдать справедливость: смѣлая и счастливая идея предупредить фамилію Скеттльзовъ отъ забвенія м-ра Тутса первоначально родилась и созрѣла въ плодовитомъ мозгу Лапчатаго Гуся. По его совѣту, м-ръ Тутсъ снарядилъ и устроилъ шестивесельную шлюпку, надъ которой, вмѣстѣ съ своими друзьями, принялъ верховную команду самъ Лапчатый Гусь, одѣвавшійся для такихъ экспедицій въ красный сюртукъ самаго яркаго цвѣта. Передъ началомъ остроумнаго предпріятія, м-ръ Тутсъ имѣлъ съ своимъ достойнымъ наставникомъ аллегорическое совѣщаніе такого рода:

— Положимъ, напримѣръ, — спросилъ м-ръ Тутсъ Лапчатаго Гуся, — что вы влюблены въ какую-нибудь молодую леди — пусть зовутъ ее хоть Мери — и рѣшились въ честь ея завести собственную лодку: какъ бы, спрашивается, вы назвали эту лодку?

— Тутъ нечего и думать, отвѣчалъ наставникъ, — лодка должна быть названа Мери или Восторгомъ "Лапчатаго Гуся".

Озаренный счастливою мыслыо, м-ръ Тутсъ, послѣ глубокихъ соображеній, рѣшился наименовать шлюпку: "Радость Тутса", не сомнѣваясь, что такое имя будетъ самымъ тонкимъ и деликатнымъ комплиментомъ Флоренсѣ.

Развалившись на малиновой подушкѣ и провѣтривая франтовскіе башмаки на воздухѣ, м-ръ Тутсъ, каждый день, въ хорошую и дурную погоду, катался по Темзѣ въ своей щегольской лодкѣ и подъ конець прогулки всегда подъѣзжалъ къ саду сэра Барнета, лавируя около берега взадъ и впередъ и выдѣлывая самыя хитрыя эволюціи. приводивщія въ изумленіе всѣхъ наблюдателей фантастической экспедиціи. Но какъ скоро замѣчали его въ саду Барнета съ берега рѣки, м-ръ Тутсъ всегда притворялся, что попалъ сюда случайно, по сцѣпленію самыхъ странныхъ и еевѣроятныхъ обстоятельствъ.

— Здравствуйте, Тутсъ, — говаривалъ сэръ Барнетъ, махая рукою съ террасы, между тѣмъ какъ хитрый Гусь прямо летѣлъ къ берегу.

— Здравствуйте, сэръ Барнетъ, — отвѣчалъ Тутсъ. — Какому чуду я обязанъ, что вижу васъ здѣсь?

М-ръ Тутсъ, въ своей проницательности, всегда изъявлялъ такое удивленіе, какъ будто онъ встрѣчался съ сэромъ Барнетомъ въ какомъ-нибудь пустынномъ зданіи на берегу Нила или Ганга, a не въ собственномъ его домѣ.

— Я никогда не былъ такъ изумленъ! — восклицалъ м-ръ Тутсъ. — A миссъ Домби здѣсь?

Случалось, при этомъ вопросѣ являлась сама Флоренса.

— О, Діогенъ совершенно здоровъ, миссъ Домби! — говаривалъ м-ръ Тутсъ. — Я освѣдомлялся сегодня поутру.

— Очень вамъ благодарна, м-ръ Тутсъ, — отвѣчалъ пріятный голосокъ.

— Не хотите ли, Тутсъ, выйти на берегъ? — спрашивалъ сэръ Барнетъ. — Вамъ некуда торопиться: зайдите къ намъ.

— О, это ничего, покорно благодарю, — отвѣчалъ обыкновенно м-ръ Тутсъ, краснѣя какъ піонъ. — Я хотѣлъ только извѣстить миссъ Домби о собакѣ, больше ничего. Прощайте!

И бѣдный Тутсъ, умиравшій отъ желанія принять обязательное приглашеніе, но никогда не имѣвшій силы имъ воспользоваться, подавалъ обычный сигналъ Лапчатому Гусю, и красивая шлюпка стрѣлою улетала отъ завѣтнаго берега.

Утромъ, въ день отъѣзда Флоренсы, "Радость Тутса", окруженная необычайнымъ блескомъ, причалила къ саду сэра Барнета. Когда Флоренса, послѣ разговора съ миссъ Нипперъ, сошла внизъ проститься съ гостепріимными хозяевами, м-ръ Тутсъ дожидался ее въ гостиной.

— О, какъ ваше здоровье, миссъ Домби? Я совершенно здоровъ, покорно благодарю. Надѣюсь, вы тоже здоровы. Діогенъ вчера былъ здоровъ.

— Вы очень любезны, м-ръ Тутсъ.

— О, это ничего, покорно благодарю. Я думалъ, не пожелаете ли вы, миссъ Домби, воротиться въ городъ водою. Погода прекрасная, a въ лодкѣ много мѣста и для вашей дѣвушки.

— Очень вамъ благодарна, м-ръ Тутсъ, но я не намѣрена ѣхать водою.

— О, это ничего, миссъ Домби! Прощайте!

— Куда-жъ вы торопитесь? Не угодно ли вамъ подождать леди Скеттльзъ? Она сейчасъ выйдетъ.

— О, нѣтъ покорно благодарю. Это ничего.

М-ръ Тутсъ совершенно растерялся и не зналь, что предпринять. Въ эту минуту вошла леди Скеттльзъ, и онъ немедленно осадилъ ее вопросомъ о здоровьи. Когда, наконецъ, явился сэръ Барнетъ, м-ръ Тутсъ съ упорнымъ отчаяніемъ ухватился за его руку.

— Сегодня, Тутсъ, — сказалъ сэръ Барнетъ, обращаясь къ Флоренсѣ, — скрывается отъ насъ свѣтъ нашего дома.

— О, это ничего, сэръ… то есть, это значитъ много, очень много, увѣряю васъ. Прощайте!