Домби и сын - Чарльз Диккенс

Но любезный м-ръ Домби уже отправился на поиски. Черезъ минуту онъ воротился подъ руку съ прекрасной леди, въ которой Каркеръ тотчасъ же узналъ утреннюю незнакомку, сидѣвшую подъ липами на скамейкѣ.

— Каркеръ, — началъ м-ръ Домби, но тутъ же остановился съ величайшимъ изумленіемъ, такъ какъ было ясно, что его рекомендація безполезна. Эдиѳь и Каркеръ были уже знакомы.

— Этотъ джентльменъ, — сказала Эдиѳь съ величественнымъ поклономъ, — только что сейчась освободилъ меня отъ какой-то докучливой нищей. Я ему очень обязана.

— Вдвойнѣ чувствую себя счастливымъ, — отвѣчалъ Каркеръ, дѣлая низкій поклонъ, — что случай позволилъ мнѣ оказать эту ничтожную услугу. Я былъ бы гордъ, если-бы судьба позволила мнѣ быть преданнѣйшимъ вашимъ слугою.

Свѣтлый и быстрый взглядъ красавицы, брошенный на Каркера, выразилъ очевидно подозрѣніе, что тотъ втайнѣ наблюдалъ ее въ своей уединенной прогулкѣ гораздо прежде появленія безотвязной старухи. Каркеръ понялъ это, a она, въ свою очередь, убѣдилась по его взгляду, что подозрѣніе ея было не безъ основанія. М-съ Скьютонъ между тѣмъ разглядывала Каркера въ лорнетъ и довольно громко шептала майору, что y него должно быть самое чувствительное сердце.

— Удивительное совпаденіе! — провозгласила наконецъ м-съ Скьютонъ. — Всѣ мы здѣсь какъ на подборъ. Говорите же послѣ того, что нѣтъ судьбы на свѣтѣ! О я увѣрена, что вездѣ и во всемъ судьба. Ты со мной согласишься, милая Эдиѳь. Не даромъ эти басурманы — какъ бишь ихъ? — да, турки… не даромъ турки говорятъ, милая Эдиѳь, что единъ есть Богъ и Магометъ, пророкъ его.

Эдиѳь не обратила ни малѣйшаго вниманія на экстренную цитату изъ алкорана, но м-ръ Домби счелъ необходимымъ представить свои замѣчанія, которыя, впрочемъ, относились не къ Магомету.

— Мнѣ очень пріятно, — заговорилъ м-ръ Домби съ неуклюжею любезностью, — что джентльменъ, такъ тѣсно соединенный со мною, имѣлъ честь и счастье оказать маловажную услугу м-съ Грэйнджеръ, — здѣсь м-ръ Домби поклонился Эдиѳи, — но я очень сожалѣю, что судьба, благосклонная къ моему пріятелю, не доставила самому мнѣ этой чести и этого счастья. Я завидую Каркеру.

Тонъ, съ какимъ произнесена была послѣдняя фраза, выражалъ даже нѣкоторую досаду въ м-рѣ Домби. Онъ поклонился опять. Красавица слегка пошевелила губами и не отвѣчала ничего. Между тѣмъ оффиціантъ, съ салфеткой въ рукахъ, возвѣстилъ, что кушанье подано. Майоръ, молчавшій все время, разразился такимъ образомъ:

— Дивлюсь, чортъ побери, какъ это до сихъ поръ никто не имѣлъ чести и счастья перестрѣлять всѣхъ этихъ скотовъ, которые собираютъ по дорогамъ милостыню. Всѣхъ бы ихъ на осину… A между тѣмъ, м-съ Грэйнджеръ, старикашка Джой осмѣливается имѣть счастье подать вамъ руку, и величайшая услуга, которую онъ вамъ окажетъ, будетъ состоять въ томъ, что онъ поведетъ васъ къ столу.

Затѣмъ майоръ подалъ руку Эдиѳи, a м-ръ Домби повелъ м-съ Скьютонъ. Каркеръ заключалъ шествіе.

— Я очень рада, м-ръ Каркеръ, что вы приноровили свой пріѣздъ къ нынѣшнему дню, — сказала м-съ Скыотонъ, посмотрѣвъ еще разъ черезъ лорнетъ на улыбающагося джентльмена, — мы устраиваемъ очаровательную прогулку.

— Всякая прогулка будетъ очаровательна въ такомъ обществѣ, — замѣтилъ м-ръ Каркеръ, — но вы правы, миледи, прогулка по такимъ мѣстамъ сама по себѣ представляетъ много интереса.

— О, прелестный Уаррикъ! — воскликнула м-съ Скьютонъ. — Идеи среднихъ вѣковъ — и все это… прелестно, прелестно! Любите ли вы средніе вѣка м-ръ Каркеръ?

— Очень люблю, — отвѣчалъ м-ръ Каркеръ,

— Очаровательныя времена! — продолжала Клеопатра, — столько вѣры, столько крѣпости и силы! какая поэзія, какой энтузіазмъ! все такъ удалено отъ общихъ мѣстъ; все такъ картинно! о Боже мой! Боже мой! отчего бы не удержать намъ хоть частицу этихъ чарующихъ прелестей!

Несмотря на увлеченіе средними вѣками, м-съ Скьютонъ во все это время не спускала глазъ съ м-ра Домби, который съ величавымъ безмолвіемъ смотрѣлъ на ея дочь. Эдиѳь не поднимала глазъ и, казалось, со вниманіемъ прислушивалась къ панегирику магери.

— Мы убили поэзію и совсѣмъ потушили огонь того энтузіазма, который одушевлялъ нашихъ предковъ на великія дѣла, — продолжала м-съ Скьютонъ, — мы слишкомъ прозаичны, м-ръ Каркеръ, не правда ли?

Фальшивая съ ногъ до головы, Клеопатра, конечно, менѣе всѣхъ имѣла причины жаловаться на прозаическую дѣйствительность новѣйшихъ временъ; но м-ръ Каркеръ вздохнулъ изъ глубины души и обнаружилъ сердечное соболѣзнованіе насчетъ отсутствія поэзіи въ девятнадцатомъ вѣкѣ.

— Какія картины въ замкѣ, Боже мой, какія картины! — вопіяла Клеопатра. — Надѣюсь, м-ръ Каркеръ, вы любите картины?

— Увѣряю васъ, м-съ Скьютонъ, — сказалъ Домби торжественнымъ тономъ покровителя своего приказчика, — Каркеръ отличный знатокъ живописи и понимаетъ толкъ въ произведеніяхъ артистовъ. Онъ даже самъ очень хорошій живописецъ. Я увѣренъ, онъ придетъ въ восторгъ отъ вкуса и таланта м-съ Грэйнджеръ.

— Да вы, чортъ побери, удивительны, Каркеръ, послѣ всѣхъ этихъ вещей! — возгласилъ майоръ, — ваша голова напичкана познаніями всякаго сорта!

— Мои познанія довольно ограничены, сэръ, — возразилъ Каркеръ со смиреннымъ видомъ, — и м-ръ Домби слишкомъ великодушенъ въ своихъ отзывахъ. Конечно, для человѣка въ моемъ положеніи необходимы нѣкоторыя мелочныя свѣдѣнія, безполезныя во всѣхъ отношеніяхъ для такого человѣка, какъ м-ръ Домби, который въ своей высокой сферѣ…

Здѣсь м-ръ Каркеръ, сознавая безсиліе восхвалить приличнымъ образомъ великаго человѣка, только пожалъ плечами и не сказалъ ничего больше.

Во все это время Эдиѳь взглядывала по временамъ только на мать, когда послѣдняя уже слишкомъ начинала блистать своимъ краснорѣчіемъ. Но, когда Каркеръ пересталъ говорить, она бросила на м-ра Домби быстрый взглядъ, исполненный глубочайшаго презрѣнія, взглядъ, подмѣченный какъ нельзя лучше улыбающимся собесѣдникомъ на другомъ концѣ стола. Подмѣтилъ его и м-ръ Домби, но перетолковалъ къ совершенному своему удовольствію.

— Къ несчастью, вы уже бывали въ Уаррикѣ? — заговорилъ м-ръ Домби, обращаясь къ благосклонной красавицѣ.

— Да, бывала.

— Боюсь, не скучно ли вамъ будетъ?

— О нѣтъ, совсѣмъ не скучно.

— Ты во всемъ, мой друтъ, похожа на своего кузена Феникса, — замѣтила м-съ Скьютонъ, — онъ, я думаю, былъ въ Уаррикѣ пятьдесятъ разъ, и пріѣзжай онъ сегодня въ Лемингтонъ — ты этого хотѣла бы, моя милая, не правда ли? — онъ непремѣнно полетѣлъ бы съ нами, чтобы взглянуть на очаровательный замокъ въ пятьдесятъ первый разъ. Удивительный энтузіастъ.

— Мы всѣ энтузіасты, мама, не правда ли?

— Да, моя милая, можетъ быть, слишкомъ большіе энтузіасты; но я не хочу жаловаться. Душевное безпокойство слишкомъ вознаграждается сладостными волненіями сердца. Если, какъ говоритъ кузенъ Фениксъ, мечъ слишкомъ скоро изнашивается… ахъ, какъ это называется?

— Ножны, можетъ быть, — сказала Эдиѳь.

— Да, ножны… такъ это потому, что онъ слишкомъ блеститъ и пылаетъ. Ты понимаешь, моя милая, что я хочу сказать?

М-съ Скьютонъ испустила слабый вздохъ и потупила глаза, какъ будто хотѣла такимъ образомъ набросить легкую тѣнь на поверхность кинжала, котораго ножны представляла ея поэтическая грудь. Склонивъ голову на сторону, по образцу древней Клеопатры, она съ задумчивымъ видомъ, исполненнымъ нѣжнѣйшей любви, принялась смотрѣть на свою дочь.

Разъ обративъ лицо на м-ра Домби, когда тотъ сдѣлалъ ей вопросъ, Эдиѳь не оставляла этой позы, и, разговаривая съ матерью, она ни на минуту не спускала глазъ съ м-ра Домби, изъявляя такимъ образомъ готовность отвѣчать на новые его вопросы. Учтивость простая, но при настоящемъ положеніи довольно многозначительная. Казалось, будто въ это время совершался ненавистный тортъ, и предметомъ его была дочь м-съ Скьютонъ. Жертва сознавала свое достоинство и нравственное ничтожество покупателя, но, покорная деспотической силѣ обстоятельствъ, съ самоотверженіемъ выносила унизительную пытку. Эта нѣмая сцена была слишкомъ краснорѣчива для улыбающагося наблюдателя на другомъконцѣ стола. Она служила для него дополненіемъ и объясненіемъ внутренней борьбы, которую такъ не давно изучалъ онъ въ уединенной рощѣ на прекрасномъ лицѣ плачущей незнакомки.

Ни одного слова не пріискалъ м-ръ Домби для красавицы, не спускавшей съ него глазъ. Когда, наконецъ, завтракъ кончился, и майоръ насытился по горло, онъ замѣтилъ, что пора, кажется, ѣхать, и получилъ въ отвѣтъ, что, дѣйствительно, кажется, пора. По данному знаку коляска подъѣхала къ крыльцу. Дамы, майоръ и м-ръ Домби заняли въ ней свои мѣста. Туземецъ и долговязый пажъ вскарабкались на козлы. М-ръ Таулисонъ сталъ на запятки, a м-ръ Каркеръ, верхомъ на прекрасномъ гнѣдомъ конѣ, поѣхалъ въ арріергардѣ.